Мёртвый люминесцентный свет ламп над головой, бесцветные стены и такое же постельное бельё. Белые халаты врачей и медсестер, белые мониторы приборов на белых стойках.

 

Искусственная снежная пустыня, словно из мира выкачали весь цвет, оставив бледную, холодную основу. Единственное яркое пятно - пожухлый бледно-красный букет на белой тумбочке у больничной койки.  Почему здесь всё так стерильно? Почему в больницах всегда всё либо белое либо бледное.

 

Дверь бесшумно отъехала в сторону, подчиняясь датчику движения и в палату зашла медсестра, толкая перед собой металлическую тележку, нагружённую чистыми утками. На девушке был яркий форменный халат, на фоне общей белизны казавшийся бледно-розовым. Судя по тому как халат плотно обтягивал её фигуру он был на пару размеров меньше нужного, к тому же был немного короче приличного,  из-за чего девушка выполняя свои обязанности следила, что бы край формы не задрался. Халат явно доставлял девушке дискомфорт и это навело меня на мысль, что форма медсестер, все они к слову были как минимум симпатичными, должна была радовать глаза обеспеченных клиентов элитного медицинского учреждения.

 

- Привет, Лиза, рад тебя видеть. Как дела? - сказал я, пока девушка прилаживала под меня конструкцию из ремней, позволяющую легко перевернуть лежачего пациента. Всю работу делал механизм и даже такая хрупкая девушка как Лиза, могла легко мной манипулировать, - Хорошо выглядишь сегодня. Как твоё настроение?

 

Она не ответила и пока механизм с легким жужжанием сервоприводов не приподнял меня над койкой, я мог смотреть на её лицо. Плотно сжатые губы, недовольная морщинка на лбу. Она старательно избегала  встречаться взглядом и хранила молчание. Последний год она была единственной медсестрой, кто обслуживал меня и за это время я так и не узнал как звучит её голос. Первое время было сложно делать свои «дела» под неодобрительным взглядом Лизы, но вскоре я свыкся.

 

Когда журчание мочи о металл утки стихло, Лиза вытащила из-под меня наполненную утку и вылила содержимое в контейнер для отходов в нижнем отделе тележки, после чего вернула обратно на кровать. Если бы я не знал деталей, то подумал, что девушку раздражает грязная работа. Но это было не так. Около недели моим соседом был противный дедок, так и норовивший ухватить её за зад. Даже для него она находила силы на улыбку и слова утешения.

 

- Её нужно менять каждый раз. Это не моя просьба. Это правило больницы, - сказал я и услышал тяжелый, раздраженный выдох. Готов поклясться, что она стиснула крохотные ладошки в кулачки.

 

Моя утка с металическим звоном отправилась в контейнер, а на её место легла чистая.

 

- Спасибо. Я очень тебе благодарен, - сказал я, когда механизм вернул меня на место. И тут мне показалось, что она наконец-то скажет мне хотя бы слово. Нет. Тяжелый, ненавидящий взгляд, презрительно стиснутые губы и  молчание. Пытка тишиной, длящаяся целый год. Но даже так, Лиза и мой лечащий врач Пётр Николаевич, были  единственными людьми с которыми я мог общаться. Пусть наше общение с Лизой было односторонним я не хотел лишаться такой роскоши.

 

- Лиза, дай пожалуйста пульт. Он у меня упал, - каждую свою фразу я по привычке начинял словами до упора. В первые месяцы я говорил без остановки. Кричал, матерился, умолял и жаловался.  Пока не исчезли  друзья, готовые меня слушать и Маша. Перестал заезжать и всё реже стал звонить отец. Остались только Лиза и Петр Николаевич. Первая несла обет молчания, а Петр Николаевич разговаривал сухо и только по делу.

 

Несколько секунд Лиза стояла на месте, унимая охватившее её раздражение. Ну давай же, девочка, я знаю чего ты хочешь. Я уже не помнил, когда ко мне прикасался хоть кто-то, не говоря уже о женщинах. В тот момент мне до одури хотелось почувствовать как крохотный кулачок врезается мне в скулу, в нос, в глаз, как ладошки ложатся мне на шею и стискивают, выдавливая крохи кислорода и долго-долго душат.

 

Но Лиза как и всегда не поддалась, он подняла пульт с пола и сунула мне под подбородок, специально ткнув в кадык. Хоть что-то.

