Уснуть на слишком мягкой постели было невозможно. Ворочался часа два, прежде чем решил оставить затею выспаться на бабушкиной кровати. Дождик тихо стукал по деревянной раме, кот спокойно посапывал на подоконнике. Летом ночи в деревне особенно светлы: сквозь пелену непогоды и ночной мрак можно даже разглядеть сарай с инструментами деда на другом конце двора. Я там ни разу не был за все свои визиты в деревню. Дедушке, видимо, захотелось занять чем-то руки в такой поздний час: в маленьком окошке тускло светилась настольная лампа. Схожу, гляну. Всё равно не спится.
Громко шлёпаю по сырым доскам, обходя грядки с клубникой, чтобы старик услышал меня и не перепугался от неожиданности. Свет мигнул, затем снова, а потом и вовсе погас. Стою посреди двора под моросящим дождём, жду, когда дед выйдет наружу. Увидел меня, забеспокоился, что разбудил. Сейчас вместе пойдём, сядем на террасу и под успокаивающий шум безобидной непогоды поболтаем о жизни и новостях, которые бабушка не любит. Как мы делали уже не один раз. Но он не выходит из сарая. Дверь намертво закрыта.
Холодок пробегает по коже. Давно пора было замёрзнуть под струями воды в ночной час, но это что-то иное. Прищуриваюсь: темнота в окошке сгущается, поглощает пыльное стекло и раму с потрескавшейся синей краской. В груди растёт тревога. Она вынуждает меня развернуться и побежать обратно в дом. Могу поклясться, что в последнее мгновение увидел смолянисто-чёрную руку, что вылезла из окошка сарая. До утра просидел на кухне, на другой стороне дома, пытаясь подавить панику и ледяной ужас смешными историями и видео из интернета.
Следующей ночью снова не спалось, не нужно было дремать в течение дня. Точно убедился, что дед с бабушкой тихо посапывают на диване. В сарае никого не может быть. Но я снова вижу свет в окошке. Чёрт, да что же это такое? Снова выхожу, стою под дождём и жду, пока что-нибудь произойдёт. Но надеюсь на то, что это просто игра невыспавшегося разума, оптическая иллюзия, больная фантазия. Что угодно, что способно логически объяснить увиденное.
Сарай сегодня ближе к дому на одну грядку. Или здесь всегда было шесть рядов? Не могу вспомнить, никогда не обращал на это внимания. Ругаю себя за это, ведь внезапно количество грядок оказалось жизненно важным. Упрямо стою, успокаиваю дыхание, вглядываюсь в маленькое окошко. Вчера мне не показалось. Темнота и сегодня начала просачиваться через стекло и раму, вытекая на стену игнорируя законы физики. Мне это кажется, страх неуместен, ничего подобного не бывает в жизни. Но, чёрт, вот оно, прямо перед глазами!
Тени словно щупальца выползают вверх и вниз из окошка. Сердце устаёт бешено долбиться в рёбра и предупреждающе пропускает удар. Резко выдыхаю и бегу домой. Да какого хрена происходит? Ужас не отпускает меня, бужу деда, рассказываю ему всё, но он лишь ошалело глядит на меня и отправляет спать. Лежу в кровати до рассвета, глядя в потолок. С восходом солнца уже верю в то, что это был глупый реалистичный сон. Вкуснейший пирожок на завтрак окончательно успокаивает меня.
Во что бы то ни стало решаю не сидеть допоздна и уснуть вместе с хозяевами дома. Решительно держу одеяло на уровне шеи, в надежде пригреться и поскорее отойти в мир грёз. Дождик так и не прекратился, чему дед с бабкой рады: не надо горбиться с лейкой. Бросаю короткий взгляд в окно. Там, где вчера было серое небо, вижу край крыши сарая. Да ну нахер... Резко поднимаюсь и вижу обшарпанную кирпичную стену, намертво запертую дверь с облезлой краской и окошко с тусклым светом внутри в паре метров от дома. Прячусь под одеяло, зажмуриваюсь и закрываю уши.
Днём сарай на своём месте, ничто не выдаёт те события, что случились ночью. Но я упрямо хожу вокруг и изучаю каждый кирпичик. Заглядываю внутрь, но нахожу лишь пыльную комнату с деревянными полками, стопкой лопат и граблей в углу и старыми санями, покоящимися вдоль стен. Прошу у бабушки накапать мне успокоительного перед сном и, полный надежд выспаться, ложусь на ненавистный мягкий матас. Лекарство действует безотказно: уютное тепло окутывает меня, словно хвост гигантской кошки, и я проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь в кромешной темноте. Испуг тут же накидывает петлю на шею, медленно сдавливая её. Вскакиваю с кровати и ору от резкого грохота где-то рядом. На столе зажигается масляная лампа; в тусклых лучах света вижу вокруг себя не спальню, а пыльный сарай. Под ногами беспрядочно разбросанные грабли и лопаты, видимо, зацепил их чем-то когда вставал. Но какого хера я в сарае?! Толкаю дверь, но она, как и всегда, закрыта намертво. Выглядываю в окошко, вижу перед собой дом и спальню, а во дворе... Не может быть!
Во дворе стоит человек в одной футболке и семейных трусах. Он пристально глядит прямо на меня сквозь пыльное стекло. Плечи и волосы мокрые, руки сжаты в кулаки. Кричу, зову, пытаюсь подать хоть какой-то знак, но он не движется. От моих действий лишь гаснет лампа. Ледяной воздух врезается мне в спину. Оглядываться я не буду! Стучу в окошко, единственный кусочек реального мира, оставшийся вокруг. Стекло покрывается инеем; скребу ногтями по нему, молю всех богов, каких знаю, чтобы это закончилось. И это кончается.
Чёрное и влажное одеяло неизвестности обнимает мою спину, тянет свои рваные края к стеклу и навсегда закрывает его. Рвусь изо всех сил на свободу, разбиваю стекло руками, пытаюсь хоть как-то уцепиться за что-то снаружи. В последний момент перед тем, как темнота полностью закрывает мой взор, вижу, как парень во дворе резко разворачивается и, хохоча, несётся в дом.