Адам Олеарий ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ В МОСКОВИЮ. (1654 г.)

 Пер. А.Ловягина, С.Пб. 1906г

======================================================================

Адам Олеарий. ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ В МОСКОВИЮ. (1654 г.)

Пер. А.Ловягина, С.Пб. 1906г

---------------

Празднование Пасхи 

...17 апреля в день святой Пасхи, среди русских было большое веселье... В течение всего времени св. Пасхи раньше не только происходило по частным домам посещение добрых друзей, но прилежно посещались духовными и светскими лицами, женщинами и мужчинами простые кабаки или дома для распития пива, меда и водки. При этом все они так напивались, что не раз видели их лежащими на улице, так что родственникам приходилось класть пьяных на телеги или сани и везти домой; при таких обстоятельствах понятно, что по утрам то и дело попадались на улицах убитые и до-гола ограбленные.

 

  О состоянии воздуха, погоды, почвы 

...Что касается московской области и пограничных с нею, то здесь вообще воздух свежий и здоровый... Следует поэтому весьма удивляться, что в нынешнем 1654 году во время Смоленской войны в Москве появились ядовитое поветрие и сильная чума, продолжающиеся до сих пор, так что люди, по собственному мнению - здоровые вышедшие из дому, как говорят, падают на улицах и помирают. Поэтому-то проезд в Москву и из нее закрыт.

 

О природе русских, их душевных качествах и нравах

  Когда наблюдаешь русских в отношении их душевных качеств, нравов и образа жизни, то их, без сомнения, не можешь не причислить к варварам. Итак, нельзя сказать о них, как в старину говорилось о греках (правда, они хвастаются приходом к ним греков и заимствованиями у этих последних, но, на самом деле, они не имеют от них ни языка, ни искусства), а именно, что одни - люди умные и с тонким пониманием, а все остальные - не-греки - варвары. Русские вовсе не любят свободных искусств и высоких наук и не имеют никакой охоты заниматься ими... Большинство русских дают грубые и невежественные отзывы о высоких, им неизвестных, натуральных науках и искусствах в тех случаях, когда они встречают иностранцев, имеющих подобные познания... Что касается ума, русские, правда, отличаются смышленостью и хитростью, но пользуются они умом своим не для того, чтобы стремиться к добродетели и похвальной жизни, но чтобы искать выгод и пользы угождать страстям своим. Поэтому они, как говорит датский дворянин Иаков (так именует себя в своем «Hodaeporicon Ruthenicum» посол короля   Фридриха II датского), люди «хитрые, смышленные, упорные, необузданные, недружелюбные и извращенные - чтобы не сказать - бесстыдные, склонные ко всякому злу, ставящие силу на место права и отрешившиеся - верьте мне - от всяких добродетелей». Ведь это они сами доказали ему: они лукавы, упрямы, необузданны, недружелюбны, извращены, бесстыдны, склонны ко всему дурному, пользуются силою вместо права, распростились со всеми добродетелями и скусили голову всякому стыду.

   Их смышлёность и хитрость, наряду с другими поступками, особенно выделяются в куплях и продажах, так как они выдумывают всякие хитрости и лукавства, чтобы обмануть своего ближнего. А если кто их желает обмануть, то у такого человека должны быть хорошие мозги. Так как они избегают правды и любят прибегать  ко лжи и к тому же крайне подозрительны, то они сами очень редко верят кому-либо; того, кто их сможет обмануть, они хвалят и считают мастером. Поэтому как-то несколько московских купцов упрашивали некоего голландца, обманувшего их в торговле на большую сумму денег, чтобы он вступил с ними в компанию и стал их товарищем по торговле. Так как он знал такие мастерские приемы обмана, то они

полагали, что с этим человеком будет хорошо торговать...

