Интро
Когда Джеймс покинул утробу метро, дождь еще лил. Остужая душу, он проникал даже сквозь его пальто, пробирая до костей. Джеймс закашлялся, зябко повел плечами, помедлил, чтобы достать носовой платок и высморкаться.
- Проклятая английская погода... - пробормотал он. Эти летние ливни не прекращались уже неделю, причем шли в странном порядке: один день - слепящий диамант солнца в небе, другой - неизвестно откуда набегающие тучи... Из-за этой путаницы он не смог одеться сегодня по погоде. Проклятье, лучше бы сейчас не болеть - работы невпроворот. Глухо кашлянув, он зашагал по извилистому кварталу к своему дому.
Стемнело сегодня рано. Уличные фонари разбрасывали кругом тусклый свет. На лавке, мимо которой Джеймс шел, кто-то забыл размокшую газету. ШОКИРУЮЩЕЕ ЗВЕРСТВО НА ТРЕТЬЕЙ СТРИТ! КТО УБИЛ СТАРУХУ-БЕСПРОЦЕНТЩИЦУ? Надо же, ведь Третья стрит всего в паре кварталах отсюда... по крайней мере, у людей, что живут там, появится повод для волнений, а волнения иногда окрашивают серый быт в приятные тона.
- Прошу прощения? - вдруг раздался глухой голос над самым ухом Джеймса.
- Что? - Вздрогнув, он обернулся посмотреть на человека, появившегося из тени рядом с ним. - Вы меня напугали.
- Очень жаль, - тихо сказал человек из тени. Голос показался Джеймсу смутно знакомым. Он где-то слышал его - совсем недавно!
Стальная хватка вдруг сомкнулась на его запястье.
- Никуда не уходите, Джеймс.
- Что? – Услышав собственное имя, Джеймс не на шутку перепугался. – Что вам от меня нужно?
В ночи блеснуло полированное лезвие, и тогда Джеймс всё понял. Он только и смог, что заслониться свободной рукой – но было уже слишком поздно.
Старый коп
- Прояви благоразумие, Флорео, – произнес комиссар полиции Перри Грин.
Я заерзал на стуле, пытаясь понять по тону голоса, куда он клонит. Неужто?..
- Ты что, предлагаешь мне… уйти в отставку? Уволиться из полицейского управления?
- Флорео, ты уже не молод. Я не хочу увидеть, как ты превращаешься в развалину. Новая администрация, конечно, повысила пенсионный возраст, но я распоряжусь, чтобы тебя не оставили без благодарственного пособия. У меня есть связи в мэрии, ты же знаешь… Будешь сидеть себе дома спокойно, смотреть на полку с наградами…
- Что за ерунда, Перри! – воскликнул я. – Я всю жизнь отдал службе! Представить себе не могу, что буду делать, если…
Комиссар Грин старательно прятал взгляд, перебирал какие-то бумаги на столе.
- Очень жаль, Фло. Сказать больше нечего. Приготовься передать все активные расследования другим детективам.
- А как насчет тех недавних жестоких убийств? – ухватился я за последнюю соломинку. – Хочешь, чтобы я и их кому-нибудь передал, Перри? У нас тут маньяк вырисовывается!
Перри Грин нахмурился еще сильнее.
- Надеюсь, до маньяков не дойдет… Фло, старина, ты что, не читаешь газет? У наших ребят никаких зацепок по этому поводу, и вышестоящее руководство поручило привлечь к расследованию… саму Миранду Саммерфилд, Самую Юную Сыщицу!
При звуке ее имени в сердце шевельнулось странное чувство. Я видел, что стало с теми людьми – безумец буквально исполосовал их, «нарезал на ремни», как говорил мой папаша! И в таком деле зовут на помощь девчонку, которой едва исполнилось четырнадцать лет? Нет, я все понимаю – она умна не по годам, мне ли не знать. Миранда росла у меня на глазах, и я во многом поспособствовал тому, что талантливая сирота, дочь чудаковатого аристократа, что ушел из жизни слишком рано, стала тем, кем стала – национальной сенсацией. Такие, как у нее, способности к аналитике нельзя было оставлять пропадать втуне. Такой живой ум, как у нее, не мог оставаться алмазом без огранки. И все-таки… все-таки со временем во мне развилась какая-то двойственность отношения к Миранде. Право слово, когда она была еще меньше, я воспринимал ее проще! Суматошный гениальный ребенок, у которого от зубов отскакивали слова вроде «дактилоскопия» или «френология», возившийся вместо игрушек с химическими реактивами и взрослыми книгами о сыщиках и преступниках, казался какой-то диковиной вроде обезьянки в зоопарке (стыд и позор, но так оно и было). А в последнее время, с ростом ее востребованности в разного рода делах, во мне поселилось странное волнение. Это была, своего рода, родительская тревога.
- Перри, – осторожно заметил я, – а ты уверен, что такое дело подходят для юной леди?
- Мне это все самому не нравится, Флорео, – проворчал комиссар, шаря по столу в поисках трубки. – Но пойми – и у меня есть перед кем отчитываться. Если девчонка раздобудет новый след, как в деле банды Боздо – на что нам жаловаться? А уж ей – подавно не на что, от людей выше ей идут щедрые гонорары. Так что…
Тут на столе у комиссара забренчал личный телефон, и он сграбастал трубку тяжелой лапищей.
- Алло? – рыкнул он в нее, некоторое время молча слушал, а затем – бросил с чувством на аппарат. На лбу у него крохотными каплями выступил пот – очень дурной знак, если судить по тому, что я знаю о Перри Грине. Комиссар утер лоб тыльной стороной ладони.
- Они нашли еще одного, – тихо произнес он. – Похоже, насчет маньяка ты был прав…
- Почерк тот же? – спросил я, чувствуя, как просыпаются старые инстинкты.
Перри Грин мрачно кивнул.
- Да, парня исполосовали тесаком. Как и двух других…
- А хорошие новости есть?
- Ну разве что девчонка Саммерфилд уже едет сюда.
- Послушай, Перри, – заговорил я, стараясь звучать как можно убедительнее. – Ты же знаешь, я часто помогал ей. Из всего департамента я ей лучше всего знаком, и мы много где работали вместе. Банда Боздо… хищение литературного фонда в конкурсе Ее Величества… Разреши мне и в этот раз побыть с ней! Черт, если не хочешь, чтобы я выступал как штатный сотрудник – могу выдать себя за стороннего консультанта…
- Довольно, Фло, – мягко сказал Перри, и я уж было решил, что его не переубедить. – Я знаю, ты славный бывалый малый. Знаю, как радел ты за эту девчонку, когда ее эксцентричный папаша затонул в Темзе верхом на собственноручно собранном летательном аппарате – черт, одного взгляда на ту штуку хватало, чтобы понять, чем дело обернется! Так что у меня нет никакого морального права… – комиссар развел руками, – …что-то тебе запрещать. Иди, встреть ее, помоги ей, если нужно.
