1

 

Вова с бабушкой прошли сквозь тяжелые двери и попали в полутемную залу с колоннами. Пахло камнем и тревогой.

— А дальше куда? — спросил Вова. 

Бабушка наклонила к нему худое, острое лицо с аристократичной морщинкой посередине лба и мягко (она всегда говорила мягко) сказала:

— Вон там, — она показала точеной рукой на закрытые двери на другой стороне зала, — выход к поезду. 

— Тогда пойдем поскорее, — сказал Вова, обрадовавшись, что не надо сидеть на вокзале. Он-то думал, что поезд придется ждать, как автобус или маршрутку. 

— Подожди тут, я схожу куплю печенье.

— Но мы опоздаем! — сказал Вова. — Пойдем, пойдем скорее!

— Не опоздаем. Поезд полтора часа.

— Тогда я с тобой пойду за печеньем!

— Вова, я хоть и сильная, но таскать за собой две сумки не хочу. Мне нужно, — глаза бабушки хитро сощурились, — чтобы ты их посторожил.

— Ну я… — замялся Вова, его густые брови сошлись и разошлись. — Ладно, посторожу. Только ты шоколадное купи!

— Обязательно, — сказала бабушка и ушла за колонну, в темный коридор. 

Вова вздохнул, достал из кармана билет на поезд, символ своего наказания, и погрозил куску картона пальцем. “Вот я тебя,” — подумал он.

Вова убрал билет и посмотрел по сторонам. Вокруг ходили люди с шелестящими пакетами в руках. Мальчик внимательно присматривался к самым подозрительным — чтобы не украли сумку. Он заметил, что все люди подходили к телевизору над дверями, за которыми был выход к поезду. По экрану бегали красные цифры. Вова всмотрелся и прочитал, шевеля пухлыми губами: “346И… Екатеринбург… Сочи…”

Ему наскучило стоять с сумками, он подошел к мужику, сидящему на стуле под экраном. Мужик был в синей форме, на его поясе висела гигантская рация из черной пластмассы. Глаза мужик прикрыл, но было заметно, что он не спит, а только притворяется.

— Здравствуйте! — громко сказал Вова.

Мужик сильно засопел.

— Я же вижу, что вы не спите, — сказал мальчик. — Видно, как вы прищурились и на меня смотрите.

Мужик неуверенно зашевелился, попытался сымитировать храп, но не выдержал и разлепил веки — с открытыми глазами лицо у него было скорбное из-за нависших мохнатых бровей.

— Я же говорил! — торжествующе сказал Вова. — А куда едет поезд?

— Вперед по рельсам, — сказал мужик.

— Эй! — обиделся Вова. — Я хочу знать, куда едет поезд, скажите, куда едет поезд.

— На каком основании я тебе это скажу?

— На основании того что вы тут работаете.

— С чего это я тут работаю?

— У вас форма синяя и вы сидите на стуле и рация есть!

— М-м, — мужик пожевал губы и решил признать поражение. — Поезд едет в Сочи.

— Ого! Это наш поезд. С бабушкой. Мы едем в Сочи. А, а другой поезд куда едет?

— А другого тут нет, — мужик достал сигареты из нагрудного кармашка и вопросительно посмотрел на мальчика. 

Вова не сжалился.

— Мы с бабушкой едем в Сочи… — продолжал Вова, пытаясь найти, о чем поговорить. — Обычно мы летаем на самолете с папой и мамой, но бабушка тоже захотела поехать, но она не летает на самолетах, и она едет поездом, и я поеду с ней.

— М-м, — простонал мужик, тоскливо поглядывая на дверь и сжимая пачку сигарет.

— Да, и я в первый раз еду на поезде. Я думаю, это скучно. Вы когда-нибудь ездили на поезде?

— Не знаю, — невпопад сказал мужик.

— Вова, — сказала бабушка. — Куда это ты ушел? Чего это ты достаешь человека? Простите бога ради, я отошла ненадолго, а он… 

Мужик со скорбным лицом встал, зачем-то снял фуражку и прижал ее к груди.

— Не беспокойтесь, — сказал он и улыбнулся (у него не хватало двух зубов с левой стороны рта). — Я ничего. Давайте я вам помогу с э-э?.. — он показал на сумки.

