Первая глава

Ржавую винтовку трясло как хрен эпилептика. Ствол метил мне то в грудь, то в лицо, то в яйца.

— Ты... Ты откуда здесь?! — кричал перепуганный офицер. — Где я?!

Трясясь от страха, парень даже не понимал, что обращается ко мне на западном языке. Один вид моей серой униформы приводил его в ужас, а от направленного револьвера он и вовсе едва не срался.

— В жопе ты. И я с тобой на пару.

Пережить столько лет на передовой, повидать столько атак и штурмов, а стоило дезертировать и... Недели не продержался! Ирония, бессердечная ты сука!

— Не шути, мразь! — его палец задрожал на крючке. — Застрелю!

— А ну, раз застрелишь... — я старался держать револьвер так, чтобы не пацан не заметил отсутствия в барабане патронов. — Ладно, секи сюда, мы одни посреди минного поля и вот-вот друг друга замочим. Как хочешь, но определение «в жопе» звучит лаконичней.

Парнишка побледнел и быстро обернулся на подорванный вездеход, словно желая спросить совета у водителя. Но тот был слишком занят, баюкая на коленях собственные кишки. Похоже, магнитная мина среагировала на двигатель и рванула аккурат под водительским местом. Во всяком случае, такая версия объясняет почему водитель превратился в фарш, а на офицере ни царапинки.

Знать бы еще, за каким хреном их понесло на лесную опушку. На ту самую, где я изволил развести костер, дабы полакомиться гусеницами пополам с болотной тиной. На опушку, оказавшуюся долбанным минным полем ещё с хрен знает каких времен.

Столько совпадений и все неудачные. Может меня комиссар проклял? Обиделся, что я в него весь барабан всадил? Как мелочно с его стороны...

— К-какие мины? А... А где рота? Меня ведь ждут, я уже сегодня должен быть в...

— ... Серьезно? Ты спрашиваешь у вражеского солдата местоположение своей роты?

Моя вздернутая бровь заставила парнишку стыдливо покраснеть.

— Я как бы... Постой, у нас мир! Альянс и Комитет заключили мир!

— Да? А чего тогда ты мне в рожу целишься?

— А вы почему целитесь?!

«Вы»? Впервые меня хочет замочить кто-то настолько вежливый. Так неожиданно и приятно... Ай, ладно, один хрен все патроны на комиссара извёл. Останься у меня хоть один, этот пацан бы даже из машины вылезти не успел.

Устав любоваться на юное лицо через прицел, я опустил пистолет. Офицер чуть посомневался, но тоже чуть отвёл ствол:

— Прошу простить за оскорбление... Это всё нервы.

— Сперва дорогу спрашивает, потом извиняется... И кстати, парень, не мир, а перемирие. Они каждый год его заключают. Каждую посевную и жатву. Война войной, а обед по расписа... Ух ёпт!

— А?! Что?!

Офицер резко обернулся, ожидая увидеть как минимум сразу батальон карателей, но его проблема была куда ближе. Проследив за моим взглядом, пацан уставился на свой бок, из которого торчала деталь двигателя.

Всё же и офицеру от мины досталось, просто он был слишком занят обсираясь от страха, дабы заметить длиннющий кусок стали промеж рёбер.

Человек-анекдот, и откуда он такой выискался?

Чем дольше офицер смотрел на свои ребра, тем отчетливей в нем проступала паника. Прежде чем я успел что-то сказать, он бросил винтовку и хватился за железку.

— Парень, на твоём месте я бы этого не дела...

Поздно. Пацан хватился за железку и с воплем вырвал её. Из раны хлынула кровь, быстро окрашивая синий китель в чёрные тона.

— М-м-мама... — от вида рваной дыры в своём теле офицер в край обезумел.

Бросив винтовку, он пытался остановить кровотечение. Сперва руками, затем куском патронного подсумка, а потом...

Глядя как офицер судорожно пытается пристроить стержень обратно промеж ребёр, я не испытывал ничего, кроме раздражения. И этот придурок меня только что чуть не убил... Меня! Человека, что прошёл через осаду, плен, рабство и хрен знает сколько штурмов в довесок.  

Нет, серьезно, я чувствую себя оскорблённым!

— Да что вы стоите?!

— А чё мне, похоронную команду звать?

— Помогите же!

Теперь и о помощи просит... Нет, это какой-то долбанный сюр. Я сплю и всё это сон. Ещё и смотрит, будто...

Нет, он не шутит, он реально ждёт, что я сейчас всё брошу и начну его спасать. Что народник, станет спасать «голубка». Да ещё и офицера. Будто бы я никогда не видел, как они наших раненных с огнемётов дожигают.

— Прошу вас, пожалуйста! Я ведь умру!

Я хотел сказать много слов на тему, с какого рожна это должно меня волновать, но наткнулся на его взгляд. Требовательный, обиженный. Совсем как ребёнок. Наивный настолько, что позабыл и про свои погоны и про мою серую форму. Делает вид, будто он не вражеский офицер, а просто мальчишка.

Чтоб тебя, ладно!

— Сядь! Да не на траву, дурак! Спиной на кузов облокотись.

Стремительно бледнея из-за потери крови, парень быстро закивал и осторожно присел спиной к разбитому вездеходу.

Беглый осмотр раны дал неутешительный результат:

— А чем тут помочь? Кровь чёрная, печень пробита. Желудок тоже в утиль пошёл. Не, тут только пуля в лоб, чтобы не мучиться.

Жил грешно, да помер смешно... Чёрт, я почти готов вернуться с повинной, лишь бы эту историю мужикам пересказать. Жалко меня четвертуют прежде, чем рот открою.

— Но ведь можно остановить кровь, верно? Прошу вас, просто...

— Парень, ранение в печень это то же самое, что и в сердце. Только хуже. В сердце попало и чик, ты уже на небесах. А с печенью помучаешься. Так что если ты не прячешь в кармане целый госпиталь, то...

— Я... Я умру, да?

От этого наивного, абсолютно идиотского и раздражающего вопроса во мне что-то ёкнуло. И откуда он такой выискался? С каких пор Альянс в офицеры таких хлюпиков набирает?

— Пожалуйста, ответьте честно, а то мне... Мне как-то...

Покачав головой, потянулся к его поясу. Но вместо кобуры с пистолетом, снял флягу и протянул ему:

— Все мы умрем. В этом весь смысл жизни. Пожить-пожить и помереть.

Парнишка отлип от фляги и растянул пересохшие губы в попытке улыбнуться. Шок потихоньку отходил и на его смену приходила боль. Сейчас ещё часочек посидит, поревёт в агонии на всю округу, потом из-за кровопотери даже кричать не сможет, и уже затем, спустя часов пять...

Честно говоря, мне даже жалко. Есть куча куда более приятных способов помереть, чем от такого ранения.

— Не сочтите за труд, но не могли бы вы... М-м-м... — он хватился негнущимися пальцами за кобуру. — Оказать последнюю любезность?

— Ты сейчас серьезно?

— Если вас не затруднит...

— Погоди, а как же... Ну там, поплакать, маме письмо написать или меня с собой на тот свет забрать?

— Вы же сами сказали, шансов нет, дальше только агония.

— И ты поверил?! Врагу, блин?!

— Враг бы не стал отговаривать.

— Я... Блин, пацан, ты реально на всю голову трахнутый.

Глядя, как он протягивает мне пистолет, я не знал что и думать. Всякого повидал, но такого...

— Не поймите неверно, просто... — он говорил с трудом, явно борясь с болью. — Если уж всё так неудачно сложилось, так пусть отец получит письмо, в котором я погиб в засаде народников. В бою, как и подобает. А не так... Так...

— Тупо и бессмысленно? По дебильному? Или как полный кретин?

Горло мальчишки издало сухой треск, который должен был быть смехом.

Ощущая давно и тщательно забытую пустоту в груди, я нехотя принял пистолет. Чистенький, ни намёка на ржавчину или нагар. Настоящий самозарядный пистолет, прямо как довоенные. С такой роскошью мой старый солдатский револьвер и рядом не валялся.

Пацан-то явно не из бедных...

Взвесив оружие и кое-как найдя предохранитель, я помедлил:

— Раз ты хочешь всё как в бою обставить, то тогда уж с моего надо стрелять, нафиг твой-то?

— Но у вас ведь... Нет... Патронов...

Ему было всё сложнее поддерживать разговор. Поглядев на чёрную «медузу», выглядывающую из его раскуроченных ребер, я вздохнул и взвёл курок.

— А ты очень наблюдательный «голубок». Откуда ты такой? Как звать-то хоть?

В его глазах стояли слёзы, но он всё рано попытался изобразить улыбку и ответить. Выстрел прозвучал внезапно, парень даже не понял, что умер. Это было самое меньшее, что я мог сделать.

Встреться он мне где-нибудь в траншее, я бы его прирезал и даже не поморщился. Но здесь, вдали от воронок и штыков... Чего меня мутит. То ли от голода, то ли от понимания, что в мире стало одним хорошим парнем меньше. Плохой бы без разговоров выстрелил. Я бы точно выстрелил. А этот нет, не хотел.