- Значит, – уточнил я, не веря своим ушам, – я все еще в деле, комиссар?
- Теренс Флорео, – подчеркнуто официальным тоном произнес Перри Грин, скорчив из своей бульдожьей физиономии дежурную гримасу большого начальства, – я рассчитываю на твою помощь в этом сложном деле! Клянусь Богом, поймай засранца, пока он еще кого-то не убил!
- Комиссар, – произнес я, чувствуя, как щиплет в глазах. Не хватало еще расчувствоваться! – Комиссар, мы с Мирандой сделаем все, что от нас зависит.
Юное дарование
На потрепанном патрульном автомобиле я подъехал к вокзалу – и тут же, чертыхнувшись про себя, заметил толпу репортеров. Ну вот, опять кто-то слил информацию этим грязным падальщикам! Не иначе как снова этот крыса Энтони. Вот кого надо бы уволить давным-давно, да разве ж под такого подкопаешься? Энтони не годился для службы в полиции но его жена была родственницей губернатора, и поэтому никто особо его не журил.
Как только я открыл дверь, по ушам ударил поистине вавилонский гомон:
- Да это же знаменитая Девочка-Детектив!
- Мисс Саммерфилд, как думаете, у нас орудует маньяк?
- Новость недели! Незрелая Немезида нападает на новое непотребство!
- Эй, Девочка-Детектив, черкни мне автограф, я твой фанат!
- Да оставьте же вы все в покое юную леди! – зарычал я, пушечным ядром влетая в толпу и принимая удар обезумевшей прессы на себя. В лицо мне тут же уперлись продолговатые трубки диктофонов. Я уже заметил Миранду – маленькая тщедушная рыжая бестия в платье с шотландским орнаментом и зеленым французским беретом на голове, жутко хорошенькая, ловко лавировала в толпе, прижав к груди маленький саквояжик. В какой-то момент припав на четвереньки (жест, который придет в голову лишь ребенку-сорванцу!), она поднырнула прямо под ноги репортерской «волне» и пробралась низами к моей машине. Видит Бог, юному дарованию не занимать ума.
- Теренс! – махнула она худой ручкой, зазывая меня. – Сдавай назад! Мы сматываемся!
Я, не удержавшись от улыбки, рванулся прочь от толпы, резво скакнул прямо за руль, и вскоре мы уже мчали прочь от вокзала по улочкам, залитым солнцем – столь непостоянным в последние дни.
- Как поездка? – спросил я. – Как поживает тетя Кристи? Не жалуется на сердце?
- Нормально, – фыркнула юная сыщица, устраиваясь поудобнее на заднем сиденье. – Старая перечница еще всех нас переживет. Ну давай, выкладывай, что там у вас за маньяк завелся! Уже не терпится посмотреть на материалы дела!
- Они в папке, рядом с тобой, – указал я. Ловко прибрав досье к рукам, Миранда вытащила из нагрудного кармана маленькую лупу, стала с интересом рассматривать живописное фото одной из жертв, высунув от усердия язык. И как все-таки ее не коробят такие вещи?
- Я слышала, трупов уже три, Теренс, а тут материал всего на двух, – пожаловалась она.
- А третий, – вздохнул я тяжко, – мы едем осматривать прямо сейчас. – В такой денек, если честно, мне хотелось бы не расследовать чью-то смерть, а сводить Миранду в парк. Купить ей мороженое, и, возможно, прокатиться на карусели… ну, то есть, кататься будет она, а я, обрюзглый и старый, постою в сторонке и тихо за нее порадуюсь. Отец Миранды, испытывавший на ней с раннего детства какие-то самодельные образовательные программы, может, и воспитал Девочку-Детектива, но – не воспитал Просто Девочку. Хорошо хоть, она еще не выросла. И ее еще можно спасти от всей этой гадости.
- Ого, замечательно! – Миранда в предвкушении потерла ладошки. – А что скажешь по этим двоим? Вкратце – не хочу сейчас читать все от и до. Что у полиции есть?
- Не так уж и много. Пожилая женщина по имени Брунгильда Соник и бизнесмен средних лет по имени Джеймс Джойст. За последнюю неделю – а если быть точным, за каких-то четыре дня, – они были убиты одним и тем же способом, при помощи тесака, в нескольких кварталах друг от друга. На Джеймса напали по дороге домой поздним вечером, старуху зарубили рано утром – буквально на крыльце дома.
Миранда задумчиво подняла глаза к потолку машины.
- И между ними никаких связей нет, так?
- Никаких, разве что жили недалеко друг от друга. Старуха вела антисоциальный образ жизни – как сказал наш коронер, еще и опиоманкой оказалась. У Джеймса осталась подруга, вроде как у нее есть сын от него.
- Пока негусто. Ну ничего, посмотрим, что там с третьим. – Миранда открыла свой саквояжик, отлепила от внутренней стороны крышки комок жевательной резинки и отправила в рот. Она его все время с собой таскает – это специальная «жвачка для раздумий». – Нам еще долго ехать?
- Да почти уже на месте.
Как бы меня ни радовало присутствие энергичной девочки-детектива, как бы ни светило солнце в небе – угрюмые мысли все равно пробирались в голову. Комиссар Грин, конечно, дал мне отсрочку, да только что от того проку? Горизонт уже близок. Возможно, это последнее мое дело. Первое я помнил очень хорошо – будто только вчера было: ограбление в центре города, двух молодчиков я повязал за час. Моя фотография попала в газеты, мне дали повышение… эх, славные деньки. Как давно это было? Жутко давно. Жизнь пролетела незаметно – и в чем итог? Нет даже того минимума, что обычно полагается мужчине. Нет жены. Нет и детей – даже хорошенькой дочки вроде Миранды. Суконная полицейская работа – это ж вся моя жизнь, так и ее хотят отобрать. Еще пара-тройка дел (в лучшем случае) – и все, финита, баста. Так иной раз подумаешь – лучше бы я попался какому-нибудь психу с тесаком…
Следствие начинается!
Я притормозил у другой полицейской машины, вышел, приподнял заградительную ленту, чтобы Миранда ловко прошмыгнула под нее. Тело покоилось в высокой росистой траве – и не углядишь сразу, если бы не торчащие наружу ноги в кроссовках.
- Это Сеймур Ле Калло, мелкий дебошир, – известил меня патрульный Гельвинц, подошедший встретить нас. – Раньше он околачивался в клубе «Фея». Не понимаю я, совершенно не понимаю, что творится в голове у этого засранца! – Вспомнив, что рядом с ним находится юная леди, Гельвинц покраснел. – Прошу извинить мой французский, мисс Саммерфилд.
- Все в порядке, – вальяжно отмахнулась юная сыщица, садясь на корточки у ног трупа. – Лучше скажите, офицер, что вам непонятно?