 

- До завтра, Лиза, - сказал я напряженной спине в проёме двери.

 

Я надавил подбородком на единственную большую кнопку на пульте и телевизор на стене ожил. По пять-десять минут на каждый из сотни каналов и снова по кругу. День за днём, месяц за месяцем.

 

Положа руку на сердце скажу, что на Лизу и всех остальных я не держал обиды. Времени простить и понять у меня было довольно.

 

В больнице я успел стать знаменитостью, хотя был известен в нашем небольшом городке и до того как попал сюда и всё пошло по пизде. Максим Краморов, сын того самого Краморова, политика и олигарха федерального масштаба. А я получается сын олигарха, в самом плохом смысле слова. Пока у меня всё шло хорошо, я чувствовал себя прекрасно. Я не жалею о том, как я жил. Не был я откровенным мудаком и всё тут. Не был! У меня были возможности и я не стеснялся брать от жизни всё до чего мог дотянуться. Девочки, вечеринки, всякая дурная хрень на пьяную голову. Ничего опасней пьяного дебоша и визита в обезьянник минут на сорок до папиного звонка.

 

У местных пабликов конечно было другое мнение на мой счёт. Видео с  гонками на мотоцикле между стоящими в  пробках машинами и скриншоты длинного списка штрафов, всегда собирали горы лайков и тонны праведного гнева. А мне было все равно. Комментариев я не читал и не испытывал ни гордости за своё поведение ни злорадства. Никаких «Вези меня, тварь!». Мне было просто похуй на обывателей. Где эти людишки и где я?

 

Когда произошло то-самое-дерьмо, паблики просто взорвались. Не хочу оправдываться, но в тот вечер я был трезв как стекло. А вот Маша, вцепившаяся в мою спину и визжащая от восторга, наоборот была пьяна в хлам. Я не помню, что именно случилось. Помню желтую вспышку на дороге, помню как мотоцикл из под меня выскочил, помню несколько сильных ударов, помню темноту, но больше ничего.

 

Обо всём, что я пропустил мне рассказали спустя пару недель, когда смогли наконец-то вывести из комы. Я как-то смотрел фильм, где русский медик на войне вынужден спасать раненного немецкого офицера. У него получилось и когда фашист с порванной грудью наконец задышал, врач вышел из палатки и рыдая закурил. Хороший кадр, драматичный. Этот раненный немец знал что-то важное, он был нужен советским солдатам. А зачем возвращали к жизни меня?

 

Клянусь, я захотел вернуться в беспамятство сразу, как осознал, что случилось и увидел фотографии с места. Мне было трудно удерживать взгляд в одной точке, я едва различал силуэты предметов и людей, а вместо звуков слышал только однообразный, нарастающий гул. С экрана старого смартфона у самого моего лица, перечеркнутое узкой трещиной, на меня смотрело лицо совсем молодой девушки. Это лицо я увидел отчетливо. Из всех звуков единственным, который я разобрал был надтреснутый женский голос.

 

«Это моя дочь. Ты убил мою дочь.»

 

Потом выяснилось, что мать погибшей девочки в палату провели репортёры, ради сенсационного кадра. Мать погибшей девушки и её убийца. Драматургия  на нём зашкаливала. Если бы ещё я был хоть немного похож на человека, а не на вздувшийся, синий от гематом гомункул с перебинтованной головой. Мне грозило пятнадцать лет. Город гудел и требовал суда Линча, поэтому ни о каком снисхождении не могло быть и речи. Но Гиппократ переиграл Фемиду. Перелом позвоночника и как результат - Тетраплегия. Шанс на частичное восстановление  двигательных функций в обозримому будущем стремиться к нулю.

 

Если я встану на ноги, на них и отправлюсь в тюрьму. Частно мне думалось, что это был бы отличный вариант, но врачи были непреклонны. Моя палата и стала моей камерой. 

 

Отец первый месяц вообще не выходил со мной на связь и давал о себе знать опосредованно. Меня положили в отдельную палату в частной клинике, мной занимался лучший из доступных за деньги врачей. Маша отделалась переломом обеих ног, но вскоре выздоровела и видел я её только один раз. В палату она пришла, скрыв лицо и голову платком и чёрными очками. О друзьях и сказать нечего. Для всех я заслуженно стал прокаженным. Инфоповод утих сам собой спустя полгода и я окончательно стал не нужен никому. Ни тем кто меня любил или делал вид раньше, ни тем кто меня искренне ненавидел.  Мгновенная карма свела мою историю на ноль.