— Ох, ну что вы, как можно, — кокетливо захихикала бабушка и пододвинула сумки ближе к мужику.

— Мое удовольствие, — сказал мужик, хватаясь за сумки и поднимая их. Плечи мужика хрустнули, и сутулая спина (Вообще она давала сторожу сходство с овчаркой.) задрожала, но мужик не подал виду, а прошел к дверям и открыл их плечом.

— Мое удовольствие, — просипел он зачем-то, обливаясь потом.

Вова подбежал к следующей двери (их было две), толкнул — дверь шла тяжело из-за толстой пружины на косяке — и просипел, подражая мужику:

— Мое удовольствие-с!

Но мужик не заметил, потому что смотрел на бабушку. Бабушка шла величаво, задрав узкий подбородок и кутая узкие плечи в розовую вязаную шаль в серых ромбах.

Они вышли на перрон.

Ночь таяла в мглистом, холодном рассвете, а границу между бледным небом и растрескавшимся асфальтом перерезала металлическая полоса поезда. Перед вагонами ходили люди.

Тут рация на поясе мужика ожила и хрипло сказала:

— Ванек, прием. Ты где? Сдавай смену, растудыть тебя в ребро.

— Вынужден вас покинуть, — сказал мужик, поставив сумки на землю. 

— Спасибо за все, — захлопала ресницами бабушка.

— Мое удовольствие, — снова снял шапку мужик и прыжками убежал в вокзал. 

Бабушка взяла сумки и легко потянула их за собой. Сумки гремели и подскакивали на трещинах в асфальте.

— Вова, нам нужен пятнадцатый вагон, — строго сказала бабушка. 

— Так точно! — козырнул Вова и побежал вдоль поезда направо. Свежий утренний воздух бил в лицо и только тут мальчик понял, что не понимает, как считать вагоны. Он встал и посмотрел по сторонам.

Тут что-то большое и пухлое врезалось в мальчика. Он поднял голову и увидел полную женщину с жжеными солнцем русыми волосами.

— Смотри куда идешь, — сказала женщина сердито.

— Извините, — сказал мальчик.

— А ты под ноги смотри сама, — выскочила откуда-то из толпы высокая, длинная тетка на скрипящих каблуках. — Бедный мальчик!

— Не бедный, раз щеки такие отъел! — рявкнула блондинка.

— И ты не на диете, как вижу! 

— Ой, ой, ты кости-то подбери!

— Вы обе хороши, — громко сказал Вова. — А теперь скажите, пожалуйста, где 15 вагон?

— Туда! — показали женщины и вдруг успокоились. — Смотри какое хамье растет!.. В разговор лезут… — они вдруг потеплели друг к другу так же быстро, как поссорились. 

Вова побежал в противоположную сторону, считая вагоны. Потом он с удивлением обнаружил большие цифры на карточках на окнах вагона. 

— Пятнадцатый! — радостно воскликнул мальчик. — Нашел! Ура! 

Он хотел вернуться и рассказать бабушке, что нашел пятнадцатый вагон, но вдруг увидел, что она уже стоит у него.

— Давай сюда, тебя жду, — сказала бабушка. — Куда ты убежал-то?

— Куда надо! 

— Какой воспитанный, — насмешливо сказал кто-то. Вова повернулся и увидел необъятного мужика в шортах, на плечи его был накинут ярко-синий пуховик. В уголку жабьего рта тлела сигарета.

— Вот паспорт, — сказала бабушка.

— Паспорта пока не нужны, — сказала проводница, угловатая и костлявая как отопительная батарея. — Фамилии?

— Красновы! — сказал Вова.

— Какой молодец, — проводница улыбнулась, показав длинноватенькие зубы. 

Она пощелкала кнопками на странном устройстве, проходившем на терминал для оплаты кредитными картами.

— Проходите. У вас двадцать пятое и двадцать шестое места.

Бабушка почесала голову.

— Ты наверное-то залезь в вагон, а я тебе буду сумки подавать.

— Бросьте, — пророкотал необъятный мужчина. — Я сейчас.

Он бросил сигарету на землю (за что получил неодобрительный взгляд бабушки) и поставил сумки в тамбур поезда с такой легкостью, будто они были набиты ватой (за это он получил одобрительный взгляд бабушки).