- Ну, – Гельвинц развел руками, – что связывает старую каргу, бизнесмена и уличного панка? Допустим, убийца – психопат, но должна оставаться какая-то логика…
- Логики может и не быть, – заметил я. – Возможно, у парня просто периодически возникает желание убивать, а эти люди попались ему под горячую руку.
- Мы точно знаем, что он пробрался к старухе в дом, – заметил Гельвинц. – Спозаранку. Выволок ее из постели и зарезал на крыльце. Ему нужна была именно она, а не кто-то другой.
- Очень точное замечание, офицер. – Миранда, натянув на руки перчатки, аккуратно дотронулась до края одной из колотых ран на теле жертвы. Все-таки юные леди не должны возиться с трупами. В печальном мире мы живем. – Когда повезете тело в морг? Нужно провести аутопсию, установить причину смерти.
- Думаю, скоро, но… – Гельвинц удивленно поднял брови, – …все и так очевидно, разве нет, мисс Саммерфилд? Вы только взгляните – парень весь в дырках, как сыр!
- Внешние причины порой не соотносятся с внутренними, – назидательно заявила Миранда, подняв пальчик. На самом кончике, на перчатке, я заметил крупицу засохшей крови и невольно содрогнулся.
- Гельвинц, надо проверить те места, где покойник обычно появлялся, – решил проявить себя и я. – Выяснить, были ли у него враги… Держу пари, у парня вроде этого Ле Калло их было предостаточно. Он жил неподалеку?
- Нет, на другом конце города. Но до «Феи» отсюда рукой подать, а его там чаще видели, чем у себя дома.
- Что ж! – Миранда энергично хлопнула в ладоши. – У нас с вами есть три жертвы, живущие или часто посещающие этот район приблизительно в квадратную милю – я посмотрела на карте. Здесь может быть какая-то связь.
- Выясним, что сумеем, мисс Саммерфилд! – откликнулся Гельвинц, невольно зараженный ее лучистой энергией. Ему, похоже, сейчас даже в голову не приходило, что он отчитывается перед кем-то существенно младше себя. – Прочешем окрестности, если скажете…
- Отлично, отлично! Но лучше поторопиться – кажется, дождь собирается.
Миранда была права. В мгновение ока небо помутнело, лицом я почувствовал первые срывающиеся капли дождя. Дьявол раздери эту безумную погоду.
- Что предпримешь дальше, юная мисс Марпл? – спросил я с улыбкой.
Юная сыщица надула щеки в притворном недовольстве, дернула меня за рукав.
- Не называй меня так, Теренс, мне до нее еще далеко. Отвезешь меня к дому той старухи, которую хлопнули первой? Хочу кое-что проверить.
- Конечно, не вопрос. Забирайся в машину, а я покурю, пока все тут не промокло.
- О’кей! – Миранда рыжей стрелой юркнула к автомобилю – только ее и видели.
- Девчонка – гений! – удивленно протянул Гельвинц, провожая ее взглядом. – Сколько раз ее вижу – удивляюсь как впервые. Помню, было ей еще меньше чем сейчас, а я как раз раскалывал одно хитроумное дельце, и она все время как бы невзначай крутилась неподалеку, и все спрашивала – ну как проходит расследование, подвижки есть? Я поначалу не отвечал, так она возмутилась, начала ломиться за ограждение и голосить – почему я не докладываю, я что, глухонемой? Вот ведь чертовка, никого и ничего не боится. «Вот я, когда выстраиваю дедуктивную цепочку – каждое звено вслух комментирую, и ты так делай!» – так и сказала мне тогда! Реально, так оно и было, я не выдумываю…
- Я верю тебе, дружище, – снисходительно пробормотал я, выдыхая сигаретный дым во влажный воздух. Уж меня-то такими россказнями не удивишь – я похожего навидался сам.
- А ты-то сам, Теренс? Вернешься к текучке, когда с психом будет покончено?
- Едва ли. – Я шмыгнул носом угрюмо – и тянет же кто-то этого салагу за язык. – Боюсь, это мое последнее дело перед уходом на покой. Комиссар Грин мне намекнул…
- Завидую тебе. Из-за этой чокнутой погоды уйма народу в городе заболела – кто кашляет, как кочегар со стажем, кто на кости жалуется, кто ходит с красным носом и весь опухший, как если б по пабам бегал неделю без просыху. В твоем-то возрасте, может, стоит и дома посидеть – поберечься…
- В моем-то возрасте? – Не хотел показывать, что слова Гельвинца меня задевают, но не сдержался – прорвало. – Да в моем возрасте мужчины идут в парламент, возглавляют флотилии и увлекаются альпинизмом. Кто это вообще придумал – что я для суконной полицейской работы стар!
- Прости, Теренс. – Гельвинц покачал головой. – Что-то я сболтнул лишку. В смысле, я совсем не это имел в виду…
- Мы с Мирандой достанем психа из-под земли, и помяни мое слово – ты еще увидишь, из какого теста я слеплен, – желчно подвел черту я.
- Будет здорово, Теренс.
- И помни, Гельвинц… мы поймаем его прежде, чем он убьет еще кого-то!
Дом старухи
- Ну как, нашлось что-нибудь? – поинтересовался я у Миранды, пока та ползала на коленях по грязному ковру с лупой в одной руке и ультрафиолетовым фонариком – в другой.
Дом Брунгильды Соник внутри выглядел ужасно. Последние годы своей трижды никому не нужной жизни старуха провела в одиночестве – в окружении голых прокуренных стен, забитых плесневелым хламом шкафов и грязной посуды. Тут трижды подумаешь, что лучше – жить в таком гадюшнике или умереть, повиснув на тесаке безумца.
- Ты говорил, она принимала наркотики, – отозвалась Миранда с пола, рассматривая какую-то ворсинку. – Я их тут нигде не нашла.
- Хорошо все проверила?
- Обижаешь, Теренс. – Она продемонстрировала мне грязные ладоши. – Перекопала все до последней косточки. Вот весь улов. – Она протянула мне маленький пакетик для вещдоков. Я поднес его к свету, разглядывая содержимое. Полупустая склянка сиропа от кашля и какая-то бумажка, согнутая пополам, смахивающая на казенный бланк.
- Это рецепт из аптеки неподалеку, – подтвердила мою догадку Миранда, вставая с пола и отряхивая коленки от пыли и грязи. – Выписан три дня назад неким доктором Павловым. Собственно, так заведение и называется – «Аптека Павлова».
- В первый раз слышу об именной аптеке, – честно сознался я. – Знаю только книжный магазинчик Грегори Шокса, но стараюсь туда не заходить – духота всегда стоит неимоверная, похоже, этот хрыч никогда не проветривает…
- Предлагаю наведаться туда! – сообщила Миранда, и в ее карих глазах полыхнул огонек. Он всегда проявлял себя, этот еле заметный проблеск, когда юная сыщица нападала на след. – Нам же нужен какой-то интуитивный шаг для начала – верно, Теренс?