 

Кажется, обо мне и о том, что я допустил не забывала только Лиза.

 

Отчаяние, ненависть к себе, скорбь по утраченному. Этому огню нужно топливо, нужна реакция извне. Чтобы ненавидеть своих тюремщиков их нужно хотя бы иногда видеть. А моей тюрьмой стало моё собственное тело и ненавидеть мне было некого, кроме самого себя. Я быстро выгорел внутри, а сведенный к физиологии быт парализованного, быстро заместил собой все воспоминания о прошлой жизни. Меня преследовала бессонница, в жалких попытках конкурировать с остальными обстоятельствами. Засыпал я только после порции какой-то дряни от которой меня стабильно накрывали галлюцинации и обычно  я никогда не мог вспомнить, что именно я видел. Обычно, но не в ту ночь.

 

Больничную тишину разбавляли редкие вкрапления звуков. Шелест прорезиненных колесиков тележек, тихие голоса медсестёр, едва различимый гул медицинского оборудования и работающих кондиционеров. Я готовился провалиться в очередной сон без сновидений, порция наркотика уже начинала действовать и мир вокруг плыл, смешивая белые и серые краски палаты. А потом в этом бледном танце силуэтов и бликов появился яркий, притягивающий взгляд росчерк солнечно-желтого и вращение остановилось. Дурман из головы мгновенно выветрился и я  отчетливо увидел её. Разумеется на ней был желтый дождевик с брызгами грязи на подоле. В руках она держала длинный, сложенный зонтик с которого на больничный пол капала вода. Островерхий капюшон был поднят и лица я не видел.

 

- Здравствуй, Максим, - сказала призрак, присаживаясь на край кровати. Зонтик она устроила на коленях и блестящее острие смотрело прямо на меня. От её голоса меня прошиб холодный пот. Я уже и забыл какого это разговаривать с другим человеком, даже если это просто галлюцинация.

 

- Привет, - я либо сошёл с ума и меня преследуют галлюцинации, либо меня сейчас убьют народные мстители. Каким-то образом проникли в больницу, дождались пока я усну, а теперь задушат подушкой…

 

- Нет, Максим. Я не галлюцинация и я не буду тебя убивать.

 

- Я не верю в призраков, - неуверенно сказал я, но это было не совсем правдой. За последний год границы моей веры сильно раздвинулись. Когда-то я не верил, что окажусь прикованным к кровати, что буду просить позвать ко мне священника, что буду молиться.

 

- А я и не призрак, - покачала головой девушка, - По-крайней мере не твой призрак, Максим. Я не Алина. 

 

Стоило девушке это сказать и память услужливо подкинула картинку. Переломанное, точно у куклы тело в луже дождевой воды на обочине. Тело одетое в чёрный дождевик с длинными святящимися в темноте полосами. Черный, а не желтый дождевик. Но я был готов поклясться, что с той ночи желтый цвет пятна, промелькнувшего за секунду перед аварией был единственным фактом, в котором я был совершенно уверен.

 

- А кто ты, тогда?

 

- Посланник. И у меня к тебе есть предложение.

 

- Докажи, - хрипло попросил я.

 

- Что, прости? - удивилась девушка.

 

- Докажи, что ты не галлюцинация. И не призрак…

 

Она резко поднялась, схватила зонт обеими руками и вогнала мне в ногу острым концом. Я закричал, вминая затылок в подушку. Боль прокатилась по всему телу обжигающей волной, дошла до кончиков пальцев, а потом вонзилась в мозг раскалённой арматурой, взорвавшись ослепляющей вспышкой. Год я не чувствовал ничего ниже шеи, но внезапно вернувшаяся чувствительность меня не обрадовала. Когда девушка вытащила острие из ноги, я мог только скулить и жадно хватать воздух.

 

- Смотри, - она скинула с меня простынь. На месте укола, скорчившего меня в мучительном спазме не осталось следа. Боль стихла так же неожиданно, как и появилась и я всё также не чувствовал ничего, - Можем подождать ещё немного, что бы ты убедился, что тебя никто не слышит. Могу ещё раз воткнуть, чтобы ты проорался вдоволь. А можешь меня выслушать. Вариантов и времени у нас много.

