Глава 4
Проснулся я с первыми лучами солнца от тяжелого топота снаружи комнаты. Судя по звуку, это был крупный мужчина и, действительно, в комнату вошёл Фингэл, навьюченный моими вещами. Он аккуратно разложил их на стол и увидев, что я не сплю, поздоровался, поле чего так же громко ушёл. Я медленно и аккуратно поднялся с кровати и провёл рукой по своему кафтану. Серебряные нити приятно пощипывали кожу пальцев, а ноющая рука умоляла вытянуть оттуда немного магии и ускорить лечение. В иное время я бы так и сделал, но в этих горах найти свободный источник было попросту невозможно, а значит, истощив собственные запасы? я бы отдался на милость приютившим меня горцам. Остаться без магии было хуже, чем остаться голым. Так что я с сожалением отставил тяжёлый кафтан в сторону, оделся в свою одежду и вышел во двор.
Несмотря на ранний час там уже стоял ярл Максвелл и осматривал свою дружину.
- Сделай новое древко для копья...
- Кольчугу почини...
- Молодец!..
- Что это? Ты 30 монет взял на новый меч. Эта железка стоит 30 монет?..
- Выглядишь как помойная яма, хватит столько пить...
Прерывать его не хотелось, тем более, что плохое настроение ярла судя по всему являлось скорее постоянно чертой характера, чем последствием неудачного дня, недели или месяца. Под конец он уже перестал сдерживаться:
- Три луны меня не было в замке, а вы уже превратились сборище пьяниц и трусов. У нас угоняют скот, грабят честных людей, оскверняют святилища. Такими темпами Нак Кимли придут в замок и отсношают мою покойную жену, перед этим выкопав её из родовой могилы. Эти горы же наш дом, мы все тут выросли, каждую тропу знаем, каждый камень, а не можем поймать каких-то выродков. Прохожий рыцарь троих порезал, а вы...
Ярл сплюнул на землю и махнул рукой. Дружина, похоже, только это и ждала. Мужчины начала расползаться во все стороны, тихо переговариваясь друг с другом. Что ж, другого времени поговорить не будет. Я встал на его пути.
- Уважаемый ярл, Руисерт Нак Кимли мой человек.
Ярл не удостоил меня даже слова, только ещё больше нахмурился.
- Он ел с моего стола, делал для меня работу.
- Что ты мелешь, рыцарь из королевства? Он отказался от родового имени и взял твоё?
- Нет, ярл, но он под моей защитой.
Предводитель Нак Обби спокойно положил руку на рукоять меча.
- Ваши законы, чужак, на севере не действуют. Север свободен больше ста лет, да и даже в те времена, когда ярлы клялись в верности юным королям, знаешь какой род никогда не вставал на колени. - он указал большим пальцем на себя. - Нак Обби.
В такие моменты внутри меня просыпается настоящий талант дипломатии.
- Я не спорю, ярл, но мы все ходим под одним небом и испрашиваем одних благословений у отцов-созвездий. Я лишь хочу суда чести.
- Ты делил со мной хлеб, рыцарь-из-королевства.
Я молчал.
- Скользкий червь. - ярл скривил рот, но на улыбку это совсем не походило. - Получишь что желаешь.
* * *
Думаю, стоит отвлечься и рассказать читателю, чем же я заслужил такой мерзкий эпитет от ярла Максвелла. В королевстве традиция испытания поединком, когда тяжущиеся стороны сражаются сами или выставляют бойцов от своего имени, давно ушла в историю. Конечно, рыцари могут решать личные конфликты на турнирах, а боярские сыны в городах - резать друг друга из-за деловых вопросов, но это и близко не подходит к северянскому суду небом. Такой суд является вопросом чести, как бы ярл не презирал чужака и не ненавидел кровного врага, поединок должен быть максимально справедлив. Раненый воин, неспособный держать оружие в руке, не может выйти на поединок - немного доблести в победе над калекой, а значит, я являюсь гостем рода Нак Обби до того момента, как буду готов выйти на бой. Пока гость не нарушит законы гостеприимства - с ним ничего нельзя сделать, равно как и со слугой гостя; сам же ярл точно так же не может выгнать такого гостя без суда, не прослыв человеком бесчестным.
Естественно, мой поступок был отвратителен в глазах любого из северян, да и не только их, как мне думается, ведь я подло воспользовался гостеприимством, но тут на меня работало огромное преимущество. Ведь честь хоть и находится внутри самого человека, но её корни произрастают из предков этого человека, а плоды - вкушают его потомки. Мой клан уничтожен, я лишён своих корней, и через это не могу посрамить предков; потомкам же передать свой срам я не смогу за неимением этих самых потомков. Жизнь моя только моя и ничья больше, а значит - что мне порицание северян?
* * *
Дальнейший разговор с ярлом ни к чему хорошему привести не мог, но и сидеть в замке до самого выздоровления мне не хотелось. Оставался лишь один человек, который мог помочь - Грегор. Я нашёл его в кузне, в кожаном фартуке поверх простой рубахи, грязного и потного. Увидев меня, он отложил в сторону молот и отослал мальчишку-подмастерье за пивом.