Забавно. Он не выстрелил, потому что боялся убить, а я бы выстрелил из-за страха быть убитым. Вот она, грань, отделяющая нормальных людей на всякое дерьмо, типа меня.

Занятное открытие. Жаль не с кем поделиться.

— Тьфу, блин! Стоит кого-то убить, как сразу сентиментальным становлюсь... — я помотал головой и вернулся к насущным проблемам. — И всё же вопрос был правильный. Где я, блин?

Какого хрена здесь офицеры Альянса разъезжают? Это же юг! По-идее, здесь только пара вольных городов, а дальше всё засрано радиацией настолько, что там только бичи жить могут.

Осмотр подорванного вездехода ответов не дал. Из еды нашлась только упаковка галет в кармане водителя, да и та настолько пропиталась кровью, что даже я побрезговал. Зато на заднем сиденье обнаружился опломбированный мешок, доверху набитый табаком. Настоящим, не махоркой.

Интересные дела... К кому это такой подарок ехал? В штаб? К какому-нибудь генералу? Такие сокровища на передовую не возят.

Решив, что самокрутка мне сейчас не повредит, я принялся за поиски бумажки. Но в машине не оказалось ни книг, ни газет, а к солдатскому листку водителя прочно приклеился кусок его же лёгкого. У самого меня никаких документов, так что...

Присев к мёртвому офицеру, я нехотя начал расстегивать его китель, стараясь не смотреть в пустую глазницу, в которую выстрелил пару минут назад. Удостоверение нашлось быстро, во внутреннем кармане, вместе с сопроводительным листком.

Взяв в руки новенькие корочки с тиснёнными крыльями, я уже собирался вырвать листок, но остановился. Бегло пробежался по страницам. Потом ещё, и снова...

Первое назначение у парня. Должно было быть. В какую-то вспомогательную роту. Но важнее что у нас с ним рост почти одинаковый. Цвет волос тоже, да и по возрасту разница не так чтобы огромная.

— А главное никакой фотокарточки... Ты думаешь о том же, о чём и я?

Труп угрюмо промолчал, но меня это не остановило.

Не, ну а что? Идея, может и рискованная, но всяко лучше, чем гулять по тылам Альянса в серой форме. Не назад же идти? Через леса и загаженные зоны, прямиком в объятья комиссариата?

А так, если в офицерскую форму переодеться, то вполне можно и через территорию Альянса проскочить. Если на патруль нарвусь, то хотя бы не сразу пулю всадят, а сперва документы спросят. Уже лишний шанс, верно?

Поглядев в мёртвое лицо и отбросив сантименты, я взялся за дело. Если не считать чёрного пятна на боку, то форма подошла как влитая. Ботинки только чуть больше по размеру, но с портянками в самый раз. К тому же воротник высокий, как раз чтобы шрам от рабского клейма закрыть.

Последним элементом стал тоненький зелёный браслет с правой руки. Одноразовый дозиметр, Альянс их своему каждому солдату выдаёт. Вроде как должен покраснеть если в загаженную зону зайдешь. Но это не точно...

Ну, всё. По идее теперь я выгляжу как образцовый офицер. Или дезертир, переодетый офицером.

— Надеюсь, мой акцент не сильно заметен. Или заметен?

Мёртвое тело ничего не ответило. Простреленная глазница продолжала взирать на меня с укоризной.

— ... Ладно не смотри так. Похороню я тебя, раз уж ты портки не обгадил.

Я уже оттащил тело в сторонку и выбрал подходящее место, но прежде чем взялся за поиски лопаты или хотя бы подходящей палки, с поляны послышался гул двигателя. Над деревьями виднелся характерный синий дымок. Чёрт, патруль! Походу, ближайшая застава «голубков» достаточно близко, чтобы услышать подрыв мины. А то и пистолетный выстрел...

Первой мыслью стало бросить всё и сбежать в лес, но оставлять после себя голое тело офицера было крайне беспечно. Патрули усилят так, что уже хрен проскочу. К тому же, я уже успел переодеться, так что...

Всё ещё не до конца веря, что я впрямь это делаю, я, проверив кобуру и подхватив рваный мешок с табаком, двинул навстречу дыму.

Через поле пылил деревянный грузовичок набитый солдатами в синей форме. Густой дым из трубы придавал машине схожесть с крошечным паровозиком и свидетельствовал о газогенераторе вместо нормального мотора. Либо у Альянса всё совсем плохо с бензином, либо я реально в глубоком тылу. Ибо автомобиль на дровах это удел бичей из загаженных районов и армейских снабженцев, а никак не передовых отрядов.

Заприметив мою фигуру, автомобиль затормозил и с кузова посыпали «голубки». Их винтовки смотрели в землю, а не в мою рожу, а значит маскарад пока не раскрыли.

Поглядев на мои погоны, самый низкий из них закинул винтовку на плечо:

— Ваше удостоверение, сэр.

Трофейный пистолет нервно чесался в кобуре. Стараясь не слишком потеть, я сбросил опломбированный мешок и протянул документы. Расчёт оказался верным, «голубки» заострили внимание именно на табаке, а не кровавом разводе на «моём» мундире.

Бегло проглядев удостоверение и заглянув в путевой листок, коротышка в чине капрала кивнул мне за спину, указывая на виднеющийся вездеход.

— Что здесь произошло, сэр?

— Да это... — я изо всех сил изображал лёгкую контузию, дабы мой никто не заподозрил акцент. — Водитель, придурок, с дороги сбился и на мину наехал. Машина в дребезги и водитель туда же. Только я да мешок уцелели.

— Мина? — он ещё раз взглянул на перевёрнутый вездеход. — Это вас миной так перевернуло?

Остальные «голубки» быстро переглянулись, предвкушая добычу. Я прикусил язык, кляня себя за недальновидность. Ведь они тоже понимают, что если вездеход так сильно раскурочило, то это не обычная мина, а довоенная. А они мало того что идут по цене коровы, так ещё и обезвреживаются в два счёта. Магнитные взрыватели, на танки рассчитаны, на человека не реагируют. Короче, дармовщина, бери не хочу.

Сейчас разминировать пойдут, а там трупик голенький... Неловко будет.

— Да, неудачно вышло,  сперва на одну колесом наехали, потом на следующую... С полдюжины собрали, пока остановились. Вон... — я огладил свой окровавленный бок. — Всё что от водителя осталось.

«Голубки» тут же сникли, потеряв охоту соваться на минное поле. Фух, кажись отбрехался... И вроде даже не обделался.

— Ну чтож... — потеряв интерес к вездеходу, капрал переключился на опломбированный мешок. — Знаете, кадет-офицер, наш маршрут пролегает довольно далеко от вашего назначения, но... Тяжёлый мешок-то, поди, а?

Он сделал театральную паузу, слишком старательно намекая на взятку.

Даже не знаю, от чего я охренел больше. От их коррумпированности или пофигизма. Может это какая-то проверка на вшивость? Хм... Надо бы подыграть.

— Не понял, а как же штаб? Разве вы не должны доставить меня до выяснения?

— Пф... Мы что, патруль?

— Э-э-э...

— Сэр, поверьте на слово, вы не первый кадет, срезающий дорогу чёрти где, чтобы быстрее встать на довольствие. Вам ещё повезло. С пару месяцев назад предыдущего мы с дерева сняли. Освежеванного... Так что, помочь с мешочком-то?

Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть. Отказываться не вариант, слишком подозрительно.

Уже через несколько минут я ютился в кузове на мешке с сушеной фасолью, толкаясь плечами с остальными «голубками». Смоля одну самокрутку за другой, они наперебой пытались впечатлить «зелёного офицера» страшилками про радиационный пояс. Про уродцев с двумя головами, про каннибалов, и, особенно, про бабу с четырьмя сиськами которая как-то раз «обслужила» всех за пару банок консервов.

— Снова там целый месяц торчать... — ворчал капрал, сворачивая козью ножку. — Затрахала эта застава. Поскорее бы перемирие кончилось. Хоть в окоп, хоть в штурм, лишь бы подальше от «уродцев». Чес-слово, мне даже народники краше, чем эти мрази. Они хотя бы люди, пусть и трахнутые во всю голову.

— Ладно тебе нудить... — другой боец чиркнул спичкой и помог командиру прикурить. — Зато жалование. Считай, месяц за три. Где ещё столько поднимешь?

— Да хер ли жалование? Я за прошлую вахту доз нахватал, на десять жизней хватит. А ради чего? Чтобы потом этот... — он ткнул пальцем в «мою» кобуру. — С красивой пушкой ходил? Газом их травить надо, газом! Всех и разом! А там пусть трофейные команды лазят. Ставлю твою жопу, народники уже давно так сделали.

Я едва не сболтнул, что нет, не сделали. Что Комитет точно так же торгует с бичами, продавая им медикаменты и еду в обмен на всякие довоенные штуки. Оружие, технику, книги. Едва не рассказал, как однажды видел двухносого уродца на улице одного из городов. Тот какие-то ценные чертежи принес и ему за это позволили поселиться в «цивилизации». Правда, сделали татуировку во всю рожу, с подробным перечислением подвига, дабы его, красавца, не шлёпнули с перепугу.

— Не обращайте внимания, сэр. — бойцы восприняли моё молчание за неодобрение. — Капрал не имел ничего личного.