— Ща, — крякнул мужчина. Он полез в вагон, схватившись за поручни — Вове показалось, что вагон чуть накренился под весом мужчины. Бабушка вспорхнула следом, как птичка. 

— Какие там у вас места? — спросил мужик.

— Двадцать пять и двадцать шесть, — сказала бабушка и жестом позвала Вову следом.

Вова, кряхтя, забрался в вагон — из высокого тамбура все казалось маленьким.

Внутри вагон оказался узким и душным, почти все место занимали полки для пассажиров. Тут и там торчали ноги, пахло нагретой искусственной кожей (как позже выяснил Вова, от сидений).

Мужчина помог спрятать сумки под полку и ушел к себе. Бабушка с Вовой сидели одни в своем пролете вагона. Мальчик с удивлением рассматривал окно, сиденья, гладкий столик, рощу за окном и рельсы на крупном битом камне — а потом повернулся к бабушке. Та читала книгу в мягком переплете.

— А когда поедем? — недовольно спросил Вова.

— Через двадцать минут.

— Фуф… а сколько ехать?

— Трое суток, — сказала бабушка.

Вова округлил глаза и ударил себя по лбу.

— Трое суток! — вскричал он.

— Не кричи.

Мальчик прикусил щеки и сдержал крик. Нет, конечно, ему говорили, что ехать придется долго, но — три дня? 

— Ладно, — сказал мальчик. — У меня есть телефон, я могу поиграть.

Он достал телефон из сумки и принялся играть. 

 

2

 

Однако произошло страшное. Когда поезд дернулся и, грохоча, выехал за город, пропал Интернет. У Вовы вспотели ладони от ужаса.

— Игра не работает, — скорбно сказал он бабушке.

— Можем в карты сыграть, если скучно.

— Не хочу в карты!

— Надо было брать с собой книжку.

— Я не знал!

— Тебе говорили, — сказала бабушка. — Но ты не послушал.

— Мне не говорили, — сказал Вова, но понял, что скорее всего ему это сказали, и не раз, но он не послушал.

— И где мне взять книжку?

— Я тебе свою не дам, — твердо сказала бабушка.

— Тогда почитай вслух!

— Я не буду, — покачала головой бабушка. — Не буду тебе вслух читать. Тебе все равно не интересно будет такое.

Вова посмотрел на обложку. “Анна Каренина”. 

— Анна какая-то, — пробурчал Вова. — Ладно. Пойду поищу сам.

— Делай что хочешь, только не выпади из вагона и не расшибись. И людей не доставай.

— Не буду, — сказал Вова, скрестив пальцы за спиной. “Если у них есть книжки, то пусть делятся, если их не читают”.

Вова долго ходил по вагону и нашел трех жертв. Первым был тот самый необъятный мужик с жабьим ртом. Он сидел на пачке газет, доставал газеты по одной и читал; при этом он постоянно жевал — на столе лежала яичная скорлупа и крошки хлеба. 

Второй целью были две постоянно болтающие женщины. Их разговор походил на квохтанье куриц, они взмахивали руками и шевелили в воздухе пальцами с длинными ногтями кислотного цвета. В полке-сеточки за головой одной из женщин лежала пожелтевшая книжка.

Третьей жертвой была проводница. Она сидела в своей комнатке и пялилась в телефон, а телефон был облокочен на книгу в твердой обложке так, чтобы было удобней смотреть.

Сначала Вова подошел к мужику — тот громко жевал копченую колбасу, пахнущую солью и дымом.

— Здравствуйте, — бодро сказал Вова. 

Мужчина мельком взглянул на мальчика и кивнул.

— Я хотел спросить — у вас нельзя почитать газетку?

Мужчина вытер пальцы о майку, протянул к Вове гигантскую руку. Вова пожал ее — рука была мозолистая и твердая, как старая дубленка.

— Павел Викторович, — сказал мужик.

— Вова.

— Приятно познакомиться, Вова. Прежде чем просить об услуге, надо познакомиться. Иначе ничего не выйдет. Понимаешь?

Он упер маленькие глазки в большие глаза мальчика. Почему-то Вове стало не по себе, как будто его отчитывают.

— Понимаешь или нет?.. Что-то ты молчишь, плохо соображаешь? А с бабушкой своей резво говорил.

Вова шумно сглотнул:

— П-понимаю.