- Вернее некуда, мисс Саммерфилд, – ответил я серьезно, возвращая ей улику.
В аптеке
«Аптека Павлова» оказалась вполне цивильным местом – маленькая, тихая, по-соседски уютная, с солидной витриной. Казалось бы, то, что доктор прописал. Сам же хозяин оказался приятным мужчиной с высветленными волосами и крупным, но каким-то чересчур усталым для своих лет лицом.
- Доброго дня, – поприветствовал он нас, вставая из-за прилавка. – Чем могу быть полезен? Ищете леденцы для дочери? – Похоже, Миранду он не признал, что странно – мало кто не знает в наши дни о гениальной девчонке, работающей ловчее многих бывалых сыскарей. При слове «дочери» у меня неприятно екнуло сердце. Ах, если бы, провизор Павлов, если бы.
Я продемонстрировал ему свой значок. Миранда с важным видом поставила на прилавок найденную в доме Брунгильды Соник склянку из-под противокашлевой микстуры. Павлов явно оторопел, краска отхлынула от его лица.
- Что… что-то случилось? – произнес он, шумно сглотнув.
- Может быть, – загадочно ухмыльнулся я, с нескрываемым удовольствием пуская в ход старые полицейские уловки. – А почему вы спрашиваете, господин провизор? Кстати, интересная у вас фамилия – вы европеец? Или…
Тут Миранда неожиданно наступила мне на ногу своим маленьким изящным ботиночком, и я чуть не проглотил язык. Да как это только у нее выходит – у девчонки, весящей всего ничего, – наступать на ноги с такой силищей? Будто гирю опустили – как если б весь ее вес внезапно перекочевал в одну конкретную точку. Клянусь, проверни она в тот момент пятку – плакали бы мои ножные пальцы!
- Не тревожьтесь, мистер Павлов, – сказала она серьезно. – Мы просто пришли уточнить у вас кое-что. Скажите, вы выписали Брунгильде Соник этот рецепт три дня назад?
Аптекарь взял с прилавка склянку, осмотрел ее внимательно.
- Да, это лекарство – моё. Помню-помню. Она зашла перед самым закрытием. Ужасно кашляла, бедняжка.
- Не знаете, кто был ее лечащим врачом?
- Брунгильде личный доктор был не по карману. – Павлов усмехнулся. – Как только ей становилось плохо – а становилось часто, были у нее какие-то затруднения с потреблением твердой пищи, – она отправлялась в приемную для малоимущих, в амбулаторное отделение. Чаще всего ей выписывали какие-нибудь простые таблетки, давали рецепт и деньги, а потом отправляли ко мне.
- Вы вообще в курсе, что она была наркоманкой? – осведомился я.
- Брунгильда? – Павлов нахмурился, покачал головой. – Да ну что вы. Верится с трудом.
- Тем не менее, – сказала Миранда, доставая из саквояжика заключение судмедэксперта, – тут написано, что незадолго до смерти она принимала опиум.
- Бедная старуха, – пробормотал Павлов, понурившись. – До чего довела ее жизнь.
- Вполне возможно, – заметил я, – ее «довели» весьма конкретные люди.
Но за душой у Брунгильды Соник, как оказалось, не водилось ни друзей, ни недругов. Нам с Мирандой потребовалось несколько долгих часов да еще с десяток опросов соседей и окрестных лавочников, чтобы это выяснить. По итогу этих розыскных работ лично я замерз, устал и промок; Миранде же, казалось, было хоть бы хны. Дождевые тучи весь день то разбегались, то сходились вновь, сыпля раздражающей моросью, которая, казалось, никогда не прекратится. Настало почти время ужина, когда мы подъехали к зданию полицейского управления. Комиссар Грин, Гельвинц и еще дюжина заинтересованных в деле сотрудников ждали нас внутри – на счастье, ни одного проныры из прессы было не видать.
Слишком долго
Миранда, встав перед настенной картой города, разметила тремя кнопками с розовыми шляпками места убийств.
- Итак, это – наши жертвы, – объявила она с таким видом, будто отвечала урок у доски. Смотрелось это немного потешно – чтобы отметить точку в верхней части карты, пришлось ей привстать на цыпочки. – Прошу заметить, что все убийства произошли на восточном берегу реки, в пределах одного района.
- Недурственно, – пробормотал в усы комиссар Грин. – Есть прогресс по зацепкам?
- Пока нет, сэр, – решил ответить я. – Но только пока.
- Я надеюсь, – вздохнул Грин. – Пресса требует решительных действий!
- Как будто впервой, – отмахнулся я, потирая разболевшийся лоб.
- Пока мне интересно уточнить вот что, – произнесла юная сыщица, в задумчивости наматывая самый краешек локона рыжих волос на кончик носа. Они были подстрижены до плеч, так что длины хватало от силы на полтора витка. – Судя по характеру ран, убийца орудовал тесаком исступленно. Как ему удавалось убраться с мест преступлений незамеченным – даже ночью? Он ведь должен быть с головы до ног перепачкан кровью!
- Может быть, он был голый? – предположил я с усмешкой.
- А что, неплохая версия! – просияла вдруг Миранда.
- Что, правда? – поперхнулся бедный Гельвинц. Он стоял в луже, натекшей с его желтого полиэтиленового дождевика. – Как по мне, натянуто звучит…
Миранда уставилась на меня – и вдруг захихикала.
- Бва-ха-ха, конечно, натянуто! Потому что все гораздо проще. Все, что нужно было нашему убийце – надеть дождевик, вроде того, что на Гельвинце, и хоть раз угодить под дождь – что, учитывая здешнюю погоду последних дней, совсем не сложно! Всю кровь попросту смыло бы!
- Вот эту версию я готов принять, джентльмены, – произнес комиссар Грин.
- Думаю, так оно и есть, – добавил я. – Мисс Саммерфилд никогда не ошибается.
- Вот уж неправда, – фыркнула Миранда.
- Правда-правда, – начал я, и тут меня, против моего желания, понесло. – Я каждый год смотрю на молодых – на новичков-патрульных, что приходят работать сюда, на консультирующих детективов, на вас, в конце концов, мисс Саммерфилд – и думаю, как легко все дается тем, кто сейчас молод. Я ведь не виноват, что родился раньше, правда? Сейчас замечательное время, и ни один псих с топором, ни один правонарушитель, даже этот проклятый дождь, который то прольется, то перестанет, не способен отменить этот факт. Знаете, я иногда думаю, каково мне будет без постоянного стресса, без визга сирен в ночи… Разве же это жизнь? Я слишком долго занимался работой в полиции, а теперь все попросту кончится для меня. Вы мне скажите – как это так? – Я обвел взглядом всех присутствующих. – Как так бывает?