 

- Говори. Не надо больше, - попросил я с трудом выдавливая воздух из онемевших лёгких.

 

- Вот и молодец, - девушка поднялась с кровати, отложила зонт в сторону и сняла дождевик. Я ожидал, что у неё окажутся рога или пара белых крыльев, но выглядела она как самая обычная девчонка лет двадцати. Рыжие волосы, собранные в пару косичек, зеленые глаза, стройная фигура. Единственная странность - одежда. Приталенный брючный костюм напоминал солдатский китель с широкими золотыми полосами на рукавах и кожаным ремнём с крупной пряжкой.

 

- Я пришла, чтобы вытащить тебя отсюда, потому что тебе предстоит кое-что сделать, - она снова сидела на кровати, закинув ногу на ногу и сложив пальцы замком на колене. Острый носок лакированного ботинка медленно раскачивался в воздухе, - Вопрос о том, как я тебя выпущу можешь не задавать - не отвечу, да и ты не поймёшь. Что нужно сделать - тоже, узнаёшь потом.

 

- Нет.

 

- Что? - ботинок замер в воздухе, - Ты меня не услышал или не понял?

- Я сказал, нет, - твёрдо повторил я, - Не знаю кто или что ты такое, но если тебе от меня что-то нужно не стоило начинать с пыток.

 

- А ты и правда такой, как о тебе говорят, - девушка грустно улыбнулась, покачивая головой, - Наглый и самоуверенный. Ты обрубок от человека, Максим, а я предлагаю тебе свободу. Возможность снова ходить, жить нормальной жизнью.

 

- И не говоришь, что потребуешь взамен? - я нашёл в себе силы усмехнуться, - Выглядит как дерьмовая сделка. Я кажется знаю, кто такие любит. Так, что мой ответ - нет.

 

- Ты и так уже на самом дне, - девушка обвела рукой  палату, - Не верю, что не хочешь выбраться.

 

- Вот именно. Я там где оказался. Поступки и их последствия, понимаешь? И могу сказать, что твоё предложение не несёт мне ничего хорошего. Дальше ты предложишь мне искупить вину перед Алиной. Воскресить её или отдать  душу в обмен на её жизнь. Или ещё какое-нибудь дерьмо в том же духе. Нет! Поступки и их последствия, сумасшедшая ты сука. Я наворотил дел и принимаю последствия. Не хочу я закапываться ещё глубже. Хочешь - берись за свой драный зонтик.

 

- Вот тут ты прав. Моё предложение точно не сулит тебе ничего хорошего, - девушка поднялась с кровати и подошла к стулу на котором висел дождевик, а рядом опершись на стену стоял проклятый зонтик. Я мог только стиснуть зубы, наблюдая. Вместо зонтика девушка полезла в карман дождевика и неожиданно вытащила розовый телефон-раскладушку. Открыв его она быстро набрала номер и прижала трубку плечом к уху.

 

- Я солгала. Это не совсем предложение, скорее дань традициям. Твоё согласие мне на самом деле не нужно, но протокол есть протокол. Я знаю, что будет дальше. У тебя вперёди ещё шестьдесят лет. Ты долгожитель, поздравляю. не все их ты проведёшь в этой шикарной палате. Ещё до смерти твой отец откажется от тебя, а когда его деньги закончатся, тебя перевезут в грязное, мрачное место. Твой сосед будет на протяжении десяти лет, каждый день мочиться на твою постель. И я не советую жаловаться, потому что у него в отличии от тебя, всё ниже пояса работает как надо, да и вкусы у него специфические. Там-то ты в итоге и сдохнешь, хочешь узнать как?

 

Я молча покачал головой и закрыл глаза, предвкушая боль. Не было никакой уверенности, что девчонка не врёт, хотя я и убедился, что она настоящая. 

 

- Повторяю снова. Хочешь отсюда выбраться?

 

Я продолжал молчать.

 

- Ты думаешь твой самый страшный и омерзительный поступок это смерть Алины? Нет. Он ещё впереди, чудовище. И я тебя остановлю, - голос незнакомки прозвучал у моего уха злым, обжигающим шёпотом, - Всех вас.

 

Спустя девятнадцать минут.

 

Ко входу в реабилитационный центр «Калисто» с ревом подъехали два военных «Тигра».