— Неправда, не понимаешь, — улыбнулся мужчина. — Не вырос еще понимать. Ну да шиш с тобой.

Он приподнялся, достал газетку из-под объемистого зада и отдал мальчику. Вова взял газету, но Павел Викторович не разжал пальцы, а вырвать газету из железной хватки мужчины было невозможно.

— Что сказать-то надо?

— Большое спасибо, Павел Викторович, — нашелся Вова.

— Вот так, — у мужчины потеплели глаза. — Приятного чтения.

Вова вернулся на свое место (бабушки не было, видимо, отошла в туалет) и принялся за чтение.

На первой полосе огромными буквами кричал заголовок:

“КУЛАК ПРОГРЕССА ЗАНЕСЕН НАД УРАЛОМ!”

На черно-белой фотографии ниже была запечатлена женщина с узким подбородком. Вид у нее был как у змеи перед тем как выплюнуть яд.

“Внимательные жители -----ска могли заметить, что с недавнего времени выросли тарифы на газ. Почему об этом не стоит беспокоиться и как выросшие цены повышают качество жизни рядового гражданина расскажет наш корреспондент Андрей Врунов…”

Вова зевнул и понял, что не сладит с газетой.

— И где ты ее достал? — спросила бабушка (мальчик не заметил, как она вернулась). На морщинистом лице блестели капельки воды.

— Ты лицо забыла вытереть.

— Не забыла. У меня кожа старая, сухая, она всю влагу впитает. Это полезно. Так где газету взял?

— Нашел, — сказал Вова. — Можешь забрать.

— Неинтересно?

— Бессмыслица какая-то, — пожаловался Вова. — Я пойду.

Он пошел к женщинам. Одна была полная, с бобиком волос на затылке, а вторая была костлявая, с огромным перстнем на кривом мизинце. 

Женщины пили чай и громко восторгались недавно открывшемся кафе в -------ске.

— И так все цивильно, — разахалась женщина с бобиком. — Мальчик за стойкой — вот такой! Стены — кирпичи, белые, а рисунки — вот какие! И все, все, видишь ли — вот так, и сяк…

При словах “такой, какие, сяк, так” женщина с бобиком делала движения рукой, которые должны были дать слушателю представление о качествах описываемого предмета.

— И не говори, — кивала вторая.

— Изви… — начал мальчик.

— Я еще спрашивала, а у вас всегда яичницу с авокадо дают? Яичница — вот такая! А там девочка работает, такая интересная, у нее всегда волосы — такие — и она мне говорит, что это такая акция, а после нового года авокадо уберут.

— Удивительно, — восторгалась вторая женщина.

— Извините, — попытался вклиниться мальчик.

  — А кофе варят такой, что вах. Я еще спрашивала — вы его сами выращиваете? 

— Откуда же в ----ске кофе можно растить, — громко сказал Вова. — Это уже глупость какая-то.

Женщины умолкли и посмотрели на Вову.

— Ой, — узнал их мальчик. — Это же вы. 

Он понял, что перед ним дружески болтали женщины, в которых он врезался, когда бегал на перроне. “Быстро они замирились”, — удивился Вова. 

— Тебе чего, — сказала женщина с бобиком.

— Я у вас хотел попросить книжку, — он показал на полку-сетку.

— Ой, — забегали глаза у женщины. — Это не книжка.

— Я же вижу, — Вова нагло ткнул пальцем. — Это книга. 

— Ладно, — сдалась женщина. — Но тебе нельзя ее читать.

— Чего это?

— Рано еще! — поджала она губы.

— А во сколько лет не рано?

— Рано и все! — женщина густо покраснела.

— Это потому что там целуются? — Вова выпятил грудь. — Я по НТВ видел, как целуются, ничего особенного. И регулярно целую свою собаку в нос. Чего такого?

— Я не дам книгу, и не проси, — женщина начала злиться — вместо плавного движения ее рука начала рубить воздух, как топор.

— Я просто буду пропускать моменты с поцелуями и все… 

— Катись отсюда! — взорвалась женщина, ее уши замерцали, как рубины. — Противный мальчишка!

Вова заливисто засмеялся и сразу побежал к проводнице — последнему шансу на интересное чтиво.

Проводница сидела и смотрела в телефон, ссутулившись. Лопатки ее торчали из худой спины, натягивая ткань белой рубашки.