Повисло неловкое молчание, и я понял, что сболтнул лишку.
- Флорео… – начал было комиссар Грин.
- Извините, – смущенно пробормотал я. – Извините все. – Стушевавшись, я развернулся и выбежал в коридор, а оттуда – вниз по лестнице, прочь из здания управления, в сгущающиеся сумерки.
Клуб «Фея»
По лобовому стеклу сбегали ручейки дождевой воды. Я курил; запускать дворники совершенно не хотелось. Поэтому я узнал о том, что Миранда выбежала вслед за мной только тогда, когда задняя дверь хлопнула, и она рыжим вихрем влетела на сиденье.
- Не такой уж ты и старый! – выпалила она и подалась вперед, с тревогой глядя на меня и почему-то чуть краснея.
- Брось, – пробормотал я, опуская боковое стекло и выставляя руку с еле тлеющей сигаретой наружу. Пусть поглотит ее дождь – ни к чему отравлять воздух перед юной леди. – Как ни крути, а Грин прав. Все кончено…
- Ничего еще не кончено, – сказала девочка и сочувственно потрепала меня по плечу. – По крайней мере, сейчас у нас точно есть дело!
- И яснее оно не становится, – вздохнул я, кладя руки на руль. – Версий нет, предложений, куда двигаться дальше – тоже…
- У меня есть предложение, – заявила Миранда. – Поехали в клуб «Фея», посмотрим, что там за народец.
- В злачное место? – хмыкнул я. – Неподобающее место для юной леди, мисс Саммерфилд. Мне кажется, вас попросту не пустят туда.
- С тобой – пустят, – отмахнулась юная сыщица. – Давай, Теренс, гони. Ставлю зуб – э, лучше, конечно, тот последний молочный, – на то, что там мы найдем новые улики!
Пожав плечами, я завел мотор, и вскоре подвез нас к самым дверям клуба. Разгульная ночная жизнь кипела вовсю. Нахмурившись, я проводил глазами компанию подвыпивших мужчин, наряженных в бабье тряпье. Захотелось взять назад свои слова о том, как хорошо быть молодым в нынешнюю пору.
- Я выяснила кое-что, – сказала Миранда, прикрывая голову саквояжем от накрапывающего дождя. – Сеймур Ле Калло часто ходил сюда, потому что сох по одной певичке. У него в кармане брюк нашли фотографию – ее мне передал коронер. Я попросила одного из ваших аналитиков прогнать ее по базам… в общем, мы ищем некую Еву Нотт.
- Что ж, попробуем войти. – Мои опасения оказались напрасны – нас пропустили свободно. К Миранде тут же подались, сюсюкая, какие-то накрашенные в пух и прах крутобедрые девицы, но я шикнул на этих змей в людском обличье и направился прямо в центр зала, к подмосткам.
Богатая иллюминация клуба, казалось, вся сошлась на сцене. Обворожительная блондинка в фиолетовом платье с рискованным вырезом льнула к белому роялю, напевая что-то про ночь, которая принадлежит только ей. Знавал я такой тип женщин! От них одни беды, хотя поначалу, только столкнувшись с такой, ты по глупости принимаешь беду за благодать. Голос у нее был самый обычный, характерный для певички из ночного клуба – может быть, не самый хорошо поставленный, но было в нем что-то такое, что возбуждало людей в зале, да и мою собственную душу хватало за пару забытых струн.
- Значит, вот какая ты, Ева Нотт, – восхищенно протянула Миранда, вставая рядом со мной и глядя на сцену. – Девица, по которой сох Ле Калло! Может, она его в итоге и засушила – как думаешь?
- А остальные жертвы?
- Просто прикрытие. Если хочешь скрыть один труп, завали его другими.
- Мне кажется, я что-то такое читал. – Я скептически прищурился. – Нет, не думаю, что эта фарфоровая кукла захочет пачкать себе руки. Знаю я такой типаж…
- Поговорить с ней все равно не мешает.
Мы дождались окончания ее номера, и когда на сцену вышел следующий исполнитель, черный парень с большущим тамбурином, тихонько шмыгнули за кулисы, припугнув вышибалу моим полицейским значком. Ева Нотт как раз заканчивала переодеваться, когда я вошел в ее покои.
- Чего тебе надобно, старче? – бросила мне она с улыбкой, и в этот момент у меня из-за спины чертиком из табакерки выскочила Миранда.
- Он из полиции, а я – гениальный детектив-консультант, – убийственно серьезным голосом сообщила она. – С нами шутки плохи, дамочка, так что советую не юлить.
- Какая милая девочка. – Ева хмыкнула, поднесла к накрашенным губам тонкую сигарету, щелкнула серебряной зажигалкой в виде ложечки с поводком. – Твоя внучка, старче? – По выражению моего лица она явно прочла, что сделала выпад не в ту сторону, томно вздохнула. – Ладно-ладно, вот только не надо делать такие страшные глаза, о’кей? Вы из-за Сеймура здесь?
- Верно мыслишь, красотка, – процедил я сквозь зубы.
- Он был простым дворовым псом.
- А я думаю, вас что-то связывало. – Миранда сунула ей под нос мятую фотокарточку – запечатлевавшую Еву лет на пять моложе нынешней. – Тут очень трогательная подпись на обороте… мне зачитать?
Ева накинула халат поверх глянцевитого розового купальника, в который переоделась – видимо, следующий ее номер задумывался более фривольным, – и поморщилась:
- Не стоит, детка. Это было очень давно, поверь мне. Я просто провела ему хвостиком по носу разок, а он подумал, что все всерьез. Писал мне какие-то безумные стихи, шутка ли! «Сверкает танто средь лепестков китайской розы…»
Пришла очередь Миранды морщиться:
- Чего-чего? Звучит ужасно. Не понимаю.
- Вырастешь – поймешь, детка. – Ева пожала плечами, выпустила колечко дыма.
- У него были враги? – спросил я.
- Ну да. Я – как минимум.
- Ты убила его?
- Шутишь, старче? Я слышала, его нашинковали огромным ножом, а я, ты уж поверь, не из тех женушек, что жизнь проводят у плиты. Если бы мне выпал шанс, я бы очень аккуратно его пристрелила. Пуля между глаз – бам, и все.
- Не нравятся мне такие речи, дамочка, ох, не нравятся!
- А мне не нравился Сеймур. И, думаю, вскоре перестанешь нравиться ты, старый ду…
- Он дарил вам подарки? – перебила ее Миранда подчеркнуто громким голосом.
- Сеймур-то? – Ева рассмеялась льдистым смехом. – Кроме паршивых стихов – ничего. Маячил все время где-то неподалеку, как назойливая муха… если честно, я рада, что его нет.