 

Шлагбаум на въезде они не заметили и снесли, едва не сбив незадачливого охранника, выскочившего из своей будки. Задние двери машин распахнулись и в освещённый холл вбежала дюжина вооружённых людей. Чёрная униформа без знаков различий, бронежилеты, автоматы и противогазы. Они действовали быстро и слаженно, дежурные девочки на стойке регистрации только успели подняться со стульев, когда в их сторону полетела граната, взорвавшаяся облаком белого дыма. Обе повалились на пол. Встречных врачей и обслуживающий персонал, бойцы методично клали на пол для верности орудуя прикладами автоматов. 

 

Слаженно работали двойками - один связывал руки пластиковой лентой наручников, второй прикладывал к лицу балкон с накрученной маской. Глубокий вдох газа и жертва погружалась в сон.

 

На путь до палаты Максима группа потратила несколько минут, когда путь им преградил Пётр Николаевич.

 

- Остановитесь! Вы кто такие?! - закричал врач.

 

Ведущая двойка на секунду замерла, переглянулась и один из бойцов вскинул автомат с глушителем. Застрекотала очередь и врача отшвырнуло назад. Один из идущих следом бойцов, пнул окровавленный труп ногой.

 

В дверях палаты замерла бледная от ужаса Лиза и всё тот же боец убивший врача секунду назад сбил её с ног ударом приклада, что-то хрустнуло, брызнула кровь и девушка осела на пол. Двое ведущих перешагнули через бесчувственное тело и вошли внутрь, остальные остались за дверью.

 

- Время?! - спросил первый.

 

- Двадцать три семнадцать, - ответил второй.

 

- Сука, - выругался первый и стянув противогаз сел на кровать.

 

- Сука, сука, сука! - швырнув противогаз на пол Максим Краморов вытащил из подсумка розовый телефон-раскладушку и набрал номер. Чтобы попасть по крохотным кнопкам пришлось стянуть перчатку, - Дом, это группа три, итерация - всё. Да. Понял.

 

Закрыв телефон, он уже не спеша вытащил сигареты закурил и протянул пачку напарнику, тот уже стянул противогаз. Два Максима Краморова курили в больничной палате, наблюдая за приготовлениями внизу. Первая двойка не вышла из палаты и через тридцать секунд группа спустилась вниз к машинам. «Тигров» поставили нос к носу, загородив главный подъезд. Позади машин разворачивали миномет и занимали позиции бойцы в одинаковой форме, вдалеке уже слышался вой полицейских сирен и гул вертолета.

 

- Ненавижу это место, - сказал второй Максим, вдавливая сигарету в подоконник. По палате пополз запах горелого пластика. Появившееся пятно расползлось по всей поверхности уродливой чёрной кляксой. Через несколько секунд остатки сгоревшего подоконника стекли к ногам Максима черной жижей.

 

Здание больницы содрогнулось от гулкого удара. От вибрации с потолка стала осыпаться пластиковая обшивка, лопнули  и осыпались осколками лампы дневного света. От пола до потолка, огибая оконный проём с хрустом поползла широкая трещина и окно с кусками кирпича вывалилось на улицу, едва не завалив обломками бойцов внизу.

 

Первый Максим, куривший на кровати, не отпуская сигареты вытащил пистолет и прижал ствол к голове. Раздался выстрел, тело дернулось и  упало на пол. Первый Максим не обернулся, продолжая смотреть на умирающий город. Некоторые из них предпочитали уходить самостоятельно, это не было в новинку, они знали на что идут. Другие готовились принять последний бой внизу, до того как этот мир развалиться, а ему оставалось немного. Полчаса или чуть-чуть больше. Если группа не успевала, им никогда не удавалось увидеть, что эта сука делает и как ей удаётся вырвать у мира хребет.

 

На горизонте, точно карточные домики  складывались и осыпались силуэты высотных домов. Тухли фонари на улицах и лампы в окнах домов.

 

Во двор больницы уже прибывали первые  патрули. Полицейские выскакивали из машин и сразу вступали в бой, не замечая, что их мир уже бьётся в агонии. Бойцы огрызались пулеметным огнём и гранатами. 

 

Максим подошёл к телу мертвого близнеца, вытащил пачку сигарет и снова закурил, закрыв глаза.

 

Через тридцать четыре минуты, мир перестал существовать. 