Дальнейшая пара часов прошла в относительно тишине. Машина наконец выехала с бездорожья на грунтовку и кузов перестало трясти как припадочного, что позволило «голубкам» покемарить. Предварительно сдолбив и рассовав по карманам с половину мешка, разумеется.

А я всё сидел и гадал, можно ли назвать всё это везением или я теперь в ещё большей жопе? С одной стороны, хорошо что меня так легко приняли за своего, а с другой, одно неправильное слово и полный звездец. По-любому за шпиона примут и на пытки потащат. Просто помереть не дадут, кусками накромсают.

— Приехали!!! Вольный город! — послышался голос водителя, сопровождаясь громким стуком кулака по кузову. — Сгружай «зелёнь»!!!

— Ну... — капрал потянулся и уставился заспанными глазами на ворота впереди. — Удачи тебе, кадет. Больше дорогу не срезай, второй раз не повезет. И внимательней тут. Прошлого кадета аккурат у поворота нашли.

— Чего-чего?!

Грузовик взвыл двигателем, заглушив мои слова. Пара голубков напоследок поблагодарила за табак, а кто-то даже помахал рукой. Никто из них так и не заметил, что всю поездку я просидел на одном полужопии, готовясь в любой момент хватиться за пистолет.

Грузовик фыркнул, выдохнул облако сизого дыма и, с трудом развернувшись на пятачке, запылил в обратную сторону. Оставляя меня в гордом одиночестве, под любопытными взглядами часовых на воротах. Их чёрная форма ничуть не походила на цвета Альянса, а значит боятся их нечего. Просто местная охрана.

— Фу-у-ух... Это было близко.

Закидывая полупустой мешок на плечо и затягиваясь самокруткой, я начал прикидывать свои дальнейшие действия.

После всех этих историй про каннибалов и уродов, валить к бичам в радиационный пояс как-то резко перехотелось. Не то чтобы я возражал против четырёх сисек, но не в одном месте сразу. К тому же, благодаря одному вежливому и немного мёртвому парню, у меня на поясе висит очень недешёвый пистолет. Если выгодно толкнуть, с выручки можно пару лет безбедно жить.

— Сэр.

Тонкий голос застал врасплох. Мотая башкой по сторонам, я не сразу догадался посмотреть вниз. В мою грудь дышало что-то низкое, рыжеволосое и с парой странных холмиков на уровне груди. Облаченное в такую же тёмную униформу, как и охрана на воротах, оно взирало на меня бесстрастным взглядом.

Ребёнок? Карлик? Мутант? Нет, погоди...

— Женщина?!

— Верно, сэр, вы очень наблюдательны, сэр. — она стукнула каблуками и молниеносно прислонила руку к берету, выполняя воинское приветствие. — Конскрипт Беглая, сэр.  Уполномочена встретить и препроводить прикомандированного офицера, сэр. По поручению капитана, сэр. Жду с рассвета, сэр.

Протараторив доклад за три секунды, она замерла по стойке смирно. Эти мгновения передышки я посвятил тихому охреневанию. Мало того, что баба в форме, так еще от этих «сэрканий» у меня уже глаз дёргается...

 — Сэр? — буравя меня зелёными глазами, девчонка намекала, что лимит на охреневание исчерпан и пора бы что-то делать.

— А? А, верно. Секунду...

Я залез в карман и вытащил удостоверение погибшего офицера.

— В этом нет нужды, сэр.

— Какой нужды?

— Нет нужды в удостоверении, сэр.

— То есть как, нет?

Моё недоумение конскрипт приняла по-своему. На её бесстрастном лице промелькнуло что-то вроде эмоции. Кажется, раздражение.

— Нет нужды, так как других кадет-офицеров здесь нет, сэр, я наблюдаю за вашим левым плечом предназначенный капитану табак, сэр, и я не способна прочитать удостоверения, так как неграмотна, сэр.

— Эм... Нет нужды, так нет нужды. Так бы сразу и сказала...

— Виновата, сэр. А теперь, если позволите, ваш мешок, сэр, и прошу следовать за мной. Я возьму смелость указать дорогу до гарнизона.

Ещё раз взглянув на часовых на воротах, я непроизвольно вздрогнул. То что я принял за охранников, оказалось точно такими же бабами. И пусть у них всего по паре сисек на брата, но мне от того не легче.

Сразу вспомнился погибший офицер и его главный вопрос. Где я, блин?! Чё тут вообще происходит? И что там капрал про освежёванный труп говорил?

 

Вторая глава.

Женщины с караула удостоили меня только презрительными взглядами, и не думая устраивать проверку. Но не успел я порадоваться, как меня тут же прошиб пот.

За воротами стоял танк.

— Прошу не задерживаться, сэр. — поторапливала коротышка в чёрной форме. — Капитан не любит ждать. Сэр? Сэр!

Я молчал. Ответить мешали стиснутые зубы и судорога в животе.

Танк, мать его. Гордость Альянса, плод извращённой любви товарного вагона и оружейной фабрики. Полсотни тонн стали, пяток огнемётов и хрен знает сколько пулемётов.

Один взгляд на махину снова переносил в хмурое летнее утро, на перепаханный воронками рубеж. Под гусеницы десятка стальных монстров, сминающих один эшелон за другим. Приближаясь всё ближе и ближе, оставляя позади горящие траншеи и вопящих солдат. Запах горящего мяса, объятые пламенем люди, крики, вопли и холодное дуло комиссарского револьвера у виска.

Я рефлекторно сжал кулак, будто в нем снова лежала граната.

— Сэр, вы побледнели.

— Кхм... Это... — я быстро мотнул головой, прогоняя наваждение. — Это я от удовольствия. Отрадно видеть такую мощь на своей стороне.

Фига я выкрутился!

— Это каркас, сэр. Не подлежит ремонту. Альянс демонтировал орудия ещё до нашего прибытия. А теперь, если позволите, капитан...

— Да-да, у капитана проблемы с терпением. Не стоит повторять дважды.

Мне и с первого раза похер.

Опасливо огибая махину, словно та могла ожить, я увидел обугленный борт. Следы от зажигательных бутылок служили одновременно полотном для граффити и доской объявлений. «Альянс сосёт жопу!» и «Детоубийца» соседствовали с объявлениями о продаже коровы и «легендарных финок от народных мастеров».

Сам город начинался сразу за танком, встречая гостей торговой улицей. Фермерские прицепы с овощами и курицами, за ними портницкая, следом оружейный магазинчик, потом забегаловка с кривым навесом... В общём, всё то что представляешь себе при словах «вольный город».

Периметр, фронтир, бомжатня. Без нормального электричества и водопровода, зато с алкоголизмом и преступностью. Впечатление усугубляли дырки от пуль на кирпичных домах и чересчур свежий сруб на деревянных. Штурм. Очевидно с полгода назад город штурмовали. С огоньком и задором, огнемётами и танками.

Узнаю почерк Альянса.

Моя провожатая искусно лавировала меж прилавками и штатскими. Угнаться за ней стоило больших усилий мне и отдавленных ног остальным.

— Извините... Простите... Что?! И тебя туда же, козёл!!!

Краснощёкий дядька было дёрнулся набить мне морду, но трезво оценив шансы, ограничился плевком под ноги и советом «чаще оглядываться». Вернув любезность обещанием познакомить его губы с содержимым своих штанов, я наконец догнал конскрипта.

— Не сочтите за дерзость, сэр, но впредь рекомендую воздержаться от конфликтов.

— Никаких конфликтов, просто завожу новых друзей.

— Отличное чувство юмора, сэр. — она говорила всё с той же безразличной миной. — Однако форма Альянса нервирует горожан. Будьте аккуратны, сэр.

Коротышка не врала. Я то и то дело ловил косые взгляды на «своей» фуражке. А вот форму моей спутницы упорно игнорировали. Не помогали даже форменные шорты, за которыми проступал контур весьма симпатичных булок.

Спустя несколько минут и пяток кварталов, коротышка снова подала голос:

— Почти на месте, сэр.                                                            

Проводив глазами помойную кучу, я переключился на общий план. По убогости, косые хибары могли соперничать только с сараями в конце улицы. Чумазые дети, похмельные взрослые, труп мёртвой собаки у обочины...

— И куда ты меня завела. Тут же... Ох ёлки.

Пара фигурок в чёрной форме несла караул у огороженного двора. При условии, что игру в карты можно назвать караулом, а набор гнилых досок — оградой.

Оценив длинный кирпичный дом, высящийся за досками, я обернулся к коротышке:

— Полагаю это...

— Гарнизон, сэр.

— Похоже на коровник.

— Конюшни, сэр. Бывшие. После взятия города, Альянс реквизировал лошадей в соответствии с призовым правом.

— И заселил кобылами...

— Сэр?

— Не-не, ничего. Кхм. Ладно, идём, капитан не любит ждать.

Рыжая немного охренела, что у неё так легко спёрли коронную фразу, но виду не подала.

Миновав любопытные взгляды караула, я оказался во дворе. В нос сразу ударил запах походной кухни. Самодельной и кривой, но такой манящей... И бессердечной. Напоминающей, что за неделю я съел полтора писюна, закусив солнечным светом.