“Пора тебе убрать свою чертову задницу из моего гребаного города,” — гнусаво сказали из телефона.

— Извините?

Проводница зубасто улыбнулась и ткнула в экран. Телефон затих.

— Да, маленький мой?

— А можно одолжить у вас почитать книжку?

— Конечно, золотце мое, — сказала она. Она поставила на паузу фильм, взяла книгу и протянула мальчику. Вова взял увесистую книгу, провел руками по шершавой обложке. Золотистые буквы на сером фоне кричали: ЗАПИСКИ ИЗ ПОДПОЛЬЯ. 

— Спасибо, — сказал Вова и пошел к бабушке. Она прилегла и сопела, укрывшись шалью. Полка Вовы была застелена. 

Он сел прямо на хрусткое белоснежное белье и открыл книгу на первой странице.

“Я человек больной… Я злой человек”.

— Да ну тебя, — буркнул Вова и захлопнул книжку. Делать было откровенно нечего, и он лег на полку, полистал фотографии на телефоне (там все было забито фотографиями его собаки), немножко погрустил, посмотрел на бабушку, повернулся к желтоватой, прохладной стене, прижался к ней носом и — уснул… 

3

 

Поздно ночью Вова с бабушкой играли в карты в неярком свете желтых лампочек. Бабушка не спала из-за бессонницы, а Вова не спал из-за того, что позволил качке поездка укачать себя — он проспал до самого вечера.

Вскоре после заката все за окном вагона затопила ночь, и в стекле неясно отражались лица пассажиров, полки и стаканы на столике. Вова представил, как в ночном поле рассекает ледяной воздух поезд, и за тонкими стенками вагонов сидит он сам… это было жутко, и он отбрасывал подобные мысли.

— А это тебе на погоны, — сказала бабушка и положила две шестерки мальчику на плечи.

— Да ну блин! — разозлился Вова (это было шестое поражение подряд). — Еще раз спрашиваю, как ты так научилась играть?

— Очень просто. Просто кидай карты как попало, не думай.

Вова цыкнул и отодвинул карты. 

— Надоело играть.

Тут за окном промелькнуло пятно желтоватого света. И еще одно. В пятнах Вова разглядел спящие дворы спальных районов и черные окна пятиэтажек, закрытые ветвями тополей.

— Куда приехали?

— Самара, — взглянула бабушка на часы.

— А там можно купить книгу?

— В полночь? Сомневаюсь.

— И-эх… ну хотя бы — э — погулять выйти?

— С чего это?

— Ну мы же выходили на других станциях.

— Нет, — твердо сказала бабушка. — Я никуда не пойду и тебя ночью одного не отпущу.

Вова насупился и ничего не сказал. Бабушка снова взялась читать; мальчик думал было, что будет играть, пока поезд на стоянке, но все разы до этого это было гиблой затеей — слишком мало времени стоял поезд! — и он решил так или иначе вырваться на прогулку.

Когда поезд дернулся в последний раз и затих, стало неожиданно тихо. Вова посмотрел на залитый холодным белым светом перрон. По нему вяло ходили сонные люди, темные и гладкие, похожие на рыб.

Неожиданно весь вагон будто ожил, приглушенно заговорили люди, зашуршали курточки. Заскрипел пол и, как и ожидал Вова, появился необъятный мужик с сигаретой за мясистым ухом.

— Павел Викторович! — громко сказал Вова, потянув мужчину за рукав куртки. — Будьте добры пожалуйста взять меня с собой размяться.

Павел Викторович со скрежетом почесал толстую щеку.

— А бабка твоя не против?

— А бабку, я смотрю, не спрашивают, — нахмурилась бабушка и грозно взглянула на внука. — Так? А не стыдно людей беспокоить?

— Ничего страшного, — сказал Павел Викторович. — Пойдем.

Они вместе вышли. Прохладный ночной воздух казался сказочно сладким. Где-то надрывно скрипнул механизм под вагоном поезда. Из-за бездонного черного неба над головой казалось, что поезд остановился где-то вне времени и пространства. Вова подумал, что никогда ничего подобного не испытывал и нигде больше не испытает.

На перроне Павел Викторович закурил.

— Вон, — ткнул он, — смотри, вокзал какой-то.