     Чтобы проявить свое лукавство, обманы и надругательство по отношению к близким, на которых они злы или которых ненавидят, они, между прочим, поступают таким образом: так как кража у них счиается пороком серьезно караемым, то они стараются того или иного обвинить в ней. Они идут и занимают, деньги у своих знакомых, оставляя взамен одежду, утварь или другие предметы. При этом они иногда тайно подкидывают что-либо в дом или суют в сапоги, в которых они обыкновенно носят свои письма, ножи, деньги или другие мелкие вещи,                   

- а затем обвиняют и доносят, будто эти вещи тайно украдены. Как только вещи найдены и узнаны, обвиняемый должен быть привлечен к ответственности. Так как, однако, подобные обманы и лживость сильно стали распространяться и стали всем известны, то великий князь в наше время, в 1634 году, в день Нового года, велел публично возвестить новый указ свой: «чтобы никто, ни даже отец с сыном, не занимали денег, не давали друг другу залогов или вступали в иные обязательства без записей за собственными руками с обеих сторон; в противном случае все выступающие с требованиями признаются подозрительными и могут лишиться своих прав на требуемое». Имеются и лживые судьи, которые сами подстрекают своих близких к подобным злоупотреблениям, надеясь получить отсюда выгоду. Ниже мы узнаем подробности об этом деле.

Вероломство и лживость у них столь велики, что опасность от этих свойств угрожает не только чужим людям и соседям, но и брату от брата или одному супругу от другого. Этому известны примеры.

   Во времена Великого князя Бориса Годунова (как рассказывал нам нарвский пастор г. Мартин Бэр, в то время живший в Москве) как-то случилось, что великий князь однажды, испытывая большие страдания от подагры, воскликнул: «Не найдется ли кто-нибудь, кто сумел бы его освободить от этой болезни? Пусть таковой скажется, и, не взирая на состояние и веру его, ему будут даны в награду за лечение большие милости и богатства».

   Когда об этом узнала жена одного боярина, испытывавшая суровое обхождение со стороны своего мужа, она предположила, что предоставляется удобный случай отомстить мужу. Поэтому она пошла и донесла о своем муже, будто ему известно хорошее средство для помощи Великому князю, но он будто не желает сделать князю угодное. Боярина позвали к Великому князю и спросили его. Когда он сказал, что совершенно несведущ в лечебной науке, его безжалостно высекли и удержали в заточении. Когда он сказал, что жена его устроила ему эту баню из мести, и что он намерен ей это напомнить, то его еще сильнее избили и пригрозили даже смертной казнью; ему обещали немедленно же приступить к таковой, если он не спасет Великого князя от болезни. Добрый боярин со страха не знал, что делать; тем не менее, он попросил отсрочки на 14 дней, чтобы собрать некоторые травы, при помощи которых он думал испробовать свое спасение. Он хотел хоть немного дней еще пожить, полагая, что тем временем случиться что-либо новое. Когда ему дана была эта отсрочка, он послал в Серпухов, лежащий в двух днях пути от Москвы на реке Оке, и велел привезти оттуда целую телегу смешанных всевозможных трав, растущих там в изобилии и весьма пышно. Из них он сделал Великому князю ванну. К великому счастью боярина, у больного боль прошла, может быть - не столько от ванны, сколько сама по себе. После этого боярина еще сильнее высекли за то, что он, обладая таким искусством, все-таки отрицал его и не хотел помочь Великому князю, но в то же время ему подарили новое платье и 200 рублей или 400 рейхсталеров и 18 крестьян в вечное и потомственное владение, со строгим предупреждением, чтобы он не смел мстить жене. Говорят, после этого супруги жили мирно.

   Раньше при подобных враждебных и злостных доносах, особенно в случаях, касавшихся оскорбления величества, обвиняемый, без допроса, улик и выслушивания, подвергался наказанию, доводился до нищеты или казнился смертью.