Я угрюмо кивнул. Если честно, Ева Нотт напоминала мне другую женщину, которую я когда-то знал. Такую, на которой почти женился. Одно время я был почти рад, что не угодил в ее сети, но иногда, в особо тягостные одинокие ночи, задумывался, а не лучше было бы, если б тогда все обернулось иначе.
Попрощавшись с певичкой, мы покинули клуб «Фея» и окунулись во мглистую сырость внешнего мира. Стоя и ежась от мороси, я вдруг заметил, что Миранда смотрит на меня очень внимательно. Такой испытующий взгляд – снизу вверх.
- Что такое? – спросил я почти робко.
- Да ничего. – Она отвернулась и надула губы – или мне показалось. – Почему ты так на нее смотрел?
- Что? – Я не сразу понял суть ее вопроса.
- Ты смотрел на нее так, будто она чего-то стоит, – выпалила Миранда, – но она же абсолютная дешевка, ты же понимаешь? Она глупая и эгоистичная, и ты бы для нее и ломаного гроша не стоил.
Это что… приступ ревности? У гениальной четырнадцатилетней сыщицы – по отношению к старому, побитому жизнью копу? Да быть такого не может. Конечно, я во многих делах помогал ей, помогал еще с ранних лет, когда она осталась без отца, но… нет. Такого просто быть не может. Не верю, что у нее такое доверчивое сердце.
- Ты права, Миранда, – заверил ее я, кладя ей руку на голову и ероша рыжие волосы. – Не волнуйся за меня, старую калошу. Меня на мякине не проведешь!
- Вот и славно! – Она так искренне улыбнулась, что захотелось отвернуться и завыть волком. – Пока что у нас нет четкого следа, но завтра будет новый день, правда? На сегодня мы сделали все, что могли. Так что нам надо отдохнуть. Тебе – уж точно…
Конечно, она была права. Она никогда не ошибалась, эта девочка-гений с причудливым умом и добрым сердцем. Ничего другого не оставалось.
На следующее утро
- Ну как, выспался? – спросила Миранда, когда я появился в управлении. Она, по своему давнему обычаю, осталась ночевать здесь – Гельвинц отпер для нее один из неиспользуемых кабинетов верхнего этажа, и она улеглась прямо среди коробок со старыми делами. Если верить юной сыщице, в окружении архивной пыли и спалось, и думалось лучше – и о том явно свидетельствовало ее румяное, свежее личико.
- Если честно, нет, – пробормотал я. – А у вас, мисс Саммерфилд, вид взволнованный…
- Еще бы! Новый труп!
Мое сердце упало в пятки.
- Как? Еще один? – Ну вот, недорого стоило то мое обещание комиссару!
- Ага! Его нашли в номере отеля «Лаура». Почерк – тот же! Гельвинц уже там, так что скорее вези меня туда!
- Почему ты с ним не поехала? – удивился я.
Юная сыщица улыбнулась.
- Ждала тебя, вообще-то. Ты же мой второй помощник, не он.
- Ну-ну. – Я подумал, не подняться ли в кабинет и не хлебнуть ли для бодрости виски из фляжки, припрятанной в шкафу, но потом решил, что обойдусь. – Значит, убили прямо в номере. Что-то новенькое, не находишь? – Этот вопрос я задал уже в машине, остервенело крутя руль, объезжая особо загруженные с утра участки дороги грязными проулками и дворами.
- Конечно. Выпадает за очерченный нами район. Да и первый раз – не на улице. – Миранда остервенело жевала «жвачку для раздумий», поэтому ее голос звучал приглушенно.
В вестибюле фешенебельного отеля «Лаура», как я и подозревал, собралась толпа. Нам снова пришлось пробиваться и отбиваться, и до лифта мы добрались изрядно потрепанные.
Жертву звали Джон Селлар, и был он представителем фирмы по производству электроприборов. В городе он пробыл всего четыре дня. Джон был мертв уже около двенадцати часов, когда горничная нашла его, и не было никаких сомнений, что он был четвертой жертвой кровожадного душегуба с тесаком.
- Уже проверили, не звонил ли он куда-нибудь из номера? – спросил я у Гельвинца.
- Первым делом, – бодро откликнулся тот. – Мы сумели ухватить все звонки, сделанные им из номера, пока он гостил тут. Один из них приводит в тот же район, где произошли все убийства!
- От этого проблем у нас меньше не становится, – заявила обеспокоенно Миранда, уперев руки в бока и притопывая ножкой – так проявлялось ее волнение. – Ведь версия полиции о том, что убийца выбирает жертв наугад, проваливается с жутким треском! – Она изобразила звук. Вышло забавно, и я не смог сдержать улыбки. – Потому что теперь он целенаправленно прокрался в номер, убил человека и смылся на виду у всех, спрятав тесак под одежду – другого пути я не вижу. Зачем идти на такой риск, когда проще подкараулить кого угодно в любой темной подворотне?
- Что это нам дает? – вопросил Гельвинц, почесывая в затылке.
- Вы серьезно, офицер? – Миранда уперла руки в бока. – Это же элементарно. Все эти четыре человека были убиты неслучайно. У преступника есть какой-то связующий мотив.
- Но мисс Саммерфилд, Селлар никогда не был в нашем городе раньше! Он совсем недавно приехал сюда!
- Но если он звонил в ту часть города, где умерли три другие жертвы – вполне возможно, он навещал ее! Значит – мог познакомиться с убийцей!
Гельвинц достал из кармана блокнот, пролистнул несколько страниц.
- Мы смогли более-менее восстановить его график… Четыре дня назад он заехал сюда, в «Лауру». В первый же вечер его видели в баре отеля. На следующее утро он поинтересовался у портье, нет ли у того аптечки. За остаток дня – сделал три звонка, последний из которых указывает на наш проблемный район. Вечер снова провел в баре. На следующий день – четыре звонка по работе. Ночью – визит в два ночных клуба, но не в «Фею», уточню сразу. Вчера – еще три звонка, вернулся в номер около шести. Вскоре после этого убийца, судя по всему, добрался до него.
- Есть какие-нибудь конкретные улики? – спросил я, теряя терпение.
- Следы крови в душе, – сообщила Миранда, выбегая из ванной номера с ультрафиолетовым фонариком в руке. Пока я болтал с Гельвинцем, она уже успела наведаться туда. – И еще – несколько крошечных кусочков целлофана в сливе. На этот раз он не мог положиться на дождь – но так-то я была права!
- Хорошие улики, но не приближают нас к разгадке его личности ни на шаг, – заметил я, – а вскоре снова наступит ночь!
- Честно говоря, – Миранда уложила фонарик в саквояжик и серьезно взглянула на меня, – у меня есть одна зацепка. И чтобы подтвердить ее, мне нужно побывать на аутопсии Селлара! Теренс, – она уставилась на меня круглыми глазами, – ты же сможешь это устроить, правда?..