Захлёбываясь слюной, я прошёл за конскриптом в «казарму».

Мы оказались среди бывших стойл, превращённых в казарменные кубрики с помощью простыней. Вездесущий запах женского тела на мгновение заставил забыть о еде. Но только на мгновение.

— Прошу обождите здесь, сэр.

Конскрипт остановилась у двери в конце «казармы» и вздохнула, словно готовясь к чему-то. Сделав три строевых, она постучала.

— Кому там, мля, неймётся?! — донёсся сердитый женский голос. — Сказала же, до обеда не дёргать!!!

— Конскрипт Беглая, мэм. Явилась доложить о прибытии офицера Альянса.

— А-а-а, табак привезли! Так и говори, нехер голову морочить!

Я даже не удивился, что капитан тоже женщина. После всего увиденного, — спасибо, что не лошадь.

Пока конскрипт заносила мешок, я бегло оправил форму. Фух, лишь бы акцент не заметили...

Кое-как протиснувшись в проём, я встал рядом с коротышкой. Судя по столу с бумагами и койке в углу, каморка служила одновременно и штабом, и офицерским кубриком.

За столом виднелась высокая девица в офицерской форме. Почти такой же как на мне, но чёрной. Других деталей рассмотреть не удавалось, так как капитан была слишком занята, ныряя головой в мешок и чертыхаясь:

— Десять фунтов, десять, мля! Считать не умеют?! А-а-а, суки пернатые, половину растащили! Только под хвост баловаться умеют, членососы голубые...

— Мэм. — поспешно кашлянула конскрипт. — По вашему приказанию, кадет-офицер прибы...

— Знаю, затни помойку! Сейчас-сейчас... Фух!

Из мешка вынырнуло что-то белобрысое, белозубое и голубоглазое. Миловидная моська уставилась на меня хмурым взглядом. Грозно сведённые брови, презрительно поджатая губа...

От её попыток выглядеть угрожающе я не сдержал стона. Кто сюда ребёнка пустил? Ей на вид лет двадцать. Если не шестнадцать. Господи, что за сюр...

Словно почуяв моё разочарование, капитан насупилась ещё пуще:

— Чё уставился?! Документы!

Поборов желание послать её нахер, я нехотя потянулся к карману. Страх выдать себя и окончить в пыточной — быстро испарялся. Это не Альянс, не Комитет. Это цирк. А я в нём главный клоун. Чего боялся, зачем нервничал... Позорище.

Блондинка грубо рванула корочки из рук. Не обременяя себя чтением, она тут же порвала путевой листок и начала крутить самокрутку.

Не зная как реагировать, я посмотрел на коротышку. Та стояла по струнке, изображая статую.

Когда между нежных пальчиков задымила козья ножка, капитан выдохнула дым в мою сторону:

— Что же, поздравляю с прибытием в нашу доблестную роту, кадет. Признаюсь, когда мы узнали, что Альянс шлёт к нам офицера...

— Разобрали самогонный аппарат, сожгли все игральные карты, а каптёрка заполнилась штатным снаряжением, впервые за историю человечества?

Малолетка хрюкнула, но тут же свела брови и изобразила пронзительный взгляд.

— Шутник, да? Я тоже...

Всеми силами изображая крутизну, она потянулась к кобуре и о стол грохнул револьвер внушительного калибра. Ствол смотрел в стену, но жест всё равно угрожающий.

Ладно, лучше подыграть, а то мало ли...

— О, уже не смешно? То-то же! И ты не угадал. Я хотела сказать, мы ожидали кого-то более... Офицеристого. — она заглянула в удостоверение. — Только из академии, а? На вид тебе под тридцать, не староват для кадета?

— Кадет-офицера.

— Именно, ты кадет-офицер. А я капитан. Смекаешь?

— Разрешаю объяснить.

— Не красуйся! С этого момента ты зачислен в роту на должность моего заместителя, возражения?!

В воздухе повисло напряжение. Конскрипт и капитан затаили дыхание, ожидая моего ответа.

Чего-то тут какая-то подстава... Может я рано расслабился и это какая-то проверка на вшивость?

— Чё замолк, отвечай!

— Никаких возражений.

Простой ответ вызвал бурную реакцию. Конскрипт вздёрнула брови, а капитан аж закашлялась:

— То есть... Как это, никаких? Ты же офицер Альянса!

Я хотел спросить «и что?» но вовремя прикусил язык. Чего-то тут не так... Чего-то я какую-то херню творю. Опять. Ладно, надо ответить уклончиво, чтобы никто не понял.

— Не все офицеры Альянса одинаковы.

Женщины переглянулись. Охреневание на лице капитана не поддавалось описанию.

— Слышь, он точно с Альянса? Ты где его нашла?

— У ворот, мэм. Сэр прибыл на грузовике, полным солдат Альянса.

— Хм...

Капитан снова раскрыла удостоверение, будто пытаясь найти в нём ответ.

Снова оценив калибр револьвера на столе, я непроизвольно сглотнул. Только сейчас до меня наконец дошло, почему они так удивились.

Они же с нейтральной полосы! Это у себя они капитаны и солдаты, а для «цивилизованных государств» — бомжи и полубандитские формирования. Просто какие-то союзные, а какие-то не очень. Альянсу в хрен не тарахтели их табели о рангах и субординация, поэтому сюда офицера и послали. Командование принимать.

А вся эта клоунада, про «капитан не любит ждать» и нахмуренные бровки — попытка прогнуть «голубка», чтобы не сильно выпендривался.

Чёрт... И как выкручиваться? К шутке свести? Не выйдет. Дураком прикинуться? Уже было. Чё там ещё? Оправдание? Да, оправдание как дырка в жопе, есть у каждого. Только как оправдать, что офицер Альянса готов подчиняться хрен пойми кому? Блин... Да как тут придумать оправдание, когда я в этом городе десять минут? Чего я тут вообще знаю? Что здесь Альянс ненавидят? Тьфу, да его везде ненави...

Стоп, а вообще-то это как раз то, что нужно!

Изображая безразличие, я приблизился к столу и внаглую начал крутить самокрутку из чужого табака:

— Не нужно быть офицером, чтобы заметить какую аллергию здесь вызывает синяя форма. И что она не распространяется на чёрную. Доступно изложил?

Капитан тупо хлопала глазами, нихрена не понимая. Конскрипт оказалась смышлёней:

— Мэм, кадет-офицер опасается, что приняв командование, он подставит роту под угрозу. Сэр предпринимает тактический ход, чтобы избежать обострения с горожанами.

Внимательно выслушав всё до последнего слова, капитан небрежно отмахнулась:

— Знаю, захлопнись! Умника изображает. За спинами прятаться решил. Типичный Альянс...

Глядя, как капитан убирает револьвер и ревниво отодвигает от меня табак, я облегченно выдохнул. Получилось!

Пытаясь не лопнуть от собственной находчивости, я быстренько забрал удостоверение.

— Умник значит, да? — капитан тарабанила пальцами по столу. — Ну раз умник... Беглая!

— Здесь, мэм!

— С этого момента назначаешься адъютантом кадет-офицера. Поздравляю с повышением.

— Мэм, боюсь, я не знакома с подобной служб...

— Молчать!!! Чё там знать, дерьма ты кусок? Сперва вводишь в курс дел, подыскиваешь место. А потом... Ну, захочет посрать, бежишь за бумажкой. Пожрать, на кухню. Трахаться, ложишься и раздвигаешь ноги. Пусть лучше с тобой забавляется, чем с порядочными женщинами.

— Мэм, это приказ стать шлюхой.

— Нет, ведь шлюхам платят. Спорить вздумала?

Конскрипт тихо вздохнула. Ни отмазок, ни протестов. Только флегматичный взгляд в стену.

— Хорошая подстилка... — капитан выдохнула дым в сторону коротышки и тут же забыла про её существование. — Не обращай внимания, кадет. Это она с непривычки. Ей по вкусу «народные» члены, с Альянсом ей в новинку.

— Не знаю, что меня больше удивляет. Твоё чувство юмора или, что ты считаешь, будто оно у тебя есть.

Мой машинальный рефлекс вступиться за коротышку заставил капитана побагроветь:

— Не забывайся, я твой командир! Чего бы там Альянс не воображал... К тому же, разве у вас не принято каждому офицеру приставлять подтирку для задницы? Раз своего адьютанта не привёз, значит забирай эту.

— Какая умилительная попытка приставить ко мне шпиона.

— Ах ты... Свободен!!! И чтоб обращался ко мне «мэм», понял?!

— Потом догнал и ещё раз «понял»...

Заметив напрягаются её челюсти, я решил остановиться. Роль заносчивого «голубка» и так отыграна по полной, нечего нарываться. Хотя, я и не играл, в общем-то...

Когда я вышел из каморки, консрипт последовала как верная собачонка. Что не радовало, ибо последнее, что мне нужно, так это наблюдатель. Дезертирство сродни онанизму. Посторонних глаз не любит.

— Ты это... — я остановился посреди «казармы». — Ты можешь возвращаться к своим обязанностям. Мне не нужен адъютант.

— Сэр, понимаю ваше неудовольствие моей кандидатурой, однако вынуждена не подчиниться. Капитан отдала чёткий приказ.