- Вот, нервы успокаиваю.
Сын ярла развел руками словно хотел объять тесное помещение. В печи красноватым цветом тлели угли, а на наковальне лежали стопкой подковы.
- Да, Артур, какой камень свалился у меня с души вчера, когда вы с отцом нашли общий язык. - Грегор сел на скамью. - И ты опять взвалил мне его на плечи.
- Уже знаешь?
- Конечно, к вечеру все будут гудеть как улей. Почему не пришёл ко мне?
Я пожал плечами. Грегор тяжело вздохнул.
- Не хочу, чтоб тебя убили. И этого дурака Руисерта. Меня терзает страшное предчувствие, а о чём оно - понять не могу.
На руках у ярлова сына ровным узором проступили вены. Рана на руке заныла. Я проморгался и как следует посмотрел на рисунок вен. Ну, конечно, следовало сразу догадаться. Такое бывает, когда долго носишь источники магии, в данном случае - намотанные на руку цепи. Отсюда и эликсир из водорослей, и доброжелательное отношение. Что ж, это мой шанс...
- Грегор, я не до конца был с тобой честен. Я - не бродячий рыцарь.
- Да ладно? - в его голосе была слышна усмешка.
- Я звездочёт, составляю гороскопы по созвездиям.
Маленькая ложь для пользы дела.
- Но про курган я не врал, он действительно важен. Мне очень важно его посетить, и как можно быстрее. Можешь помочь?
- Я не могу, сам видишь что происходит в замке. Зато знаю кто сможет. Пошли.
Грегор накинул на себя клетчатый плед и направился к выходу из кузни.
* * *
Фингэл угрюмо пыхтел впереди, что-то бубня себе под нос. За те четыре часа, что мы ползли вверх по горной тропе, я так и не смог понять что это - горская песенка о счастливом пути или проклятия в сторону чужака, из-за которого ему приходится таскаться по козьим тропам. Я решил завести хоть какой-то разговор:
- Почему мы не пошли по дороге?
- По землям Нак Кимли? Да они порежут нас на лоскуты.
- А как же священный тракт? Путников нельзя трогать.
- Тракт заворачивает на наших землях. - Фингэл остановился и задумчиво почесал огромный нос. - Как бы так сказать, Нак Кимли они в углу. Для них мы не путники. Да и разбойники эти Нак Кимли, веры им нет.
Печально для меня и моих ног.
- Но уже почти дошли. Смотри, за тем поворотом будет лесенка в скалах, она и приведёт нас к кургану.
Лесенка действительно оказалась там. Узкая и прямо над обрывом. Единственное, что спасало меня от падения - вбитые в скалу железные скобы, за которые приходилось крепко держать левой рукой. Я ожидал, что горец предложит мне привязаться веревкой, висящей у него на спине, но это явно не входило в планы. В самом-то деле, сорвётся надоедливый чужак и помрёт, ему-то что?
Путь привёл на ровный горный луг, дальней от нас стороной отлого уходивший вниз. Там, далеко в дымке, виднелась речка, раскиданные по её берегу домики и каменные заборчики, за которыми бегали стада овец. Совсем далеко, где глаз уже почти не разбирал, стоял типичный горский замок, разве что башня на холме была каменная.
- Это замок Нак Кимли?
Фингэл выждал добрую минуту, прежде чем ответить.
- Замок Эстер. - здоровяк сплюнул за землю. - Да, в нём живёт ярл Нак Кимли.
- А как его звать-то?
Ответом мне был ещё один плевок. Вот и поговорили.
Впрочем, болтовня уже была лишней. В скале рядом с нами, буквально на расстоянии полусотни шагов была вырублена арка, украшенная красивыми узорами. Я подошёл поближе. Узоры старые, почти стёртые ветром и дождями, нехитро изображали оленей, медведей и волков - местную живность, так любимую ойграми. Было и странное - под этими узорами проступали почти неразличимые символы, явно буквы, в своё время так глубоко вырезанные в камни, что даже долгие тысячелетия не смогли их скрыть. Я достал из сумки лист бумаги, куда в свое время тщательно перерисовал изображение каменного корабля из дневника Тёмного Тирана. Да, это были те самые буквы. Картинка плохо передавала их истинный вид, судя по всему автор и не намеревался это делать, ему было важно сохранить лишь общие очертания. Тёмный Тиран явно знал этот язык и значение символов. Для меня же стала сюрпризом похожесть линий на узкие клинья, какие бывают, когда дети чертят в речной глине узкими палочками. Какая же магия может позволить чертить так глубоко по камню?
Я положил кончики пальцев на узоры и попытался её ощутить. Ничего. Пусто. Действительно, за долгие тысячи лет здесь вряд ли что-то могло остаться. Я позвал Фингэла и мы вошли внутрь через арку в пещеру.