Разгадка близка
- Ву-ху! Какие длинные кишки! – зачарованно протянула Миранда, с любопытством таращась в эмалированный поднос. Я тем часом стоял у дальней стены прозекторской, прижав ладонь к лицу. Юная сыщица обежала стол, пряча нос в обглоданную апельсиновую корочку – кажется, только запах ее и смущал, не вид, – и потянула доктора Питера Хъельма за рукав. – Ну как, док? Как оно там? Нашли что-нибудь?
- Пока ничего, – чинно ответил тот. – Ну разве что – он умер от большого количества колотых ран, но это ведь и так ясно, eller hur?
- Труп с такими ранами у вас первый?
- Ну да. Остальные три – на другой стороне реки, а это уже юрисдикция моего дорогого брата, Якоба Хъельма.
- Вот здорово! А были ли у вас на этой неделе случаи естественной смерти?
- Что за глупый вопрос, их было в достатке! Люди каждый день умирают. А теперь, если это возможно – перестаньте отвлекать меня от работы, fröken. – Патологоанатом бросил в мою сторону недовольный взгляд, как бы вопрошая – кто пустил ребенка в прозекторскую?
- Последний вопрос, обещаю! – затараторила Миранда. – А вот не совсем естественные смерти у вас тут недавно случались?
С минуту Хъельм молчал, вспоминая, потом произнес:
- Ну, та, что на Первой стрит, полагаю, не совсем естественная…
- И что же случилось?
- Молодая девушка умерла от передозировки опиумом.
- Опиумом? – переспросил я. Слово отозвалось в голове тревожным звоночком.
- Да!!! Так я и знала! – Миранда подпрыгнула, порядком испугав бедного паталогоанатома. Вихрем подлетев ко мне, она схватила меня за руку. – Скорее, Теренс! Думаю, у меня есть след!
Схвачен за руку
Вскоре после шести вечера я постучал в дверь квартиры на Тудей-Стрит, неподалеку от опустевшего ветхого жилища Брунгильды Соник. По сути, я вернулся туда, откуда все началось,
Дверь медленно открылась, и я оказался лицом к лицу с человеком, который убил Брунгильду Соник, Джеймса Джойста, Сеймура Ле Калло и Джона Селлара…
Для меня то были просто имена. Погубивший их преступник тоже вскоре станет лишь именем. Именем в отчетных документах, перед которым по прошествии лет никто не будет испытывать страх. А что до меня – не боялся же я, Теренс Флорео, когда отправился в погоню за двумя вооруженными убийцами. Нечего бояться и сейчас.
И даже когда я увидел, как огромный тесак в руке открывшего дверь мужчины начал медленно описывать смертельную дугу…
…я не испугался. Потому что Миранда Саммерфилд, юный гений сыска, расколовшая очередное головоломное дело, молнией вылетела откуда-то сбоку – все это время она караулила за стенкой, – и повисла на руке доктора Павлова, для верности вцепившись в нее зубами. Это был очень рисковый шаг, но она на нем настояла.
Тесак звякнул об пол, я придавил его ногой. Убийца четырех человек не стал сопротивляться. Когда сыщица выпустила его, он доковылял до своего кресла, рухнул в него и заплакал. Всему наступает конец, и убийствам – тоже…
Проведенный нами небольшой обыск быстро все расставил по своим местам. К ногам доктора мы свалили кучу скляночек и коробочек с белесым сухим порошком.
- Я знаю, почему вы убили этих людей, мистер Павлов, – сообщила Миранда, покачивая головой. – Вы убили их, потому что они все равно должны были умереть – из-за допущенной вами ошибки. Ошибки, которая скомпрометировала бы вас – и поставила бы крест на вашей маленькой уютной аптеке, втихую распространяющей наркотик. Когда я обдумывала, что же связывает всех четырех жертв, я внезапно чихнула от архивной пыли… и меня озарило! Все они были простужены – из-за плохой погоды в последнее время! Тут же вспомнился и сироп от кашля в доме Брунгильды Соник, и тот факт, что Джон Селлар спрашивал у портье в отеле «Лаура» аптечку… Я не нашла опиум в доме вашей пожилой клиентки, но в ее теле он почему-то был – а потом доктор Хъельм упомянул о смерти от передозировки на подведомственном ему участке. Всё! Паззл сошелся! – Миранда довольно развела руками. – Остальное, конечно – лишь мой домысел, и только вы можете подтвердить его или опровергнуть. Вы готовите свои лекарства там же, где и нелегальный морфий, в одной лаборатории. У многих людей в городе – простуды, бронхиты, рецепты на лекарства от кашля выписываются пачками. И вот за последнюю неделю пять человек являются к вам за лекарством – и вы сбываете им бракованную партию, в которую, скорее всего, по недосмотру, добавили опиум вместо положенного кодеина. Причем – в такой дозировке, которая вполне допустима для второго, но превращает в смертельный яд первый!
Доктор Павлов уставился на Миранду заплаканными глазами.
- Первой, – продолжала развивать мысль она, – была та девушка, и узнав о ее смерти, вы испугались. Вы поняли, какую ошибку совершили, и испугались, что четверо других клиентов тоже умрут, или, по крайней мере, заработают тяжелое отравление. Единичная гибель той жертвы прошла незамеченной, но серия смертей от опиумной передозировки неизбежно привела бы к вам – по одним лишь рецептам! Вам пришлось убить остальных, так как признавшись в своей ошибке вовремя ради их спасения, вы погубили бы свое любимое дело и свой нелегальный источник дохода. Все это оказалось для вас важнее жизней людей!
«Его можно понять», подумал я, но вслух, конечно, не сказал.
- Множественные раны, нанесенные тесаком, должны были, скорее всего, отвлечь внимание патологоанатомов от дотошного исследования желудка жертв, где следы опиума могли быть обнаружены – когда на стол кладут такое искромсанное тело, можно и не усердствовать с поиском причин, верно? И только в случае Брунгильды Соник отравление удалось выявить. В теле Джона Селлара нет и следа наркотика – док Хъельм трижды перепроверил. Будет забавно, если вы пошли на убийства из-за роковой ошибки… которую даже не совершали!
Доктор Павлов выглядел абсолютно уничтоженным.
- Вы пытались выдать убийства за дело рук безумного маньяка, – подвела финальную черту Миранда, – но я-то вижу, вы никакой не маньяк. Вы просто хотели сохранить свою работу. Я нигде не ошиблась?
- Нигде, – шокированный, прошептал Павлов. – Все точно так, как ты говоришь.
Конец всему
Я принес огромный стакан навороченного молочно-шоколадного коктейля к столику открытого летнего кафе и поставил перед Мирандой. Себе взял простую содовую.
- Ого! – Глаза у юной сыщицы так и засияли. – Ты не разоришься из-за меня, Теренс?
- Ни капельки. Мне некуда тратить мою получку, знаешь ли. Тебе понравилось на колесе обозрения?