— И ты собралась ему следовать? После того как она с тобой обращалась?

— Да, сэр.

— Похвально, однако...

Меня подвёл желудок, излишне громко заурчав.

— Сэр, вы голодны?

— Э-э-э, нет, это просто...

Я пытался скрыть своё недельное голодание, но тут она произнесла три слова. Самые заветные три слова, которые мечтал услышать каждый солдат.

— Сейчас время обеда, сэр. Если желаете...

— Ни слова больше, я весь твой! То есть, кхм... Не может же офицер оставлять солдата голодным?

Беглая едва слышно вздохнула, ни разу не поведясь на детскую отмазку.

— Очень великодушно с вашей стороны, сэр. Прошу, следуйте за мной.

Она вывела меня во двор, где уже вовсю стучали ложками. Два десятка молодых девах расселилась по грубым лавкам, без особого аппетита поглощая пустую тыквенную кашу.

При виде меня их эмоции разнились от лица к лицу. Кто-то глядел с любопытством, кто-то с подозрением. А кто и с откровенной враждой.

Конскрипт приземлила меня за полупустую лавку, а сама метнулась до раздачи. Женщины не обрадовались такому соседству, мигом прекращая болтовню и утыкаясь в тарелки.

Коротышка вернулась с двумя порциями:

— Прошу простить за ожидание, сэр.

Она поставила передо мной тыквенную кашу и уселась напротив. Стоило огромных усилий не наброситься на тарелку, сожрав её вместе со столом. Запах... Боже, какой аромат! Да, пустая, да, даже не солёная, но это еда. Настоящая, а не метафорические писюны.

Едва не захлёбываясь слюной, я взялся за ложку.

— Приятного аппетита, сэ... Сэр, нет!!!

Коротышка резко выбила ложку из рук. Каша не достигла рта и осела на моём мундире.

— Какого хера?!

Блин, я её сейчас застрелю нахрен! Чё за шутки?!

— Сэр, это... Это...

— Вот же подстилка...

Я обернулся, но так и не смог определить кто это сказал. Девчонки прятали взгляды в тарелках, будто ничего не заметили.

— Сэр, простите, моя рука дёрнулась и...

— Да успокойся ты. Не нервничай. Сейчас разберёмся.

Догадываясь в чём дело, я поковырялся в каше. Среди жёлтых хлопьев различался крошечная шляпка.

— Опаньки... — я поднял шляпку. — Грибочек.

По научному «поносник», по простому, «сракодёр». Отличное средство при запоре и отсутствии планов на завтра. Пара дней на горшке обеспечены.

— Сэр, я перепутала его с приправой.

— Хочешь сказать, вы слабительное рядом с укропом храните?

— Кхм... Да, сэр, вы правы. Я виновата, я желала вас разыграть, но в последний момент поняла что это плохая шутка и...

— И поэтому в твоей тарелке те же грибочки растут? Хотела нам свидание на горшках организовать?

Рыжая заметила ту же «приправу» в своей тарелке.

— Вы правы, сэр, таким образом я хотела избежать назначения адъютантом.

— А ты не умеешь сдаваться... Хватит, можешь никого не выгораживать.

Я поднялся с лавки, оглядывая двор. Солдаты напряглись, шкурой ощущая надвигающийся звездец. Не знаю, какие порядки в Альянсе, но у народников за такую «шутку» могут и клеймить. Десять лет рабства отобьют любое чувство юмора. Я исключение. Мне отбило всё остальное.

Женщины всеми силами прятали глаза, только одно лицо не было обращено в тарелку. Короткие тёмные волосы, рваный шрам на щеке и охренеть какие мускулистые плечи. Если бы не пара здоровенных доек, выпирающих из-под серой футболки, я бы легко спутал её с мужиком.

Её взгляд прожигал меня насквозь. Божечки, вот это ненависть... Похоже, не только у горожан стояк на Альянс.

— Чего смотришь, нравлюсь?

— Думаешь ты смешной?

— А ты бессмертная?! Глаза в пол!!!

Резкий окрик застал её врасплох, заставив вздрогнуть и побледнеть. Однако голову она так и не опустила... Смелая. Отдаю должное.

Будь я настоящим «голубком», непременно бы поставил её раком. Да так, что черти бы в аду перекрестились. Но... Какой из меня «голубок»? Не моё это дело.

Тем более, она дала мне отличный предлог. Теперь можно без проблем прогуляться по городу и уточнить цену на пистолет. Второй раз с голой жопой я дезертировать не стану.

— Ладно, чего пустой кашей давится... — я переключился на конскрипта — В городе ведь есть закусочные?

— Сэр?

— Идём, каких-нибудь пирожков потрескаем. Я угощаю. Только надо будет в оружейку заскочить, разменяться. А то сомневаюсь, что здесь получиться расплатиться векселями Альянса.

Которых у меня всё равно нет.

Конскрипт было дёрнулась прибрать посуду, но я не позволил. С одной стороны жрать охота, а с другой, надоело смотреть, как она в Золушку играет.

Уже за пределами «гарнизона», стараясь отвлечься от судорог в желудке, я завел разговор:

— Бедная, а разрешишь личный вопрос?

— Беглая, сэр. И да, сэр, разумеется.

— Эта малявка... То есть капитан. Она твою семью в заложниках держит или тебе по приколу, когда с тобой как с дерьмом обращаются? Просто интересно.

— Сэр, капитан очень решительный офицер, которая заботится о своих подчинённых.

— Поня-я-ятно... Ладно, а сослуживцы? Нет, со мной всё понятно. Новый офицер, к тому же у некоторых явные проблемы с Альянсом, но тебя за что? И не говори, «за компанию».

— Сэр, вы... Вы не знаете.

— Отличный ответ, а главное, понятный. Чего не знаю?

Она остановилась и начала расстёгивать китель. Посреди улицы. Под взглядами прохожих.

— Стоп, ты чё делаешь?! Яж не то сказал! Да прекрати ты, здесь люди смотря... Ух тыж.

Конскрипт оттянула воротник и продемонстрировала шею. Чуть ниже затылка красовалось рабское клеймо. Такое же когда-то было у меня. Выжженный список из места, даты, фамилии комиссара, и проступка. Причём последний был очень знаком, у меня такой же значился.

— Так вот почему «Беглая».

— Очень наблюдательно, сэр. Это имя дали мне после побега.

Она застегнула китель и повела меня дальше. Разрываясь между любопытством и нежеланием показаться подозрительным, я выбрал первое.

— Я немножко владею народным языком... Почему в проступке значится «бунтовщик»?

— Сэр, Комитет причисляет к бунтовщикам всех, кто отказался подчиниться. Мой родной город отказался.

Я едва не ляпнул «мой тоже».

— А-а-а, вот чего на тебя плюются. В Народной армии служила. Штрафниках.

— Нет, сэр. Туда только мужчин определяют.

— Тогда... На работы отправили?

— Запасной лагерь, сэр.

Я промолчал, делая вид, будто не знаю, что это такое. Но в душе тихонечко охреневал...

Теперь понятно, чего капитан про «народные члены» говорила. И почему остальные в роте ею брезгуют. Конскрипт служила секс-игрушкой. Подстилкой для солдат и офицеров. Хотя, учитывая её симпатичную внешность, только офицеров.

Хреновая судьба выпала. Даже хуже моей. Был я один раз в таком лагере. Давно уже, после того, как посчитали «искупившим кровью» и записали к хирургу на удаление клейма.

Все аж обзавидовались, и штрафники и солдаты. Девственницу ведь пожаловали. Ещё и с зачатием — штрафнику о таком и мечтать не стоит. Впрочем, комиссара тоже не каждый день из-под огня вытаскивают...

Намылся я, набрился, дошёл до лагеря, который тогда кочевал вслед за дивизией. Предписание проверили, отвели в избушку и... И всё. Радость кончилась. А вместе с ней и вера в «Народность».

Девчонка сопливая, дай бог тринадцать дашь. В угол забилась, глазищами зыркает, за тряпичную куклу держится, будто та её защитит. Ну как такую тронешь? Она, бедная, поди, даже не знала с какой стороны у неё сиськи. В итоге всю ночь её успокаивал, а на утро соврал, мол, всё путем, зачатие прошло надо.

С тех пор уж сколько лет прошло, а всё одно. Каждый раз как соберусь с женщиной покувыркаться, никакого желания. Только уединимся и хоть убейся. Не хочется и всё. Каждый раз девчонка та перед глазами встает. Сопливая, перепуганная. С большими зелёными глазищами, рыжей чёлкой и веснушками по всему...

Секундочку!

Я присмотрелся к конскрипту. Один раз. Потом второй. Левым глазом, правым, обоими.

Вердикт оказался неутешительным.

— Охтыждратьтвоюналево!!!

— Сэр?!

Конскрипт аж подпрыгнула, мотая башкой по сторонам и выискивая угрозу. Но проблема была не в других, а в ней самой.

Это же она! Та самая, с избушки! Те же глаза, волосы, клеймо! Она, блин!

Да чтож за день-то, что за день... Сучий комиссар, ну точно меня проклял! Не прёт мне, вот прёт и всё! Чёрт меня дёрнул эту форму напялить... Лучше бы сразу застрелился.