  Страдали при этом не только низко поставленные, но и высокого звания персоны, как иностранные, так и туземные. Среди русских такие примеры бесчисленны... Когда, однако, увидели, что многие не стыдились из одной ненависти и вражды, безо всякого основания доносить на других и клеветать, то решено было поступать более осторожно в подобных случаях, и было указано, что отныне в уголовных делах жалобщик и доносчик сам также должен идти на пытку и подтвердить свою жалобу, вынесенную мукой. Если пытаемый остается при своем первом показании и доносе, то очередь [пытать] за обвиняемым, а иногда, когда дело очень ясное, наказание назначается без дальнейшего процесса. Так, например, в наши дни на конюха показала его злая жена, будто он собирался великокняжеских лошадей, а если будет возможность, и самого Великого князя, отравить ядом. Жену пытали по поводу этого доноса, но так как она выдержала пытки, не изменив своего показания, то муж был признан виновным и сослан бедствовать в Сибирь. Жена же осталась в Москве и получала на свое содержание половину ежегодного жалования, полагавшегося ее мужу.

   Так как русские применяют свою хитрость и вероломство во многих случаях и сами друг другу не держат веры, то понятно, как они относятся к иностранцам и как трудно на них полагаться. Если они предлагают дружбу, то делают это не из любви к добродетели (которую они не почитают, хотя философ и говорит, что она должна быть нашей путеводной звездой и цепью), но ради выгоды и пользы. Поэтому именно о них и можно сказать:

       Vulgus amicitiam utilitate probat.

      Там только чернь с тобой дружна,

      Где выгод ждет себе она.

    Все они, в особенности же те, кто счастьем и богатством, должностями или почестями возвышается над положением простонародья, очень высокомерны и горды, чего они, по отношению к чужим, не скрывают, но открыто показывают своим выражением лица, своими словами и поступками. Подобно тому, как они не придают никакого значения иностранцу сравнительно с людьми собственной своей страны, так же точно, полагают они, что ни один государь в мире не может равняться с их главою своим богатством, властью, величием, знатностью и достоинствами. Они не принимают никакого письма на имя его царского величества, в котором какая-либо мелочь в титуле опущена или неизвестна для них.

Было смешно, как год тому назад два русские посла в Голштинии, посланные к тамошнему правительству, не захотели принять его светлости письмо на имя его царского величества, так как там применено было надписание («дяде и свойственнику»), согласно с обыкновением подобного же обращения к прежним Великим князьям; пришлось поэтому удалить эти слова. Они говорили: «за это им придется отвечать жизнью»; по их мнению, его царское величество слишком высок, чтобы иностранный государь мог называть его свойственником. Тщетно им сообщали и доказывали про герцога Магнуса Голштинского, господина двоюродного брата моего милостивейшего государя, дружбу с предками нынешнего царя и на иное, в оправдание того, что слова эти помещены правильно. Все это почти походило на мнение персов об Али, их великом святом и патроне, про которого говорят, что он «хотя и не Бог, но в очень близком родстве с Богом».

   Они грубо честолюбивы и готовы заявлять об этом, если их почитают или с ними обращаются не по их воле.

   Приставы, которых его царское величество посылает, как служителей своих, для приема иностранных послов, не стыдятся открыто требовать, чтобы послы снимали шляпы раньше русских и раньше их сходили с лошадей. Насильно протискиваются они вперед, чтобы ехать и идти выше послов, и совершают еще много иных грубых нарушений вежливости. Они полагают, что нанесли бы большой ущерб своему государю и всей нации, если бы они по отношению к иностранным гостям и послам великих государей (а эти послы, по словам Фредерика де-Мерзелер в его соч. «Legatus», “являются изображением государей и должны считаться достойными чести государей”) вели себя с приятною вежливостью и почтительностью...

   Из высокомерия они и сами между собой не уступают друг другу, стремятся к высшему месту и часто из-за этого вступают в сильные ссоры.