Мальчик посмотрел на горящую синими огнями стеклянную башню самарского вокзала.

— У них тут еще университет железной дороги есть, — начал втолковывать мужчина. — Или, если правильно, самарский железнодорожный, как его, путей сообщения… 

Он затянулся и огонек очертил алыми линиями его пористый нос.

— Я в нем когда-то… — мужик махнул рукой. — Эх, были времена.

Вова почти не слушал и чертил носком кроссовка кресты на камне перрона. Станция оказалась тихой и почти безлюдной. Только несколько человек было вокруг — кто-то сошел с поезда (“А кто это так вырос?” — громко говорил кто-то сиплым голосом), а кто-то встал рядком у вагонов, чтобы на него сесть. Взгляд Вовы зацепился за человека с книгой под мышкой.

— Я сейчас, — сказал Вова Павлу Викторовичу.

— Да хоть жить здесь оставайся, — равнодушно сказал мужчина.

Он подошел к человеку. Человеком оказалась девочка лет двенадцати. Рядом с ней стояли родители — усатый худой мужчина с седыми висками и низкая женщина, ростом и крепостью тела походившая на пень.

— Я тебя умоляю, Дашенька, — высоким, почти женским голосом говорил мужчина. — Твоя тетя даже не заметит. Она всегда имеет странную привычку целоваться, потом от слюней не ототрешься.

— Потерпишь, — лаконично сказала женщина.

— Фу, папа, — сказала девочка. — Ты нормальный так говорить?

— Да, от слюней, — почему-то обрадовался отец семейства. — У меня все усы ими пропитываются.

— Фу, папа!

— Здравствуйте! — звонко сказал Вова.

Они повернулись.

— И тебе доброй ночи, молодой человек, — радушно сказал мужчина. — Только не говори, что ты потерялся.

— Нет, я только хотел попросить… — Вова замялся. — Мне очень скучно, я увидел у вас — тебя — книгу, и хотел ее одолжить.

Семейство переглянулось.

— Это странный вопрос, несколько неожиданный, — начал мужчина, но женщина перебила его веско и жестко, будто кто-то грохотнул железным листом:

— Книга Даши, с ней договаривайся.

— Это моя любимая книга… — засомневалась Даша. — Давай завтра утром встретимся в вагоне-ресторане и почитаем?

— Хорошо, — обрадовался Вова. — А в поезде есть вагон-ресторан? Вы не подумайте, — он поднял обе руки, — я просто в первый раз в поезде.

— Есть вагон-ресторан, — кивнула Даша. 

— Ваши фамилии, — прервала разговор проводница.

— Все, — сказал Вова. — Увидимся завтра.

Он побежал назад и понял, что мужчина ушел (только тлел на перроне бычок). Вова забрался в поезд — у него растянулась улыбка до ушей от теплого воздуха. Павел Викторович ждал его в тамбуре.

— Завел невесту?

— Какую еще невесту, — смутился Вова.

— Ты мне скажи, какую. Красивая хоть?

— Да ну вас, — зло сказал Вова. — Лучше бычки за собой тушите.

Они шли обратно на свои места, и Павел Викторович посмеивался, мелко дергая массивными плечами. “Вот туша свиная, — распалился Вова, но тут же устыдился мыслей. — А он ничего. Помог мне”.

— Ну, успокоился? — сказала бабушка.

— Я завтра пойду в вагон-ресторан. Там с девочкой читать буду.

— Вот как, — бабушка приподняла тонкие, будто нарисованные одним умелым движением брови. — Ну давай, давай.

Поезд дернулся и поехал. “Прощай, Самара, — подумал Вова. — Приятных снов”. После мальчик укрылся тонким одеялом до подбородка, закрыл глаза и постарался поскорее заснуть, чтобы завтра наступило как можно быстрее.

4

В вагоне-ресторане Вова сидел с семи утра. Девочка так и не пришла. В десять мальчик вернулся к бабушке, напился чаю с печеньем, и снова вернулся в ресторан, но девочка так и не появилась. Его взяла злость, что девочка обманула его, и он двинулся по поезду в сторону вагона Даши.

По пути он пару раз останавливался, чтобы почесать встречных собак, один раз споткнулся о ногу деда и упал, а раз даже получил конфету от доброй тетки, пахнущей сдобными булками.