 

Третья глава

 

Разглядывая вывеску «свинцовая лавка» и ожидая своей очереди, я старательно игнорировал взгляд рыжей. Не помогало.

— Вы уверены, сэр? В роте есть квалифицированный медик, она бы могла проверить вас на лихорадку.

— Говорю же, всё хорошо. Замечательно. Бомбезно. Сейчас шишка встанет, стены долбить начну. Вот настолько всё хорошо.

— ...Э-э-э... Сэр?

Как бы я не пытался вести себя естественно, нихрена не помогало.

Пользуясь моментом, я исподтишка смерил конскрипта. Может не она? Ну не бывает таких совпадений! Нет, мне просто показалось. В мире полным-полно таких рыжих, низких, примерно нужного возраста, с клеймом на шее...

Чёрт, не работает!

— Сэр, вы...

— Нет, не я!

Её вздёрнутая бровь сигналила, что ещё немного и мне выдадут медаль за подозрительность.

— Сэр, с вами точно всё в порядке? Вы очень странно себя...

Её прервал охранник у дверей. Едва из лавки вышел посетитель, он огласил:

— Следующий! Заходить по одному.

— Ну ты это, держись тут, хорошего настроения...

Быстрее пули я скрылся за дверью.

Фу-у-ух... Наконец-то передышка!

Не то чтобы мне не нравилось, что красивые женщины ходят за мной по пятам, но не когда один неверный чих может меня раскрыть. Чёртов привет из прошлого... Этож надо, а? Чтож мне так не везёт...

Хотя, может быть зря я так нервничаю? Если бы она меня узнала, меня бы скрутили ещё на воротах. И вообще, если перестать трястись и подумать, то это для меня тот поход в запасной лагерь стал чем-то особенным, а для неё — типичный понедельник.

Ладно, вроде успокоился. Всё нормально, не нервничаем и не творим херню. Продаём пистолет, дожидаемся отбоя и валим отсюда к чёртовой матери. Да, звучит как план.

Окончательно взяв себя в руки, я бегло осмотрелся. Решётка из арматуры разграничивала оружейный магазин на две части. Ту, что для посетителей, и ту, где на стенах и прилавках находились ружья, ножи, патроны и прочие инструменты смертоубийства.

У узкого окошка, в которое едва просунешь голову, стоял тщедушный дядька.

— Ну надо же... В прошлый раз, когда через этот порог перешагнули люди в голубой форме, вся лавка превратилась в руины, а моё лицо в сплошной синяк.

— Эм... Это был не я.

— Не сомневаюсь. Те не успели пройти и квартал — засада ополченцев... Так зачем вы здесь, офицер?

Я прикинул с чего начать. Никогда прежде не торговался, но, по-моему, в лоб предлагать нельзя. Надо начать издалека... А, придумал!

— Ищу патроны для этого красавца.

Я расстегнул кобуру и показал пистолет. Глаза дядьки тут же загорелись:

— Простите, отсюда плохо видно, не могли бы вы...

— Да, конечно.

Я разрядил оружие и передал его через окошко. Дядька надел линзу, которую обычно использовали ювелиры, и принялся за осмотр. В процессе он не гнушался бубнить под нос:

— Серийный номер... Довоенный? Нет, наверняка подделка... Канал ствола? Нарезы в идеальном состоянии. Затворная рама... Как новенькая. Спуск... — Он прислонил пистолет к уху и спустил курок. — Никакой задержки... Молодой человек, у меня для вас две новости.

Я уже было напрягся, что меня попытаются грабануть, но дядька вернул пистолет. Пусть и нехотя.

— То как вы ухаживаете за своим оружием достойно уважения. Окажись на вашем месте другой, я бы предложил ему партнёрство и руку своей дочери. Вторая новость, боюсь, разочарует. В моей лавке вы не найдете боеприпасов для своей машинки. Одиннадцать с половиной миллиметров — весьма редкий калибр. За всю жизнь я встречал его лишь дважды.

— Уже трижды. — я достал запасной магазин. — Раз не продаете, то, может, покупаете? У меня найдутся лишние. 

— Да к чему они мне? Ведь... Ведь... Ай, пёс с ним! Один! Один возьму. Жена залютует, но я просто не могу не пополнить коллекцию такой диковинкой. Рассчитать вас векселями Альянса? Сахаром? Спичками, концентратом? Быть может, интересуют винтовочные патроны? Переснаряженные, конечно. Заводские у нас редкость.

Господи, ну и дикари... Он бы ещё самогоном расплатиться предложил! Ну ладно, чего бухтеть. Не бутылочные крышки, уже спасибо.

— Спички сгодятся.

Старик метнулся в кладовку и через минуту по «кормушке» затарабанил град плоских спичечных коробков. Етить... Да тут их с полсотни!

— Не удивляйтесь, молодой человек. Я ещё не настолько впал в маразм, чтобы обсчитывать ценных клиентов. Которые вполне могут стать партнёрами, ибо у меня такое чувство, что вы не против обменять вашу машинку на что-то менее приметное. С щедрой доплатой, разумеется!

Отдавая обещанный патрон, я едва мог сдержать облегчение. Ну наконец-то! Хоть что-то по плану пошло.

Изображая безразличие, я начал рассовывать спички по карманам:

— Обычно я сразу отвергаю такие предложения, но, так уж вышло, дела в моём новом гарнизоне идут не лучшим образом. Так, из интереса, сколько бы вы предложили?

— Я? Пф... Нет-нет, молодой человек, моё дело править охотничьи ружья и менять пружину в ржавых револьверах. Но, возможно, у меня найдётся один клиент, которого заинтересует такая сделка. И который сможет её себе позволить. Если вам интересно, я могу выступить посредником.

— Ясный пень, не бесплатно...

— Вы проницательны, молодой человек. Я возьму совсем немного. Возможность угодить такому клиенту сама по себе стоит дорого.

— Хм, неожиданно, но приятно...

— Я не про вас, про клиента. А вы... Вы ведь остановились в конюшнях, в «бабнике»? Если клиента заинтересует ваша машинка, я пришлю мальчишку с вестями.

Он демонстративно поглядел на карманные часы, изящно намекая мне свалить и не задерживать очередь. Что я с не меньшим изяществом проигнорировал.

— И сколько ждать этих ваших вестей?

— Ожидайте к вечеру. А теперь...

— А каковы шансы, что этот клиент заинтересуется?

— Почти гарантировано. Если это всё, то...

— И сколько он предложит?

— Молодой человек, вы точно офицер Альянса, а не уличная торговка?

— Смотря, кто спрашивает. Кстати, касательно вашей доли...

Дядька протяжно застонал, смиряясь с поражением.

Только вытрахав оружейнику весь мозг и добившись чётких условий, я наконец покинул магазин. Улица встречала недовольной очередью и командой охранника «заходить по одному».

Слабая надежда не оправдалась — конскрипт отказалась теряться и ожидала меня неподалёку.

— Всё в порядке, сэр? Теперь вы кажетесь... Радостным.

— Открыл в себе талант к торговле.

— Отрадно слышать, сэр.

Рыжая скептически осматривала меня, видимо гадая о причине перепадов моего настроения. То я ору на всю улицу и подскакиваю от каждого шороха, то улыбаюсь во всю рожу. То ли наркоман, то ли шизанутый.

Настоящая причина приподнятого настроения крылась в обещанной торговцем цене. Не разбираюсь в векселях Альянса, но судя по тому, с каким старанием дядька торговался за свою долю — две тысячи это очень не кисло. Мне всего-то и осталось, дождаться вечера, толкнуть пистолет, свалить с города и...

И... И потом...

Блин, так далеко я не заглядывал..

Свалить это хорошо, но куда? И чем я заниматься-то буду? Ну, после того как выйду из месячного запоя, само-собой.

Ладно, бог с ним. Сначала главное.

— Не подскажешь, что можно себе позволить на полсотни таких? В плане еды, понятное дело.

Продемонстрированный спичечный коробок заставил каменное лицо конскрипта изобразить эмоцию. По-моему, удивление, но это не точно.

— Достаточно, сэр. Пять коробков можно выменять на килограмм крупы, семь за кулёк соли, а упаковку концентрата...

— А из нормальной еды?

— ... Могу ошибаться, сэр, но на закусочную должно хватить десяти.

— Можешь же, когда захочешь... Ладно, показывай, куда идти.

Далеко ходить не пришлось, ближайшая забегаловка стояла прямо за оружейным магазином. От столовой во дворе «гарнизона» её выгодно отделял цветастый навес, круглые столики и запах мяса.

Несмотря на то, что мы были единственными посетителями, парень за прилавком не блистал радушием:

— Векселя не принимаем.

— И тебе тоже «здрасте». — я высыпал на прилавок десяток коробков. — Еды. Много. И чтобы мясо.

Парень нехотя оторвал зад от стула и взглянул на коробки:

— За это дам булку и миску пюре.

— Сэр, возможно нам...

— Бедная, помолчи. — я высыпал ещё пяток. — А если так?

— Две булки.

— Ах тыж мелкий...

— Сэр!