 Нечто подобное случилось однажды в Нижнем Новгороде в нашем присутствии. 14-го июля гофмейстер государственного канцлера из Москвы, человек знатный, явился сюда, чтобы посмотреть вновь построенный корабль и приветствовать послов. Когда он приглашен был к столу вместе с приставом, то между ними начался рьяный спор о значении: «бл..ин с.., с..ин с.., б. т... м...р» и другие гнусные слова были лучшими титулами, которыми они неистово приветствовали друг друга. Гофмейстер говорил: «он - сын боярский, а тот из простого звания и поэтому ему надлежит сидеть выше». Пристав же говорил: “он - великокняжеский слуга и потому, ради государя своего, должен по праву занимать высшее место”. Нам это надоело и мы совестились даже слушать подобную брань и ругань, длившуюся почти полчаса, но они, не стесняясь, продолжали, пока послы не вмешались и сказали: «думалось, что они, как друзья, принесут нам дружбу, а не хлопоты и не будут бесчестить друг друга в нашем присутствии». Они попросили их быть дружелюбнее и веселее, чтобы присутствие их стало тем приятным для нас. После этого они успокоились и, хорошо напившись, стали даже весьма дружелюбны друг с другом.

   Они вообще весьма бранчивый народ и наскакивают друг на друга с неистовыми и суровыми словами, точно псы. На улицах постоянно приходится видеть подобного рода ссоры и бабьи передряги, причем они ведутся так рьяно, что с непривычки думаешь, что они сейчас сцепятся друг другу в волосы. Однако, до побоев дело доходит весьма редко, а если уже дело зашло так далеко, то они дерутся кулачным боем и изо всех сил бьют друг друга в бока и в срамные части. Еще никто ни разу не видел, чтобы русские вызывали друг друга на обмен сабельными ударами или пулями, как это обыкновенно делается в Германии и других местах. Зато известны случаи, что знатные вельможи, и даже князья храбро били друг друга кнутами, сидя верхом на конях. Об этом мы имеем достоверные сведения, да и сами видели двух детей боярских, [так стегавших друг друга] при въезде турецкого посла.

При вспышках гнева и при ругани они не пользуются слишком, к сожалению, у нас распространенными проклятиями и пожеланиями с наименованием священных предметов, посылкою к черту, руганием «негодяем» и т.п. Вместо этого у них употребительны многие постыдные, гнусные слова и насмешки, которые я - если бы того не требовало историческое повествование - никогда не сообщил бы целомудренным ушам. У них нет ничего более обычного на языке: как “бл...н е.., с...н с.., собака, .б. т... м.т, .б..а м.т”, причем прибавляется “в могилу, in os ipsius, in oculos” и еще иные тому подобные гнусные речи. Говорят их не только взрослые и старые, но и малые дети, еще не умеющие назвать ни Бога, ни отца, ни мать, уже имеют на устах это: “.б. т... м.ть” и говорят это родители детям, а дети родителям. В последнее время эти порочные гнусные проклятия и брань были сурово и строго воспрещены публично оповещенным указом, даже под угрозою кнута; назначенные тайно лица должны были по временам на переулках и рынках мешаться в толпу народа, а отряженные им на помощь стрельцы и палачи должны были хватать ругателей и на месте же, для публичного позорища, наказывать их.

   Однако, это давно привычная и слишком глубоко укоренившаяся ругань требовала тут и там больше надзора, чем можно было иметь, и доставляла наблюдателям, судьям и палачам столько невыносимой работы, то им надоело как следить за теми, чего они сами не могли исполнить, так и наказывать преступников.

   Чтобы, однако, брань, ругань и безчестье не могли совершаться, без различия, по отношению к незнатным и знатным людям, начальство распорядилось так, чтобы тот, кто ударит или иначе обесчестит знатного человека или жену его или великокняжеского слугу - русские ли они или иностранцы, обязан заплатить крупный денежный штраф, о котором говорится: “заплатить бесчестье”. Сумма подобного штрафа исчисляется, смотря по качеству, достоинству или званию чьему-либо и называется “окладом”... Если у преступника нет возможности деньгами или имуществом или всем, что у него есть, заплатить за бесчестье, то он выдается сам головою на дом оскорбленному, и тот может поступить с ним, как ему будет угодно. В таких случаях часто преступника превращают в крепостного или же велят его публично бить кнутом...

