Кровь сгущалась, становясь болотом. Шварц стоял в ней по колено. Его беспокоило засасывающее ощущение.

Кровь пахла, дурманила голову. Примешивался запах гниения.

Шварц переступал ногами. Засасывало всё сильнее. Из глубины месива подымались крупные пузыри, словно головы утопших. Шварц наклонялся тогда, чтобы в них вглядеться. Шар - форма совершенная. Казалось, пузырь вот-вот поведает больше о своей природе, покажет образ, словно зерцало ясновидца.

Но и без того Шварц знал, что за море крови обнимает ему голени, лижет кончики пальцев.

Да, всё это были убитые. Жертвы.

Шварц поднял голову. Над ним было темно. Наверху стояла невидимая преграда. Своего рода чёрное стекло.

Внизу медленно варилась одна большая рана. Шварц повёл рукой, но не отряхнул налипших багровых нитей. Постепенно он становился одним целым с озером жертвенного месива.

Кем были убитые? Кем могли бы стать?

Шварц не знал.

Но он неплохо представлял себе, кто оставил их здесь. Как и его самого.

Чтобы забыть, чтобы очиститься, отмыть добела одежды...

Преграда наверху затрещала.

Что-то стало падать во мрак. Сначала оно пускало пузыри, потому что около самой границы тьма ещё была водой, но вскоре тело попало на глубину. На глубине воды не было и вообще ничего не было, кроме сброшенных в неё.

Шварц вгляделся в трещину. Сквозь неё просачивался свет. Серый, как зимнее послеобеденное время. Этого было достаточно.

Шварц погрузил руки в гниющую рану под собой. Затем он с силой рванулся вверх.

Накопленная в септике масса потянулась за ним. Липкие потоки, казалось, сами пытались удержаться за него десятками ладошек. Они цеплялись за его руки, словно тонкие пальчики детских ручонок.

Это не помешало Шварцу ухватить упавшего за воротник и потащить за собой. Он бил ногами, отталкиваясь от того, что постепенно становилось холодной водой.

Наконец, он вдохнул воздух. Дышать было непривычно. Колко.

Он снова был снаружи.

Отпечатки десятков окровавленных ладошек впитались в его плащ. Определённо, они теперь вместе.

Шварц был не против. Совсем не против.

***

Тео с удовольствием вдыхал ледяной воздух. Снегопад резал ему лоб и щеки, но и пробуждал от затхлой домашней атмосферы. Движение разгоняло кровь. Белая куртка делала Тео почти невидимым. Это ему нравилось больше всего.

Тео не сразу понял, что его шаги звучат иначе, чем прежде. Когда хрустнуло так, словно кому-то пробили череп, он остановился и взглянул под ноги.

Белизны под ним не было. Только невесомую пелену пороши гнал ветер.

Чёрный лёд треснул ещё раз и вдруг плюнул водой.

"Я действительно слишком тяжёлый человек", успел догадаться Тео, прежде чем холод сковал его мышцы и ворвался внутрь. Всё произошло слишком быстро. Окаменевшее в судороге тело пошло на дно. На дне - Тео чувствовал - ждала смерть. Она была более чужой, чем можно себе представить, и именно этим убивала.

Сознание вытекало последними бредовыми картинами: будто пепел от всех обрезанных и сожженных возможностей и желаний сделал воду настолько чёрной.

Или не возможностей, а...

Смерть дыхнула Тео в лицо гнилым дыханием. Вдруг он ощутил рывок наверх.


Через неопределённый промежуток времени Тео обнаружил себя всё ещё существующим. Даже выкашливающим воду. В затылке стучало, будто по нему битой ударили. Зрение из всех чувств вернулось последним и показало Тео смутный черный силуэт высокого роста.

- Благодарю... - прохрипел Тео, пытаясь сфокусироваться.

От силуэта шёл пар. От одежды, от мокрых волос, свисающих верёвками. Одна рука незнакомца поглаживала то ворот, то рукав плаща, как будто пыталась успокоить загнанного зверя.

- Домой, - выдавил из себя Тео и отключился, вверяя себя рукам незнакомца.


Шварц наклонился к спасенному. Пальцы пробежали по шее, отгибая мокрый, сбитый бинт. На секунду остановились на полосе розовой кожи. Шварц искривил рот в асимметричной усмешке, которая словно зеркалила этот старый шрам. Но он не стал медлить больше, а вытащил шнурок с ключом, стянул его с Тео через голову и повесил себе на шею.

Он ушёл прочь от озера, ступая след в след по цепочке, которая привела сюда Тео. За спиной Шварца усиливался снегопад.

Плащ давил ему на плечи мертвым грузом. Можно было сбросить его, оставить и побежать налегке. Пусть бы плащ застыл багровой коркой. Шварц вместо этого замотался в него плотней. Было тяжело и тепло - пропитанная кровью ткань грела его, не так, как греет огонь или солнце, но особым, болезненным теплом, сохраняющемся среди гниения.

Ткань льнула к нему. Шварц был не против. Он тоже любил выживать любой ценой.

- Как тебя зовут? - спросил он на ходу, чтобы не молчать.

Смесь из малолетних отбросов, сросшаяся с его одеждой, зашевелилась, отдавливая Шварцу плечи.

- Ага. Так ИМ и представимся.