Только спустя минуту, полную ругани и треска спичечных коробков, говнюк наконец сдался:

— Пиво, пюре, курица, булки. Двадцать коробков. С каждого...

— Ну ты фраер достукался...

— Сэр, воздержитесь от конфли...

— Да понял, я понял... — я высыпал почти все коробки. — На, подавись! Но чтобы быстро и на двоих!

Презрительно фыркнув, пацан склонился над угольной плитой. Вот же щ-щ-щегол...

С трудом сдерживаясь чтобы не познакомить его наглую жопу со своим ботинком, я уселся за столик, принимаясь крутить самокрутку. Загодя спёртный у капитана табак пришёлся очень кстати.

— Сэр, я очень ценю вашу щедрость, но...

— Хватит играть Золушку, блин! Да сядь уже! Сказал угощаю, значит угощаю. Ты не виновата, что у этого сопляка на меня стояк.

— Как и у всего города, сэр.

Коротышка чуть помялась и приземлилась напротив.

— Я настолько красивый?

— В переносном смысле, сэр.

— Значит, некрасивый?

— Нет, сэр. То есть, да сэр. То есть...

— Шучу же, выдохни.

Заказа пришлось ждать долго. Пацан явно не спешил, но на любые мои порывы проучить его наглую жопу, конскрипт делала кислую рожу и поучала насчёт «провокаций». Нет, ко мне не шпиона приставили, а мамочку. Даром что от горшка два вершка, зыркает как медуза Горгона во время месячных.

Чёрт, а ведь она наверняка даже не знает, кто это такая... Это меня в детстве в школе водили, а её только в койку.

Наконец заказ был готов и конскрипт принесла тарелки. Опасения, что пацан траванёт еду или хотя бы изгадит — не подтвердились. Всё было на удивление съедобно и даже вкусно.

Наслаждаясь каждой ложкой, я не сразу заметил как под навес столовой зашли двое. Поначалу их беседу с пацаном было едва слышно. Но только поначалу.

— Какой налог?! С меня уже полгода не собирают. Как отец тот танк поджёг, так...

— Вот видишь, какие мы щедрые? Полгода не собирали, полгода лафа тебе была. А теперь кончилась, теперь ты как все.

— Но договор...

— Это с твоим папашкой договор. С тобой никто ни о чём не договаривался. И раз папашки давно нет, то плати. Чё земками хлопаешь?

— Ну и псы, ну животные...

— Чё сказал?!

— Что слышал! Сами по подвалам прятались, пока остальные за каждый дом стояли, а теперь...

Волосатый кулак мигом сшиб парнишку на пол. Не успел он опомниться, как ему добавили ногой.

— Какое тут чудное место. — я отложил куриную косточку, глядя как парнишку пинают два амбала. — И хлеб, и зрелища... Надо почаще заходить.

— Сэр, это дела администрации города.

— С каких гопоту называют администрацией?

— Со времён штурма города, сэр. После того, как предыдущая администрация забаррикадировалась в управлении и войска Альянса применили газ. Теперь администрация, это они.

— А я думал, вы здесь власть...

— Мы гарнизон, сэр.

Коротышка опустила глаза, сосредотачиваясь на тарелке. Могло показаться, что ей не занимают крики и удары, но я видел, как играли её челюсти. Как по мне, слабая реакция, но прохожие с улицы не показывали и этого. Завидев сцену избиения парнишки, они просто отворачивались и ускоряли шаг. Очевидно, в городе такое не в новинку.

Мне бы тоже вернуться к еде, но аппетит испорчен. Все эти крики, удары, всхлипы... Слишком уж часто я ощущал их на своей шкуре, чтобы так легко игнорировать.

— Полагаю, мы так и будем сидеть?

— Сэр, мы не можем помочь владельцу столовой, даже если бы у нас было на то право.

— Право, пф... Но в чём-то ты права. Играть героев глупо. Эти быки просто вернутся позже и отыграются на парнишке ещё сильнее. Похоже, у нас просто нет выбора, кроме как поесть да уйти.

— Очень здраво сэр... Сэр? Сэр, вы куда?! Сэр!

— Тише-тише, не кипишуй. Я просто соль взять. За сорок коробков мог бы и посолить нормально, говнюк...

— Сэр, если вы вступитесь, ему будет только хуже!

— А я не вступаюсь. Я нарываюсь. Заметь, это разные вещи.

Конскрипт призывала не делать глупостей, но было поздно.

Пока я поднимался, дела за прилавком принимали крутой оборот. Парнишка не мог дать сдачи, а потому ограничивался редкой руганью в сторону быков. Быкам это приходилось не по нраву, и они не стеснялись это демонстрировать. Тот, что помельче, рванул избитого за волосы и потащил к разожженной плите.

— Ща, ща я те рожу-то поджарю... Уму-разуму научишься!

Второй только по свинячьи хрюкал, утирая кровь с кулака. Когда я подошёл к прилавку, он обернулся:

— Ба-а-а, какие люди... «Морда», гляди кто тут! «Голубок»! Слышь, сопля, это ты так папашкину память уважаешь? Альянс обслуживаешь? Папашка ополчением командовал, а ты перед ними булки раздвигаешь? Ещё нам выговаривает, елдюк...

Я только пожал плечами:

— Давай без знакомств, а то я брезгую. Соль мне передай, будь любезен.

— А в сраку не поцеловать? Слышь, «голубок», ты шёл бы отсюда... Не то конец лютый будет.

— Зачем «будет», конец уже здесь. Только с утра от твоей мамки вернулся.

— Чё?!

— Слишком сложно? Ладно, скажу проще: соль дай, придурок. И дыши в другую сторонку, пасёт, как с параши.

— Ах, соль те... Слышь, соль ему... Ну я ща...

Делая вид, что обращается с подельником, он нанёс удар исподтишка. Сильный, резкий, неожиданный. В глазах потемнело, нос захлюпал кровью, и я запоздало припомнил своё недельное голодание.

Чего-то силёнок-то я и не рассчитал...

— Чё, нравится? Ещё посолить?! Куда отпрыгнул?! А ну сюда иди!

За пистолет бы хватится, но нельзя. На потасовку внимания не обратят, а вот за пальбу или угрозу оружием могут и спросить. Уж что-что, а лишнее внимание мне нахрен не упало.

Ладно, раз по-хорошему не получается, будем по-плохому.

Вместо того чтобы ударить или пнуть, я кубарем кинулся ему под ноги. Со стороны наверняка выглядело забавно, вот только мужику стало не до смеха.

— Ахтыж... — не удержав равновесия, он грохнулся лицом вперёд.

Дальше дело техники. Залезть, надавить коленом на печень, блокируя возможность снять нож с пояса, локтём на загривок, чтобы не сильно рыпался, а уже свободной рукой шарить по земле в поисках камня или каски, чтобы довершить начатое. Обычное дело при штурме траншеи. Узко, тесно, а револьвер имеет свойство разряжаться.

— Э! Ты чё удумал?! — раздался голос того, кого звали «Мордой». — А ну пусти! Пусти его, я сказал!

Из-за прилавка на меня смотрел револьвер.

— Воу-воу, полегче! Яж за пушку не хватаюсь!

— Руки поднял! Выше, ещё! Вот так! А теперь...

Что там было «теперь» никто не узнал. Позади «Морды» мелькнула чёрная тень и через мгновение в его промежности материализовался ботинок.

— Ё-мое...

Это не какой-то там пинок по яйцам, нет. Это кастрация. Конскрипт засадила ногой так, что даже у меня всё заболело. Чудовище... Рыжее, бессердечное чудовище.

Револьвер грохнулся на пол, жертва хватилась за промежность, взрываясь фонтаном мата и проклятий. Но конскрипту было мало. Хватив за шкирку, она рывком бросила мужика к печи. «Морда» был слишком тяжел для коротышки, но много сил не потребовалось.

Яростные матюки превратились в нечленораздельный визг, когда его лицо заскворчало на плите. Запах мяса стал почти осязаемым.

— Ты чего творишь?!

— Спасаю вас, сэр.

— Да, но... Блин, не так же!

— А как, сэр?

Её лицо оставалось бесстрастным, но глаза так и сверкали. Похоже, вопли боли и страданий были для неё сродни музыке.

Чёрт, теперь я понимаю, почему родители учили не бить девочек. Этож натуральное самоубийство!

— Эй... — я переключился на мужика подо мной. — Давай, дыши носом, не кашляй... Вот так, вот молодец. Ну-ка, давай тебя поднимем... Во! Какой ты у меня крепыш...

— Ты... Я тебе... Нахер... — он отчаянно хрипел. — Такое...

— «Такое» у меня уже есть, так что оставь себе.

Мужик упорно продолжал хрипеть угрозы, отказываясь понимать очевидное. Пришлось помочь пинком под зад и посылом к такой-то матери. Его приятель оказался смышлёней. Скуля на все лады и хватаясь за горелое лицо, он на негнущихся ногах устремился следом.

Я поднял забытый ими револьвер. Народный, трёхзарядный. Прямо как тот, что я у вездехода бросил, но заряженный.

Блин, а ведь он мог бы и пальнуть...

— Мда, как-то не так я себе всё представлял.

— Я тоже, сэр. Мне казалось, избегание конфликтов выглядит иначе.