   Искать у русских большой вежливости и добрых нравов нечего: и те и другие не очень-то заметны. Они не стесняются во всеуслышание и так, чтобы было заметно всем, проявлять действие пищи после еды и кверху и книзу. Так как они едят много чесноку и луку, то непривычному довольно трудно приходится в их присутствии. Они потягивались и рыгали - может быть, против воли этих добрых людей - и на предшествовавших тайных аудиенциях с нами.

Так как они несведущи в хвальных науках, не очень интересуются достопамятными событиями и историею отцов и дедов своих и вовсе не стремятся к знакомству с качествами чужих наций, то в сходбищах их ни о чем подобном и не приходится слышать. Не говорю я при этом, однако, о пиршествах у знатнейших бояр. Большею частью их разговоры направлены в ту сторону, куда устремляют их природа и низменный образ жизни: говорят они о разврате, о гнусных пороках, о неприличностях и безнравственных поступках, частью ими самими, частью другими совершенных. Они рассказывают разные постыдные басни, и кто при этом в состоянии отмочить самые грубые похабности и неприличности, при том с самой легкомысленной мимикой, тот считается лучшим и приятнейшим собеседником. То же направление имеют и их танцы, часто сопровождаемые неприличными телодвижениями. Говорят, что иногда бродячие комедианты, танцуя, открывают зад, а может быть еще что-либо; подобного рода бесстыдными танцами между прочим, в свое время увеселяли датского посла Иакова. Он рассказывает в своем «Hodaeporicon» (с. 17), что при этом русские женщины через окна комнат представляли ему странные положения и виды.

   Они так преданы плотским удовольствиям и разврату, что некоторые оскверняются гнусным пороком, именуемым у нас содомиею; при этом употребляют не только pueros muliebria pati assuetos (как говорит Курций), но и мужчин и лошадей. Это обстоятельство доставляет им потом тему для разговоров на пиршествах. Захваченные в таких преступлениях не наказываются у них серьезно.

Подобные гнусные вещи распеваются кабацкими музыкантами на открытых улицах, или же показываются молодежи и детям в кукольных театрах за деньги.

  «Они сняли с себя всякий стыд и всякое стеснение», - говорит многократно уже называвшийся нами датский дворянин Иаков. Мы сами несколько раз видели в Москве, как мужчины и женщины выходили прохладиться из простых бань, и голые, как их Бог создал, подходили к нам и обращались к нашей молодежи на ломаном немецком языке с безнравственными речами. К подобной распутной наглости побуждает их сильно и праздность; ежедневно многие сотни их можно видеть стоящими праздно или гуляющими на рынке или в Кремле. Ведь и пьянству они преданы более, чем какой-либо другой народ в мире. «Брюхо, налитое вином, быстро устремляется на вожделение», - сказал Иероним.

Напившись вина паче меры, они, как необузданные животные, устремляются туда, куда их увлекает распутная страсть. Я припоминаю по этому поводу, что рассказывал мне великокняжеский переводчик в Великом Новгороде: «Ежегодно в Новгороде устраивается паломничество. В это время кабатчик, основываясь на полученном им за деньги разрешении митрополита, устраивает перед кабаком несколько палаток, к которым немедленно же, с самого рассвета, собираются чужие паломники и паломницы, а также и местные жители, чтобы до богослужения перехватить несколько чарок водки. Многие из них остаются и в течение всего дня и топят в вине свое паломническое благочестивое настроение.                                        