- Что за вопрос, конечно! Нечасто я в таких местах бываю. Они отвлекают меня от новых расследований и все такое, но знаешь, иногда хочется на что-то отвлечься, а тетушка Кристи в этом плане жу-у-у-утко скучная. Для нее лучшее развлечение – это кресло-качалка. – Миранда хихикнула. Потянувшись к торчащей из коктейля соломинке, она одним махом опустошила высокий стакан наполовину.
- Ты куда-то торопишься? – изумился я.
- Нет, просто так вкуснее – когда сразу много пробуешь.
Я пожал плечами. Наверное, в этом была своя правда.
- Что будешь делать потом?
- Расследовать, конечно! У меня уже есть наметка на одно новое дело. И на еще одно – ко мне обратились в частном порядке… На самом деле, мне всегда есть, чем заняться, Теренс. Была бы рада, если бы кто-то… ну может быть, ты… взял бы на себя хотя бы разбор почты и болтовню с газетчиками. А то тетушка Кристи не хочет этим заниматься – говорит, слишком старая для такого…
- Да и я недалеко ушел, – признался я с горькой улыбкой.
- Брось, ты еще долго протянешь! Неужто тебя комиссар так расстроил? Он же просто огромный напыщенный индюк. – Миранда вытаращила глаза, скосила их к переносице и надула щеки. – Вот так он и выглядит почти всегда, клянусь!
Я улыбаюсь и киваю, но в келью моего старого циничного сердца этот беззаботный свет юности уже давно не проникает. Как бы чист и добродетелен он ни был. Да и потом, зачем тешить себя этими пустыми иллюзиями?
Миранда допивает коктейль. Мы еще говорим некоторое время. Я выжидаю десять минут и говорю:
- Ладно, пойдем к машине. У тебя ведь совсем скоро поезд. Подброшу тебя. Ничего не забыла?
- Все при мне! – радостно сообщает она, взмахивая саквояжем. Искренний и задорный жест. На нее так больно смотреть.
Она, как обычно, забирается на заднее сиденье. Я аккуратно трогаю машину с места и еду туда, откуда железнодорожные пути уносят людей, взрослых и не очень, в неведомые дали, где мне уж не побывать. Какое-то время Миранда все еще говорит со мной. Правда, зевает все чаще. А через краткий момент тишины я слышу ее размеренное сопение. Бросаю стыдливый взгляд в зеркало заднего вида. Она спит здоровым сном юношества, склонив голову на саквояж. И даже улыбается во сне. Наверное, ей снятся новые детективные успехи. А может, что-то менее формальное. Что-то более личное.
Обыск в доме и в аптеке Павлова выгреб все запасы наркотиков. У него был не только опиум – много разного. И морфий в том числе. Его-то я и позаимствовал украдкой. Совсем немного. Совсем немного добавил Миранде в коктейль, чуть побольше – себе в содовую.
До вокзала я не доезжаю, но железнодорожные пути уже видны. Заворачивая прямо на развязку, я останавливаю мотор и оглядываюсь по сторонам. Глухой участок – ни обходчиков, ни других машин, только рельсы и шпалы, и безмолвные грузовые составы на перепутье. А новый бегущий поезд уже маячит где-то вдалеке. Он нескоро еще сюда доберется. Но рано или поздно – прибудет.
А сонливость уже подкатывает.
Я роняю голову на руль и уже не скрываю слез, потому что не от кого их скрывать, некого больше стыдиться.
Кем станет гениальная девочка-детектив, когда станет чуть старше? Когда из девочки превратится в девушку? И как к ней будут относиться – как к чуду, данному свыше, или как к чему-то, что можно бесконечно использовать в своих целях, как когда-то относились в полиции ко мне? Не случится ли так, что в жестоком и прагматичном мире ее сочтут ненужной еще раньше, чем меня? Что останется тогда, когда она устанет от загадок и преступлений? Такое ведь точно рано или поздно произойдет. Тогда – останется только личное. Но ведь этим огромным наивным сердцем так легко завладеть. И какой-нибудь молодчик, не ценящий воплощенное чудо непобедимого человеческого ума ни на гран, не видящий дальше ее внешней, уже расцветающей красоты, играючи завладеет этим сердцем-сокровищем, и непременно разобьет его, едва поймет: оно для него слишком непомерно. Разобьет без жалости и пойдет дальше, именуя кошмарный проступок «интересным опытом», оставив на месте сердца черную дыру, которая, соединившись с бездной ума, разродится черным разочарованием в жизни, великим отчаянием.
Конечно, такого может и не произойти. Конечно, я вполне могу просто быть рядом с великой Мирандой Саммерфилд. Рано или поздно она вырастет, рано или поздно она, скорее всего, признается себе в том, что я ей нравлюсь. Не как друг и товарищ, не как давний опекун. Как она взревновала меня к Еве Нотт – тогда, у клуба «Фея»! Перспектива так заманчива, и, в сущности, нет в ней ничего предосудительного – как говорил мой папаша, в палате лордов и не такое можно встретить. Но как же больно будет, как же противно для самого себя приковывать эту райскую птичку к мешку гниющего мяса, в который я потихоньку обращаюсь. Обрекать прекрасную девушку в ее лучшие годы на чахлую любовь жалкого старика – преступление против жизни, против всего хорошего, что в жизни есть; и ничем хорошим это тоже не кончится.
И кроме того, я слабый, очень слабый человек. Если я пойму, что такая перспектива реальна – я ей воспользуюсь, пусть и буду себя вечно за это ненавидеть.
Так что лучше и гуманнее будет поставить точку здесь, в этом самом месте, в высшей и лучшей точке наших с ней орбит. Да, пусть все скажут, что произошла трагическая случайность – и запомнят Миранду Саммерфилд, самую юную сыщицу, тем ослепительным недостижимым идеалом, до которому всем нам – как до луны (а так оно и есть). Идеалом, не запятнанным мелкими мирскими проблемами. Ну а меня, Теренса Флорео, пускай почтут хотя бы как преданного делу старого суконного служаку, на большее претендовать в моем случае глупо. Да, мой поступок – не роковая ошибка. Это все еще преступление, но оно гуманно. Оно совершено из любви, хоть это и ничуть не оправдывает его.
Поезд совсем близко, он несется на довольно-таки большой скорости прямо на застрявший посреди путей маленький автомобиль. А я уже слишком сонлив, чтобы стронуть нас с места. Сознание милостиво меркнет, но я чувствую, что не могу расслабить скованные улыбкой губы – мышцы лица онемели.
Ну и пусть. Я имею полное право улыбаться сейчас. Ведь мое последнее дело – наше с Мирандой Саммерфилд последнее дело – было обыграно на славу.
И нас решительно не в чем упрекнуть никому в этом стремительно остающемся позади мире гениев и грешников.