— О, неужели я слышу сарказм? Стоит сломать кому-то член и у тебя сразу чувство юмора появляется?

Поглядев на Белую, я едва не закричал. Веснушчатое лицо искажало что-то неестественное. Чудовищно неправильное и никогда невиданное ранее.

— ... Ты всегда улыбаешься, после того как людей живьем жаришь?

— А? А-а-а, нет, сэр, нет. Это... Курица, сэр. Очень вкусно. Благодарю, сэр.

Блин, она меня реально пугает. Но кстати о птичках...

— Парень? Эй, пацан? Ты там живой?

— Живой...

Утирая кровь со лба и красуясь наливающимися синяками, владелец забегаловки сидел на полу.

— Ну, раз живой... — запах горелой человеческой плоти отбивал любую тягу к еде. — Тогда мы пойдём. Как-нибудь в другой раз доедим.

— Погоди... Стой...

Пацан с трудом поднялся и, повторяя чтобы я обождал, скрылся в подсобке. Вскоре он вернулся водружая на прилавок горку из говяжьей вырезки.

— Маринованное, под заказ... — он говорил сквозь боль, попутно заворачивая мясо в бумагу окровавленными пальцами. — Пахан этих членососов всегда берёт его на обед... Платит справно, жаль козлина каких сыскать. Завтра половины заказа не досчитается, но и хер с ним. Забирайте вы.

— Это... Это вместо «спасибо»?

— В глотку себе «спасибо» затолкай, жоподёр голубой... Просто отец всегда учил, что жена тебя удовлетворяет и делает счастливым, то какая разница, чья эта жена? Раз выручил, то забирай. И спички свои уноси. Я в долгу не остаюсь.

— Странный ты пацан... Уже второй за день. Но, думаю гарнизону не помешает пожрать чего вкусного.

Да и мне тоже.

— Ага, похер... — он закончил паковать вырезку. — А теперь уж без обид. Валите отсюда, а то ещё не хватало чтобы подумали, будто я с вами заодно.

Прокашлявшись и сплюнув кровь, он заорал:

— Вон отсюда!!! Чё встали?! Чтобы ноги вашей здесь не было!

Жест понятен — спектакль для прохожих и соседей. Чтобы если гопота вернется, он смог отмазаться, что не при делах.

Конскрипт взялась за мясо и уже почти вышла, но я помедлил.

— Ты это, пацан... Ты грамотный? Табличку сейчас повесь. Напиши, типа «собакам и офицерам Альянса вход воспрещён». Так убедительнее будет.

— ...Неплохая мысль. И это... — он отвёл взгляд. — С-спасибо.

— Обращайся.

А ведь приятно, блин. В смысле, это было очень тупо и опасно, но когда я последний раз делал хорошее дело? И делал ли его хоть когда-то...

— Сэр?

— Да-да, идём... Давай сюда мясо, нечего тяжести таскать.

— Я справлюсь, сэр.

Её тон не терпел возражений.

По дороге обратно в гарнизон конскрипт то и дело читала нотации о том, что такое не провоцировать конфликты и как это идёт вразрез с дебошами в забегаловках.

Двор конюшни встречал женскими криками и запахом женского пота. Десяток девиц в майках на голое тело играли в футбол истёртым кожаным мячом. Пренебрежение в их взглядах быстро уступило интересу, когда конскрипт водрузила упакованную нарезку на походную плиту.

— Чего-то я в толк не возьму, чего вы весь день дурака валяете... Напомни, какие функции у этого подразделения?

— Охрана ворот, сэр.

— И ещё?

— И охрана ворот.

— А патрули? Обеспечение порядка, комендантский час? Сбор налогов хотя бы?

— Охрана во...

— Ладно, я понял.

Самый странный гарнизон из всех, что я видел. Мало того что чисто женский, так ещё и нихрена не делает. Чёго-то тут не то... Так не бывает.

— Полагаю, теперь вы желаете провести инспекцию арсенала, сэр?

— А? Чего?

— Как вы помните, сэр, капитан приказала ввести вас в курс дела. Полагаю, нам следует начать с имущества роты.

— А-а-а... Ну...

Поглядев на затянутое тучами небо, я прикинул что до вечера и назначенной сделки с пистолетом ещё пара часов.

— Ладно, веди.

Оружейка располагалась в отдельном сарайчике, который когда-то был сушилкой для овса. Овса не осталось, но и от оружейки здесь значились лишь пирамидки с винтовками да замки на двери. Распахнутой двери.

— Беглая!!!

Нечто высокое и белобрысое выскочило из арсенала, сгребая конскрипта в охапку. Уже хватаясь за кобуру, я опознал в создании девчонку лет шестнадцати.

— Ты где была?! — она отлипла от рыжей, начиная её отчитывать с детской непосредственностью. — Я сбежала с ворот пораньше, хотела вместе пообедать, а тебя и след простыл! Остальные сказали, ты сосёшь за углом какому-то кадету! Я ходила за угол, но там никого не было! Где ты пропала и почему... Почему от тебя так вкусно пахнет?!

— Ширли, прошу, не сейчас... Кхм, Сэр, разрешите представить — капрал Ширлен. Ротный интендант.

— Капрал, значит...

Конскрипт скосила глаза на свой пустой погон и стыдливо отвернулась.

— Какой ещё сэр? А-а-а, «голубок»! Привет-привет, рада познакомиться! Видел уже мою штучку?

Белобрысая хватила мою руку, принимаясь сильно трясти, изображая рукопожатие.

— К-какую ш-штучку?

— Самую наикрутецкую штучку! Идём-идём!!!

Она затащила меня на бывший сеновал. Я уже готовился завизжать «насилуют», но вместо моей невинности она взялась за какую-то... Штуку.

— Та-дам!!!

Едва не лопаясь от гордости капрал демонстрировала длинную хреновину, непонятной формы и неопределённого назначения.

— И на что я смотрю?

— Лазерную винтовку!!!

Она перехватила конструкцию на манер ружья и начала крутить ручку. На стене заплясала яркая красная точка. Совершенно безобидная. Нечто такое я видел у артиллерийских наводчиков. Лазерный дальномер или целеуказатель, что-то этой оперы.

— Сэр, как я уже сказала, капрал Ширли...

— Чокнутая.

Всё, я понял, это не гарнизон, а деревня дураков. Эксперимент Альянса. Согнать всех дур в одно место, чтобы получить супер-мега дуру. Осталось только выяснить, нахрена им это.

— Я не чокнутая! Это супер оружие! Просто мощи пока не хватает! Вот увидишь, скоро я её доделаю и...

— Как бы тебе сказать... Знаешь, если люди и двести лет назад не смогли сделать лазерное оружие, то наши времена о таком и мечтать не стоит.

— Я не чокнутая!!! — она топнула ногой. — Я читала, люди ещё тьму-тьмущую лет назад лазеры делали! Архибред в Сисикаках ими галеты поджигал!

— ... Эм, ты про Архимеда и осаду Сиракуз? Там же солнечный свет был. И вообще, галеры, а не галеты.

У сумасшедшей отвисла челюсть. Отложив хреновину, она взглянула на меня щенячьими глазками:

— Так ты тоже умный? Как и я?! — капрал резко прильнула, беря меня за руки. — Будем дружить!!! Я тебе всё-всё здесь покажу! Буду вам с Беглой книжки читать, а ещё...

Что было «ещё» я уже не расслышал. Через дверь донёсся далёкий вопль:

— Кадет!!! Каде-е-ет!!!

Голос явно мужской и точно незнакомый.

Только сейчас я заметил, что на улице как-то слишком тихо. Ни женских криков, ни ударов мяча.

— Знала же, что нельзя, а всё равно... — тихо чертыхнулась рыжая. — Сэр, вам стоит немедленно спрятаться. А лучше, сбежать из горо...

Дверь с грохотом раскрылась, на пороге появилась капитан:

— Ты чё, мля, натворил?! Какого ху... — она заметила, как капрал держит меня за руки. — Эй, какого хера?! Убери лапы от моей сестры, кобель!

— Да я-то чё, она сама...

— Каде-е-ет!!! — снова послышался голос. — Я тебя не ви-и-и-ижу!!!

— Драть мою жизнь... — капитан обернулась на двор. — За мной, живо! Не знаю, что ты там нахреновертил, но держи пасть закрытой! Говорить буду я, просто стой рядом, усёк?!

Не зная, что и сказать, я вышел вслед за ней.

За оградой конюшни высилась толпа мужиков. Вооруженные кто охотничьей говноплюйкой, кто винтовкой образца Альянса, они с хмурыми рожами разглядывали девиц во дворе. А те не решались лишний раз пошевелиться, будто затравленные кролики.

Ситуация не предвещала ничего хорошего.

— Мэм, запрашиваю дозволения обосраться.

— Шутник хренов... Не бзди, ты всё еще мой подчинённый! В обиду не дам. Просто... Стой и молчи. Я разрулю.

Поглядев на капитана, у которой явно дрожали коленки, я незаметно расстегнул кобуру.

Ещё не знаю, что тут за херня происходит, но я ещё не настолько чокнулся, чтобы всерьез полагаться на малолетнюю девчонку.