Пролог

Матвей жизни не мог представить без музыки. Будильник ставил на десять минут пораньше, чем нужно, чтобы подольше послушать опенинг “Невероятных приключений ДжоДжо”. Чистил зубы и завтракал под Джонни Кэша. Обнимал холодный поручень в автобусе и щурился на сонный город под OneRepublic. Даже унылые пары по экономике становились атмосферными и уютными под мягкое мурлыканье ретровейва.

Настоящая жизнь для Матвея начиналась как раз после этого вороха рутинных и, как он любил выражаться, “душных” дел. Закончив со всем, он брал обшарпанную гитару с нейлоновыми струнами и бежал в центральный парк Горького, где усаживался под начинающими желтеть березами, раскладывал чехол прямо на тротуаре, и играл. Все подряд, от “Мурки” до Rammstein, от советского марша из Red Alert 3 до Майкла Джексона.

Так он частенько засиживался допоздна и шел домой под светом фонарей. В эту пятницу все шло ровно по тому же сценарию: Матвей до посинения бряцал разные песни, радовался тонне внимания прохожих и небольшой кучке наличных. Затем, когда совсем уже все разошлись, кроме потенциально опасных гопников, он собрался и побрел в свою маленькую однушку. Однако Матвею пришлось резко сбавить шаг, когда он зашел в свой двор.

Темень здесь стояла неестественная. Фонари, под которыми он бесстрашно гулял последние года три, погасли. Небо затянуло густыми предгрозовыми тучами. Звуки с улицы позади почти полностью глушились мрачными девятиэтажками. Сглотнув невесть откуда взявшийся ком волнения, Матвей потихоньку побрел к своему подъезду, благо уже сотни раз он здесь проходил.

Дорогущий домофон, на который когда-то пришлось скидываться всем подъездом, не встретил юношу приветливым теплым светом дисплея. С замком тоже что-то было не так – дверь просто качалась на усиливающемся ветру и угрожающе поскрипывала. Изнутри на Матвея глядела густая темень. Свет, должно быть, отрубили, подумал он, когда увидел, что лампочки погасли даже в подъезде.

Выдохнув с облегчением от этой мысли, юноша, радуясь, что нашел логичное объяснение жуткой на первый взгляд картине, побежал по ступенькам вверх. Лифт ведь тоже отрубился. Пройдя пару пролетов и споткнувшись в темноте раз десять, Матвей, ругаясь, достал смартфон и продолжил подниматься, освещая себе путь экраном на максимальной яркости и про себя считая ступени.

Семнадцать на один пролет, тридцать четыре на этаж. Через сто семьдесят шагов Матвей уже должен был быть на своем этаже, однако считать он сбился уже на трехстах. Юноша, наконец, остановился и направил свет на двери квартир, надеясь по номерам понять, на каком же он этаже. Однако их словно кто-то сорвал. Или, точнее, еще не приклеил. Все двери выглядели одинаково новыми и ухоженными, прямо с завода.

Тогда Матвей поднялся еще на пролет и попытался открыть маленькое окошко под потолком. Прыгал, цеплялся пальцами за ручку, но механизм требовал, чтобы ее взяли и повернули строго в конкретном направлении, потому у юноши ничего не вышло. Плюнув, Матвей решил выйти на улицу. Подъездом, может, ошибся, думал он. Вниз он бежал долго, однако конца лестницы так и достиг.

Это уже походило на какой-то сюрреализм. Матвей открыл книгу контактов и набрал номер отца, однако дозвониться не смог – связь тоже исчезла, как и интернет. Сердце начало больно давить на ребра изнутри, ком волнения перекрыл горло и не давал сделать полноценный вдох. Из-за абсолютной тишины и теплого воздуха ему казалось, что он погрузился в какую-то жидкость. Желание немедленно выбраться отсюда разгоралось все сильнее.

Матвей сделал еще одну попытку спуститься на этаж ниже и на этот раз обнаружил, что одна из одинаковых дверей была приоткрыта. Несмотря на то, что гнетущая однообразность и бесконечность этой лестницы-ловушки давили на него, нечто выбивающееся из окружения, нечто, что должно было обрадовать Матвея, заставило его опасливо отскочить обратно на лестницу и притаиться.

Он сидел и ждал, что кто-то выйдет оттуда и нападет. Бред какой-то, подумал Матвей, тряхнув головой и прогоняя это наваждение. Все это бред. Очень похоже на какой-то идиотский сон. А значит, ничего не будет, если он заглянет за эту дверь. Все равно идти больше некуда. Юноша осторожно поддел пальцами металлический край двери, ожидая, что тот будет прохладным, но он оказался абсолютно… никаким. Нейтральным. 

Пройдя по длинному темному коридору без какой-либо мебели мимо нескольких закрытых дверей, Матвей увидел бледный свет из-под самой последней. Он остановился и огляделся получше. Судя по полосатым с цветочками обоям, скрипучим половицам и обшарпанной дорожке под ногами, это могла быть обычная квартира какой-нибудь пожилой семьи. Однако Матвей помнил, что прошел мимо уже как минимум десяти дверей в разные комнаты. Задержав дыхание и спрятав смартфон, он приблизился к комнате, из которой лился слабый свет.

За маленьким столом сидели двое лысых пузатых мужчины. В слабом свете свечи Матвей разглядел доску для игры в нарды. На подоконнике стояли два пустых стакана, чуть дальше, у самого стекла – бутылка с прозрачной жидкостью. Шок, возмущение и, не побоится автор этого слова, ахуй взяли над Матвеем верх. Он схватился за голову и заорал во весь голос, глядя на этот бессмысленный цирк.

Один из мужчин обернулся, вытер усы тыльной стороной ладони и щелкнул пальцами в воздухе. Дверь со свистом захлопнулась, врезав Матвею прямо по лицу.