Зигаслав Корнеплод встал с первыми лучами ласкового русского солнца, разбуженный пением соловья.
Богатырь вышел из землянки как был, нагишом, и поклонился до земли - русский лес поприветствовал, мышцы размял, да и пошёл к роднику по белоснежному снегу, шугая пугливых белочек на своём пути. Умывшись водой из холодного ключа, Зигаслав надел форменную рубаху-косоворотку с вышитыми рунными узорами-ярилками и начал влезать в трофейные шаровары. Широки и просторны были те шаровары, когда-то Зигаслав лично снял их с жидо-рептильского багатура, сражённого в боях под Ведадеевкой, но всё равно влезать в них было трудно русскому богатырю - столь огромны были уд и муде его, что и в шаровары едва помещались.
Прикрывши срам, Зигаслав поприветствовал Ярилу-солнце этрусским салютом. Сверхплотная зига бесконтактно улетела от сердца к солнцу, срезая верхушки сосен на своём пути. Красный с мороза Ярила мигнул в ответ жёлтым, приветствуя богатыря. Запах подпаленных деревьев защекотал ноздри.
Раздалась полифоническая мелодия из фильма "Бумер": то заиграл служебный палантир в землянке. Срочный вызов. Одним движением Зигаслав запрыгнул в землянку, надел форменную фуражку, набросил на плечи китель с погоной обершурмбаннфюрера и бесконтактно ответил на вызов. Волховской шар показал мудрое лицо начальника, группенфюрера Скуфослава Гойдалюба.
 - Слава Борису! - вскинул руку Зигаслав.
 - Ледовласому слава, - степенно ответил группенфюрер Гойдалюб. При каждом его слове внушительно тряслись брылья, ниспадающие на форменный китель с коловратами. - Славно ты, сынок, отметелил войско пидарасов, что пытались развратить берёзки наши русские! И молодец, что киберстрапоны нибируанские в целости захватил. Волхвы тебе благодарочку передают, рептильную технологию уже отправили в Пенемюнде. Даст Перун, скоро увидим новые турбопихатели в нашей русской артиллерии!
 - Я всего лишь исполнял свой долг, - скромно ответил Зигаслав.
Хитро прищурившись, Скуфослав могучей рукой достал из-под стола бочонок пивопродукта. Другой рукой он поднёс к палантиру серебряную погону с дубовым листом.
 - Поздравляю с присвоением очередного звания, штандартенфюрер Корнеплод. Только так и служить, и никак иначе!
Зигаслав щёлкнул каблуками. Мощным грохотом сдуло снег с еловых лап, а с потолка землянки посыпались сороконожки.
 - Служу Славянскому Союзу Северной Рассы!

На восходе утренних лучей Зигаслав вышел из леса, и шёл на службу широкими русскими полями. Озимая зелень пробивалась сквозь редкий наст, ветерок вдоль дороги колыхал ковыли-геоглифы и смерчами-водоворотами закручивал позёмкой пудру-ауру сверкающего-сияющего мелкого снежка. Зигаслав ступал по самой обочине просёлка, и сверхтяжёлые бронеберцы производства Китежского обувнолитейного комбината сверкали белыми шнурками посреди ноябрьской распутицы. Штандартенфюрер улыбался и насвистывал "Боже, Вождя храни" в такт шагам, настроение было хорошим. Повышение было кстати, это значит - больше власти, а значит, можно больше сделать хорошего и полезного для всего народа СССР!
Но вдруг мерный вой ветра изменился. До чуткого уха Корнеплода донёсся истошный женский визг. 
Богатырь замолчал и нахмурился. 
Вопль повторился - длинный, безнадёжный. Ошибки быть не могло, в землях русских творилось злодейство.
 - Азимут 228, расстояние 88 километров, и с поправкой на ветер убираем 14 градусов... - пробормотал Зигаслав в густую бороду, проводя триангуляцию по голосу. Три мощных прыжка, и богатырь уже на месте преступления. Окраина леса, село Хохлянка, колодец недалеко от капища русских богов.
Щетинистый козлоногий чёрт  - с чёрными кудрями, в чёрном лапсердаке, с огромным крючковатым носом, - держал левой рукой за грудь крестьянку. В правой руке чертила сжимая огромный кинжал. С конца кинжала падали зелёные дымящиеся капли. "Яд", догадался штандартенфюрер.
Крестьянка не могла достойно ответить неруси, ведь её руки были заняты коромыслом с двумя вёдрами колодезной воды. Вёдра были чистые, новые, с клеймом барина на донышках.