 В один из подобных дней случилось, что пьяная женщина вышла из кабака, упала на улице и заснула. Другой пьяный русский, проходя мимо и увидя женщину, которая лежала оголенная, распалился распутной страстью и прилег к ней, не глядя на то, что это было среди бела дня и на людной улице. Он и остался лежать с ней и тут же заснул. Много молодежи собралось в кружок у этой пары животных и долгое время смеялись и забавлялись по поводу их, пока не подошел старик, накинувший на них кафтан и прикрывший этим их срам». Порок пьянства так распространен у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, у мужчин и женщин, молодых и старых, что, если на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания; до того это все обыденно. Если какой-либо возчик встречает подобных пьяных свиней, ему лично известных, то он их кидает в свою повозку и везет домой, где получает плату за проезд.  Никто из них никогда не упустит случая, чтобы выпить или хорошенько напиться, когда бы, где бы и при каких обстоятельствах это ни было; пьют при этом чаще всего водку. Поэтому и при приходе в гости и при свиданиях первым знаком почета, который кому-либо оказывается, является то, что ему подносят одну или несколько “чарок вина”, т.е. водки; при этом простой народ, рабы и крестьяне до того твердо соблюдают обычай, что если такой человек получит из рук знатного чарку, и в третий и в четвертый раз, и еще чаще, он продолжает выпивать их в твердой уверенности, что он не смеет отказаться, - пока не упадет на землю и - в иных случаях - не испустит душу вместе с выпивкою; подобного рода случаи встречаются и в наше время, так как наши люди очень уж щедры были с русскими и их усиленно потчевали. Не только простонародье, говорю я, но и знатные вельможи, даже царские великие послы, которые должны бы были соблюдать высокую честь своего государя в чужих странах, не знают меры, когда перед ними ставятся крепкие напитки; напротив, если напиток хоть сколько-нибудь им нравиться, они льют его в себя как воду до тех пор, пока не начнут вести себя подобно лишенным разума и пока их не поднимешь порою уже мертвыми. Подобного рода случай произошел в 1608 году с великим послом, который отправлен был к его величеству королю шведскому Карлу IХ. Он так напился самой крепкой водки - несмотря на то, что его предупреждали о её огненной силе, - что в тот день, когда его нужно было везти к аудиенции, оказался мертвым в постели.   В наше время повсеместно находились открытые кабаки и шинки, в которые каждый, кто бы ни захотел, мог зайти и пить за свои деньги. Тогда простонародье несло в кабаки все, что у него было, и сидело в них до тех пор, пока, после опорожнения кошелька, и одежда и даже сорочки снимались и отдавались хозяину; после этого голые, в чем мать родила, отправлялись домой. Когда я в 1643 году в Новгороде остановился в любекском дворе, недалеко от кабака, я видел, как подобная спившаяся и голая братия выходила из кабака: иные без шапок, иные без сапог и чулок, иные в одних сорочках. Между прочим вышел из кабака и мужчина, который раньше пропил кафтан и выходил в сорочке; когда ему повстречался приятель, направлявшийся в тот же кабак, он опять вернулся обратно. Через несколько часов он вышел без сорочки, с одной лишь парою подштанников на теле. Я велел ему крикнуть: «Куда же делась его сорочка? Кто его так обобрал?» На это он, с обычным их: «.б. т... м.т», отвечал: «Это сделал кабатчик; ну, а где остались кафтан и сорочка, туда пусть и идут штаны».

При этих словах он вернулся в кабак, вышел потом оттуда совершенно голый, взял горсть собачьей ромашки, росшей рядом с кабаком, и, держа ее перед срамными частями, весело и с песнями направился домой. Правда, в последнее время таки простонародные кабаки, принадлежавшие частью царю, частью боярам, упразднены, потому что они отвлекали людей от работы и давали только возможность пропивать заработанные деньги; теперь никто уже не может получить за две или три копейки, шиллинга или гроша - водки. Вместо этого царское величество велело устроить в каждом городе лишь один кружечный двор или дом, откуда вино выдается только кружками или целыми кувшинами; для заведывания дворами поставлены лица, принесшие особую присягу, и ежегодно доставляющие невероятную сумму денег в казну его царского величества. Ежедневного пьянства, однако, эта мера почти не прекратила, так как несколько соседей складываются, посылают за кувшином или более, и расходятся не раньше, как выпьют все до дна; при этом они часто падают один рядом с другим. Некоторые также закупают в больших количествах, а от себя тайно продают в чарках. Поэтому, правда, уже не видно такого количества голых, но бродят и валяются не многим меньше пьяных.