* * *
Тёмная и сырая пещера выпустила нас в тихий грот, куда столбом падал свет из расщелины в потолке. Грот был огромен, почти с полверсты, но даже его с трудом хватало, чтобы вместить в себя курган. Картинка не передавала и десятой доли величия открывшейся картины. Каменный корабль был похож на настоящий настолько, насколько вообще может быть похоже нагромождение камней в два человеческих роста на дракона моря. Я восхищённо застыл. Кто бы здесь был не похоронен - ойгры уважали его безмерно. Мне и представиться не могло сколько сил нужно, чтобы втащить всю эту землю в пещеру, насыпать курган, а потом приволочь тёмные, явно нездешние камни и поставить их в ровную фигуру.
Северяне никогда не считали сами по себе курганы священными, оскорблением было только беспокоить покойника внутри. На их курганах спокойно пасли коз и овец, там играли дети и устраивались соревнования кто быстрее догонит скатывающийся круг сыра. Так что я без тени сомнения залез на вершину холма, где начал готовить ритуал. Достал из сумки мешочек с лунной пылью, запустил в него руку и щедро подбросил горстью в воздух. Серебристая завеса встала передо мной, и я начал движением пальцев пробивать в ней созвездия. Правая рука еле слушалась, но отец-созвездие Пастух трудно испортить даже мне. Фингэл за спиной шумно переступил с ноги на ногу. Не оглядываясь, я спросил:
- Как зовут упокоенного здесь вождя?
- Не знаю. - почему-то шёпотом произнёс он.
Плохо, такие древние души с трудом откликаются, если к ним не обратиться напрямую. Ладно, попробуем трюк. Я прокричал на весь грот:
- О, названый отец своих людей, защитник правды, воитель и муж, достойнейший и величайший, откликнись. Дай мне созведие своё.
Гортанный тальфельский язык царапал глотку своими согласными, но иначе было нельзя - язык заклинаний должен быть максимально чужд колдующему, ибо это единственный способ очистить слова от наносных смыслов. Я направил в ладонь свою магию и тихим движением послал её в висящее в воздухе созвездие. По полотну лунной пыли прокатилась волна, словно от брошенного в пруд камня, а в проделанных мной дырках загорелись маленькие звёзды, почти что невидимые днём. Грот тихо зазвенел, в углах заметались испуганные летучие мыши. Заклинание подействовало, чему я был несказанно рад. Осталось надеяться, что хотя бы половина сказанных слов была верной. Должна была быть верной. Вожди, в чью память воздвигают курганы, не могут не быть достойными и великими. Я напряг слух, стремясь уловить малейший отзвук магии в кургане, самых тихий голос души лежащего там вождя, ярла... да хоть самого короля, если верить словам Руи.
Ответом мне было молчание.
* * *
Круг за кругом я обходил корабль словно упорство могло приблизить меня к ответу. Я моргал и принюхивался, вслушивался в тишину, прикасался к чёрному поверхности кончиками пальцев и даже пробовал на вкус пыль, осевшую на каменном корабли. Ничего. Пустота. Та самая, что была на арке у входа. Но так не бывает!
Люди отдают и забирают магию из окружающего мира постоянно, некоторые сами того не понимая, некоторые осознанно. Вложив столько труда в эти камни, неизвестное мне племя ойгров не могло не отдать частицу себя. Лежащий в земле покойник не мог не оставить частицу своей души. Да, магия могла выветриться из-за того, что люди перестали приходить. Да, случайно попавшие сюда алхимики могли собрать остатки во флаконы. Всё это бывало и не раз, но никогда волшебство не исчезает до конца. Разграбленные и разорённые дворцы легендарных богов-царей прошлого, занесённые дюнами в глубине пустыни, всё ещё пропитаны пряным запахом своей эпохи. В песке растут сухие деревья, вытягивающие корнями волшебство; маленькие жучки светят в ночи своим животиком; отливается магией чешуя змей и ящериц; всё живое питается магией таких источников...
Я пошёл на шум летучих мышей. Разбуженные посреди дня и ослеплённые ярким солнце, они легко дали себя поймать. Пока Фингэл держал расправленные крылья животин, я старательно осматривал все места, где может концентрироваться волшебство. Когти, маленькие зубки, глаза, кисточки ушей... Ничего. Одна, вторая, третья. Я уже смирился с тем, что ничего не найду, как в голову здоровяку врезалась не менее здоровенная летучая мышь.
- От же ж тварь. - выругался Фингэл. - Страх-то какой, смотри, чужак.
Мышь была почти полностью седой, но самое главное - от неё буквально разило магией. Если это то, что я думаю...
- Фингэл, сколько живут эти зверушки.
- Не знаю.
- Год, два? - я потряс яростно сопротивляющейся мышью в воздухе. - Вот эта сколько думаешь живёт?
- Ну... Лет десять, может.
Я отпустил тварюшку, радостно захлопавшую в воздухе крыльями, и вернулся к кургану. "Лет десять". Руисерт ушёл из своего клана четыре года назад. Мне не нравилось, как всё складывается.