 

* * *

Желтое пятно, мелькнувшее за секунду перед аварией и её желтый дождевик. 

 

Всё было так просто, а «тот я» не смог догадаться. У Алины никогда не могло быть подобного желтого дождевика. Такие напоминали ей желтый дождевик из старого фильма, про жуткого клоуна. Желтые дождевики и красные воздушные шары, словно поднимали с самого дна её разума детские, ужасающие ассоциации. Я легко бы мог узнать, что у неё случилось и откуда взялся этот ужас, но не делал этого. Она бы даже не узнала, но у нас были определенные правила, касательно моих способностей и я трепетно относился к её личным границам. 

 

Её убийца знала о страхах Алины и не могла отказать в садистском удовольствии напугать несчастную девушку перед смертью. А ещё поддразнить «того» меня, дав подсказку которой я при всём желании не смог бы воспользоваться. 

 

Мне понадобилось около минуты, что бы переждать пока остатки воспоминаний, прилипших ко мне после смерти очередной итерации и растворяться и я смог вернуться в свою реальность. переживать опыт собственной смерти в другом, параллельном мире было гадко. Такое ощущение, словно нырнул в зловонный, затянутый маслянистой пленкой пруд с ледяной водой. Во рту до сих пор чувствовался фантомный привкус гнилой воды. 

 

Алина, мирно спала на соседнем сидении, обхватив мою руку. Эту Алину я знал чуть больше двух недель, она всё ещё сторонилась меня и кажется не до конца верила в происходящее, не смотря на все свалившееся на неё события. Я не торопил её. В неосознанных, мелких жестах я уже угадывал в ней свою Алину.

 

Если бы у меня было больше времени, я бы смог воссоздать хотя бы часть специфических паттернов личности моей Алины. Я уже не раз это проделывал, а механизм оставался в большинстве случаев одинаковым, за исключением крохотных различий. Правильные слова, правильное место, правильная последовательность действий всегда приводила меня к нужному результату. Больше всего этот процесс напоминал мне прохождение одной и той же игры. Я просто знал как ускорить процесс и где путь можно срезать. Увы, процесс «пробуждения» моей Алины в её копиях требовал времени и аккуратности. В основном времени, конечно, а его у меня всегда было в обрез. 

 

На базу в глубине непроходимого леса, мы прибыли на вертолёте из ближайшего небольшого посёлка, а туда прилетели частным самолетом из столицы. На базе к нашему приезду всё уже было готово. 

 

На месте нас уже ждал бронированный автобус-вездеход и вооруженная охрана. Три броневика и дюжина отчаянных, самых верных последователей. Официально бойцы моего силового крыла, должны были охранять лесопилки и следить за переправкой леса за границу, а неофициально обеспечивали контроль над добычей и транспортировкой алмазов из чёрных приисков. Об истинной цели не знал никто во всей организации. Безоговорочная преданность и богобоязненное почитание было первым, что я тренировал в своих адептах. 

 

Оглядываясь назад, мне становилось противно оттого, что я снова пошёл самым простым и быстрым путём. Опять северная страна, опять по-звериному жестокая война с криминалом. Район, город, область, страна и так далее вверх по трупам. Из раза в раз политика и криминал оставались самыми короткими дорогами к власти и так необходимым мне ресурсам. Ну и религия конечно же тоже, хотя я и не делал на неё упор. 

 

На самом деле, я рассчитывал укрепиться в глухих северных лесах и спокойно подготовиться к переходу вместе с Алиной. Но как часто бывает всё пошло не по плану. Алина проявила себя гораздо раньше, чем я рассчитывал. Пришлось спешно бежать из города. 

 

И вот теперь мы прорывались сквозь стену ледяного дождя, утопая в вязкой грязи. Машина лавировала между деревьями, уходя все глубже в лес. Толстые ветки били по стеклу, колеса перемалывали кусты и осыпавшийся сушняк. Вспышки молний высвечивали угрюмые лица моих охранников.  Последние две недели выдались тяжелыми. Я не знаю о чём думали мои бойцы. Они были просто людьми и наверно считали, что их шеф сцепился с кем-то с самого верха и готовились к войне. За долгие годы я научился разбираться в людях и в верности тех, кого взял с собой не сомневался.