   Женщины не считают для себя стыдом напиваться и падать рядом с мужчинами. В Нарве я из моего места остановки у Нигоффского дома видел много забавного в этом отношении. Несколько русских женщин как-то пришли на пиршество к своим мужьям, присели вместе с ними и здорово вместе выпивали. Когда, достаточно напившись, мужчины захотели идти домой, женщины воспротивились этому, и хотя им и были за это даны пощечины, все-таки не удалось их побудить встать. Когда теперь, наконец, мужчины упали на землю и заснули, то женщины сели верхом на мужчин и до тех пор угощали друг друга водкой, пока и сами не напились мертвецки.

   Наш хозяин в Нарве Иаков фон-Кёллен рассказывал: «подобная же комедия разыгралась на его свадьбе: пьяные мужчины сначала отколотили своих жен безо всякой причины, но потом перепились вместе с ними. Наконец, женщины, сидя на своих заснувших мужьях, так долго еще угощались одна перед другою, что, в конце концов, свалились рядом с мужчинами, и вместе заснули». Какая опасность и какое крушение при подобных обстоятельствах жизни претерпеваются честью и целомудрием, легко себе представить.

   Я сказал, что духовные лица не стремятся к тому, что бы быть свободными от этого порока. Также легко встретить пьяного попа и монаха, как и пьяного мужика. Хотя ни в одном монастыре не пьют ни вина, ни водки, ни меда, ни крепкого пива, а пьют лишь квас, т.е. слабое пиво или кофе, тем не менее, монахи, выходя из монастырей и находясь в гостях у добрых друзей, считают себя в праве не только не отказываться от хорошей выпивки, но даже и сами требуют таковой и жадно пьют, наслаждаясь этим до того, что их только по одежде можно отличить от пьяниц-мирян.

   Когда мы в составе второго посольства проезжали через Великий Новгород, я однажды видел, как священник в одном кафтане или нижнем платье (верхнее, вероятно, им было заложено в кабаке) шатался по улицам. Когда он подошел к моему помещению, он, по русскому обычаю думал благословить стрельцов, стоявших на страже.

Когда он потянул руку и захотел несколько наклониться, голова его отяжелела и он упал в грязь. Так как стрельцы опять подняли его, то он их все-таки благословил выпачканными в грязи пальцами. Подобные зрелища можно наблюдать ежедневно, и поэтому никто из русских им не удивляется. Они также являются большими любителями табаку и некоторое время тому назад всякий носил его при себе: бедный простолюдин столь же охотно отдавал свою копейку за табак, как и за хлеб. Когда, однако, увидели, что отсюда для людей не только не получалось никакой пользы, но, напротив,  протекал вред (на употребление табаку не только у простонародья, но и у слуг и рабов уходило много времени, нужного для работы; к тому же, при невнимательном отношении к огню и искрам, многие дома сгорали, а при богослужении в церквах перед иконами, которые должно было чтить лишь ладаном и благовонными веществами, поднимался дурной запах), то, по предложению патриарха, Великий князь в 1634 г., наряду с частными корчмами для продажи водки и пива, совершенно запретил и торговлю табаком и употребление его. Преступники наказываются весьма сильно, а именно - расщеплением носа [вырыванием ноздрей] и кнутом. Следы подобного рода наказания мы видели и на мужчинах и на женщинах. Подробнее об этом будет сказано при упоминании о русском правосудии.