 - Ты что творишь, бес бессовестный? - прогремел Зигаслав, сшибая голосом снег с деревянных крыш. - Почто девушку терзаешь? Почто в русских землях насильничаешь?
Чёрт расплылся в мерзкой улыбочке, обнажая длинные загнутые клыки:
 - Гой еси, богатырь! Где же ты насильничание видишь, если всё по согласию? А ежели несогласна, так пускай коромысло бросит да отойдёт от меня. Али неправду я сказал?
Корнеплод нахмурился. Русской кожей он чувствовал наёбку, но не мог понять, где.
 - Не верь ему, Зигаславушка! - заплакала крестьянка, и слёзы её покатились с щёк на русую косу. - Не могу я бросить коромысло, ведь вода эта для стола барина! Какой же русский барина подведёт? Не по-нашему такое!
 - Так что ж тебе дороже, - захохотал чёрт, - честь твоя девичья, или же барин?
Для штандартенфюрера всё стало ясно. Склонение к измене! Могучей грудью он заслонил крестьянку, отталкивая чертилу. Глядя прямо в глаза неруси, Зигаслав произнёс:
 - Для русского человека барин всего дороже. И жизнь, и честь положим, а начальника не посрамим!
 - А как же честь твоя богатырская? - спросил бес.
 - Моя честь называется барин!

Зигаслав замахнулся титаническим кулаком-наковальней, готовясь размазать нерусь могучим ударом. С громким хлопком кулак пробил звуковой барьер, влетая в отвратную бесовскую рожу. В самый последний миг, словно двойная молния, разум Зигаслава поразила мысль:
"Что-то не сходится. Почему же чёрт нерусский к девушке пристаёт, если все неруси - пидарасы?"
Это была ловушка!
Удар, что должен был размазать обычного беса на кварки - лишь едва сдвинул его с места. Кулак обожгло: злой антирусский яд начал вгрызаться в кости. Злобно усмехнувшись, бес перепрыгнул через себя, и обернулся огромным чёрным богатырём, на две головы выше Корнеплода и втрое шире.
Гигант пробасил, ухмыляясь в пейсы:
 - Не признал меня, Зигаславушка? Забыли, видать, в своём СССР, кто такой Жирослав Русорез!
 - Предатель... - проскрежетал сквозь сжатые зубы штурмбаннфюрер.
Могучий кулак с размаха влетел в челюсть хазарского багатура. Кулак летел с такой скоростью, что воздух вокруг него загорелся, и разряды молний опалили землю. Удар такой силы мог бы снести стомиллионную армию рептилоидов, но Жирослав даже не покачнулся. Огромной рукой он схватил Зигаслава за горло. Спокойно, как будто по-отечески, он заговорил с хрипящим штандартенфюрером:
 - Всё Яриле поклоняетесь, ведарасы, а про древних-то богов забыли. Не можешь ты меня сбить с ног, Зигаслав, потому что держит меня сама Мать Сыра Земля. Кто ты против неё? Забыл свои корни, Корнеплод...
Штандартенфюрер хрипел, пытаясь вырваться из каменного захвата. Крестьянка побелела от ужаса, до хруста вцепившись в коромысло. 
 - Если ты Ярилу-солнце любишь, - ухмыльнулся багатур, - так лети же к нему, ведарас!
Не размахиваясь, Жирослав бросил полуживого штандартенфюрера в воздух. Это было его ошибкой. 
Освободившись, Зигаслав немедленно сориентировался по солнцу, и кинул сверхкритически плотную зигу Яриле.
 - Удар русских богов! - прогремел его голос. С неба скатился огненный коловрат, бьющий двойными молниями прямо во врага Руси. Перуновы стрелы сожгли пейсы Русореза-багатура, и он провалился под землю: Мать Сыра Земля спрятала своего сына от гнева Ярилы.
Раскрыв десантную вышиванку-парашют, штандартенфюрер мягко опустился на русскую землю. Крестьянка бросилась к нему с поцелуями, взмахнув русой косой, но коромысло с баринскими вёдрами не упало, а повисло в воздухе, повинуясь слову Стрибога.
 - Я ещё вернусь! - раздался из-под земли ужасный голос. Но ни богатырь, ни крестьянка не обратили внимания на это грозное предсказание. Сладкой работы время пришло, и даже сосны тряслись от могучих толчков богатырского уда, заглушая шелестом хвои страшное пророчество Жирослава.