 

Машина выехала на широкую лысую проплешину и я дал команду останавливаться. До нужного мне места оставалось совсем немного и машина туда уже доехать не могла. К тому же по моему следу будут идти и чем больше препятствий будет у них на пути, тем лучше.

 

Четверо бойцов вышли первыми, быстро осмотрелись и встали по периметру. До сих пор они не задали мне ни одного вопроса, молча исполняя приказы. На этих четверых я возлагал особые надежды.

 

- Алина, - я легонько сжал плечо спящей девушки, - Мы приехали, пора выходить.

 

Девушка открыла глаза, сонно осмотрелась вокруг и смутившись, отпустила мою руку. 

 

Мы вышли из машины под дождь. На базе нам выдали заранее подготовленные комплекты тёплой, непромокаемой одежды, плотные дождевики и два рюкзака с  припасами и необходимым для похода снаряжением. Я не знал сколько займёт времени подготовка. Всё могло случиться и через несколько часов, а могло затянуться на недели. Не хотелось жить в лесу долго, но я был готов и к таком исходу. Из металлического ящика в багажнике машины я достал автомат, два пистолета и магазины к ним. Автомат взял сам, один из пистолетов отдал Алине. Девушка не стала отказываться и засунула оружие в широкий карман плаща.

 

Автомат показался мне ужасно неудобным. Раньше стрелять я умел и довольно неплохо, но за годы проведенные в мирах со стабильным магическим полем, отвык пользоваться примитивными средствами убийства. С энергетическими потоками в этом мире дела обстояли ужасно. Тонкие как волос каналы едва покрывали всю поверхность планеты и я с трудом смог накопить необходимый для перехода запас. О боевой магии пришлось и вовсе забыть.

 

Дождь не прекратился полностью, но медленно иссякал превращаясь в раздражающую морось. Свет фонарей на штативах, которые мои ребята устанавливали вокруг импровизированного штаба окончательно скрылся за разлапистыми ветками и нас окружила холодная тьма. 

 

Я смотрел на Алину с огромным рюкзаком за плечами и радовался, что в этот раз фаза истерики и протеста прошла практически незаметно. Спасибо за это стоило сказать той сука, что рано или поздно придёт нас убить. В это раз она действовала особенно грубо и прежде чем расправится с девушкой убила её родителей. Ну а мне оставалось только вовремя появится и увести её оттуда. Пришлось бежать, на тот момент я всё ещё не был готов к схватке. Хотя не был я готов и сейчас. 

 

• Ты сказал, что ты не отсюда, - нарушила давящую тишину Алина, - Ты с другой планеты? 

 

Я невольно улыбнулся, настолько по-детски прозвучал этот вопрос. 

 

• А вот и тот момент, где я рассказываю для них историю.

 

• Для кого для них? - девушка остановилась и быстро оглянулась вокруг, будто бы ждала, что из леса сейчас кто-то выйдет. Я с удовольствием отметил в её руке пистолет. Храбрая девочка. 

 

• Я с Земли, но с другой Земли. Параллельной можно сказать.

 

• Метавселенная? Как в этих фильмах? - с недоверием и даже какой-то обидой спросила девушка. Точно ей бы больше понравилось, окажись я пришельцем с Альфы-центавры. 

 

• Точно. Только у вас это пока что больше фантастика, чем наука. Увы, это ненадолго. 

 

• Почему, увы? 

 

• Потому что с этого открытия начинается всё самое плохое. Давай ты просто примешь как факт, что версий Земли существует бесчисленное множество. Некоторые из них очень  похожи между собой, другие кардинально отличаются. Но все эти миры - версии Земли. Я понял это очень давно как и то, что я могу перемещаться между этими мирами. 

 

• А как ты понял? 

 

• Это на самом деле забавно. Первый мир в который я... шагнул, назовём это так, был настолько похож на мой, что мне понадобилось часа четыре, чтобы понять, что я уже не в Канзасе. 

 

• Где? - удивлённо спросила Алина, - Ты же вроде из России.

 

• Тотошка, мы уже не в Канзасе, - процитировал я старый фильм, но девушка всё так же непонимающе на меня смотрела, - Понятно. Либо у вас этой книги нет, либо ты не читала. Вообщем в этой версии Земли или итерации, как говорят в Бюро не было шаурмы. Вместо неё было нечто в хрустящем рожке и со свининой. При этом ларьки с этой едой были ровно на тех же местах, где раньше была шаурма. 