Наконец он нашел Дашу и ее семью. Усатый отец семейства с аппетитом жевал бутерброды с плавленным сыром, дочь сидела с ровной спиной напротив, смотрела в окно и жевала яблоко.

— Доброе утро, — зло сказал Вова.

— О, — развеселился отец. — Это же наш ночной знакомый… что вас привело?

— А то что я ждал в вагоне ресторане с самого утра.

— И? — удивилась Даша.

— А ты не пришла!

— Я хотела в обед прийти, — сказала девочка. — Извини.

Вова понял, что не договорился, когда встретиться, а сам убежал сразу после слов “увидимся завтра”. 

— Ой, ой, — покраснел он. — Это ты меня извини.

— Ну все, все извинились, не хватало вам почеломкаться. Усы еще не выросли челомкаться, — непонятно сказал мужчина. — Давай садись, позавтракай хоть с нами.

Вова сел рядом с Дашей и с удовольствием слопал три бутерброда.

— Большой аппетит, хвалю, — сказал мужчина. — Это тебя родители не кормят?

— Кормят, — отвечал Вова с набитым ртом. — Я уже ел…

— Сильный растешь, — кивнул мужчина. — Или толстым.

— А когда читать пойдем? 

— А читать можно прям тут, — сказал отец Даши. — Так не скучно будет.

Даша подала книгу отцу.

— Это моя любимая, — сказала она.

— Ты ее уже знаешь? Разве ж это интересно? 

— Еще как, — кивнула Даша. — Слушай.

Книга была кривая, будто на ней долго стояло что-то тяжелое, и с засаленными углами.

— Итак… — прочистил горло мужчина и прочитал с выражением. — У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том. И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом.

Вова вдруг вздрогнул от восторга, по спине прошла холодная волна — он посмотрел на Дашу. Девочка улыбалась тонкими губами… В воображении мальчика ярко проявился и дуб, и цепь, толстый противный котище с подпалинами, что жил во дворе его дома… Тут мальчик увидел на верхней полке мать Даши — она слушала мужа с широкой улыбкой, щеки ее порозовели.

Вернулся обратно Вова только вечером.

5 

На следующий день после обеда Вова снова пришел к Даше, и увидел, что когда-то заваленный продуктами стол чист, постель собрана, а сами они сидят в другой одежде.

— А чего это?

— Мы сегодня приезжаем в Сочи, чудак-человек, — усмехнулся отец семейства. — И тебе бы с твоей бабушкой подготовиться, вещи собрать.

— Правда? — похолодел Вова. — Уже приезжаем? 

— Не уже, а наконец-то, — сказала Даша. — Устала ехать.

— Я три дня еду, и ничего. 

Тут он понял, что ему грустно прощаться, и прощаться не только с Дашей и ее родителями, но и с поездом, что выносливо вез их через поля, леса и города к морю — и что все это время мальчик ел, пил и спал в поезде как у себя дома и что временно поезд и стал его домом.

— Ладно, — сказал мальчик. — Тогда давайте прощаться.

— А ты сам куда едешь? — спросила Даша.

— На… на море? То есть, — обрадовался Вова. — Мы едем в одно место.

— Не факт, — сказала мама Даши. — Но помни! Мы будем в Адлере жить. Ты к нам приезжай в гости.

— Хорошо, — сказал Вова.

В его вагоне тоже было суетно. Необъятный мужчина сидел, зажатый двумя спортивными сумками, говорливые женщины сидели в платьях. Бабушка тоже убрала все вещи и сидела, смотря в окно.

— Смотри, — сказала она.

Вова глянул за окно и увидел море. Оно тянулось до горизонта и походило на морщинистую бледно-голубую скатерть в россыпи блесток от заходящего солнца. Мальчику стало и грустно, и радостно.

— Ба, — сказал он. — А… мы не можем там машину купить?

— Машину? — удивилась бабушка. — Зачем тебе машину?

— В Адлер поехать, к Даше.

— Не нужна тебе машина, глупый. Мы туда на электричке сможем поехать. Как захочешь, так и поедем.

— Как захочу?! — обрадовался Вова.

— Как захочешь. Она каждый день ходит, если не каждый час.

Мальчик радостно хохотнул, хлопнул в ладоши, достал мятый билет и радостно поцеловал его, озаряемый мягким светом морского солнца.