 

• Шаурму, я знаю, - серьезно кивнула Алина. Остановившись, она выгнулась, пытаясь расслабить плечи - А, что за Бюро?

 

• Ты устала? Мы можем остановиться передохнуть, но только ненадолго. Нам ещё далеко идти. 

 

• Если можем, то давай, - устала согласилась девушка, - Так что за Бюро? 

 

• Бюро это что-то вроде метаполиции. Они следят за порядком в мирах Канона. 

 

Найти более-менее сухое место оказалось несложно. Мы скинули рюкзаки и расстелив на земле фольгированные «простыни» сели отдыхать. Огонь разжигать не стали, но вытащили по батончику из припасов. Алина сидела скрестив ноги и ждала продолжения рассказа. Первый шок уже должен был пройти и не впасть в отчаяние и ужас девушке помогал адреналин приключения участником которого она стала. 

 

• Так. Стоп. Что за Канон? - спросила Алина.

 

• Миры схожие друг с другом, зовутся итерациями Канона или каноничными итерациями. Между ними особенно тесная связь и как следствие обилие проходов. Проходом между итерациями может воспользоваться любой человек и чтобы избежать неприятностей и создали Бюро. У них есть отделения в каждой итерации. Называются они по-разному, но все занимаются одним и тем же - ловят нарушителей границы между итерациями. Мрачные ребята на самом деле, с ними лучше не шутить. 

 

• Это они убили папу и маму? - мрачно спросила девушка, стиснув в ладони батончик.

 

• Нет. Убийство это не их метод. Они нашли меня и вкратце объяснили, что произошло.  Меня ждало возвращение в родной мир и неприятная процедура, после которой Бюро мгновенно бы узнавало о любой моей попытке пересечь границу итераций. Как ты понимаешь ничего из этого не произошло. 

 

• Ты их убил? 

 

• В тот раз - нет. Я просто исчез. Оказалось, что я не проходил через портал между итерациями, а переместился просто так. Дело в том, что я своего рода аномалия. 

 

• Ты можешь перемещаться между мирами без проходов, так? 

 

• Именно, - я смял упаковку от батончика и засунул в карман плаща. 

 

• А зачем ты мне всё это рассказываешь? - вдруг спросила Алина, - Ты сказал, что за нами будет погоня и нас попытаются убить. Эти твои головорезы окапываются на опушке, а мы сидим и болтаем. Что происходит? 

 

• Понимаю, это выглядит странно, - я не уставал радоваться тому насколько проницательной была Алина. Она всё больше была похожа на саму себя и кажется у нас могло всё получится, - Я старательно избегал встречи с Бюро и успел посетить сотни, если не тысячи самых разных итераций. Перемещаясь между мирами достаточно долго, ты очень быстро свыкаешься с этим. Ну как бы тебе сказать, необычность этого процесса очень быстро становится твоей новой обыденностью. Ты будто бы расширяешь границы своей нормальности и рано или поздно, начинаешь замечать по-настоящему странные вещи. 

 

• Страннее чем придельные миры? - хмыкнула девушка. 

 

• Да, - я сам удивился своей серьёзности, - Я думаю, нет, я уверен в том, что есть миры лежащие вовсе за границей нашего понимания. Иные измерения реальности. Я не в первый раз рассказываю эту историю, ты же понимаешь?

 

• Ты рассказывал её другой мне? - ответила Алина и немного помолчав добавила, - Другим мне? И они все мертвы, да?

 

• Ты очень спокойно это приняла. 

 

• До этого момента я не знала, что есть другие я. Странно переживать о том, что они мертвы.

 

• Вообщем, когда я рассказываю эту историю тебе, я почти уверен, что её слушают и они. 

 

• А кто они? 

 

• Не знаю. Они вне нашего представления. Просто Наблюдатели. Вряд ли они могут как-то повлиять на нас, а значит и обращать внимания на них не стоит. Я продолжу, хорошо? 

 

Алина кивнула.

 

• Я очень много путешествовал по итерациям и быстро понял, что моя способность к перемещению у меня не единственная. Мне не повезло и в одной из итераций я умер. 

 

• И, видимо, воскрес? 

 

- Да. И это стало настоящей проблемой. Я заменил собой, своим сознанием другого меня. Свои воспоминания я сохранил полностью, а вот он просто исчез.