 Подобно тому, как русские по природе жестокосердны и как бы рождены для рабства, их и приходится держать постоянно под жестоким и суровым ярмом и принуждением и постоянно принуждать к работе, прибегая к побоям и бичам. Никакого недовольства они при этом не выказывают, так как положение их требует подобного с ними обхождения и они к нему привыкли. Молодые люди и подростки иными днями сходятся, принимаются друг за друга и упражняются в битье, чтобы превратить его в привычку, являющуюся второй натурой, и потом легче переносить побои.

   Рабами и крепостными являются все они. Обычай и нрав их таков, что перед иным человеком они унижаются, проявляют свою рабскую душу, земно кланяются знатным людям, низко нагибая голову - вплоть до самой земли и бросаясь даже к ногам их; в обычае их также благодарить за побои и наказание. Подобно тому, как все подданные высокого и низкого звания называются и должны считаться царскими “холопами”, то есть рабами и крепостными, также точно и у вельмож и знатных людей имеются свои рабы и крепостные работники и крестьяне.

Князья и вельможи обязаны проявлять свое рабство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобитных должны подписываться уменьшительным именем, то есть, например, писать «Ивашка», а не Иван, или «Петрушка, твой холоп». Когда и великий князь к кому-либо обращается, он пользуется такими уменьшительными именами. Впрочем, и за преступления вельможам назначаются столь варварские наказания, что по ним можно судить о их рабстве. Поэтому русские и говорят: «Все, что у нас есть, принадлежит Богу и Великому князю»..

   Иностранцы, находящиеся на службе у великого князя, должны унижаться таким же образом и ожидать всех сопряженных с этим приятностей и неприятностей. Хотя царь и относиться весьма милостиво к наиболее видным из них, однако - совершить проступок и впасть в немилость весьма легко...

   Что касается рабов и слуг вельмож и иных господ, то их бесчисленное количество; у иного в именье или на дворе их имеется более 50 и даже 100. Находящихся в Москве, большей частью, не кормят во дворах, но дают им на руки харчевые деньги, правда - столь незначительные, что на них трудно поддержать жизнь; поэтому-то в Москве так много воров и убийц. В наше время не проходило почти ни одной ночи, чтобы не было где-либо кражи со взломом. При этом часто хозяина загораживают какими-нибудь вещами в комнате, и ему приходится оставаться спокойным зрителем, если он не достаточно силен, чтобы справиться с ворами, не желает подвергать опасности жизнь и видеть свой дом зажженным над собственною головою. Поэтому-то на дворах знатных людей нанимают особых стражников, которые ежечасно должны подавать о себе знать, ударяя палками в подвешенную доску, в роде как в барабан, и отбивая часы. Так как, однако, часто случалось, что подобные стражники сторожили не столько для господ, сколько для воров, устраивали для этих последних безопасный путь, помогали воровать и убегали, то теперь не нанимают никого ни в стражники, ни в прислуги (ведь, помимо рабов, имеются еще наемные слуги), без представления известных и достаточных местных обывателей поручителями. Подобного рода многократно упомянутые рабы, в особенности в Москве, сильно нарушают безопасность на улицах, и без хорошего ружья и спутников нельзя избегнуть нападений. Так случилось и с нами. Когда некоторые из нас во время пира пробыли у доброго приятеля до поздней ночи, а один из них на обратном пути пошел далеко вперед, он подвергся нападению двух русских уличных грабителей. Криком указал он на свою опасность; когда мы поспешили на помощь, один из воров спрятался, а другой был так избит, что еле утащился с места.

   Когда в другой раз наши послы были с людьми своими в гостях у знатного лица, а наш повар остался позади нас и был сопровождаем домой поваром хозяина, то его застрелили на обратном пути. Вскоре после этого грабители убили гофмейстера, служившего у Аренда Спиринга, шведского посла; и этот убитый [перед смертью] собирался вернуться ночью домой от доброго приятеля. Его колет, еще обрызганный кровью, через 8 дней после этого был пущен в продажу.

То же произошло с нашим поручиком Иоганном Китом. Когда мы вернулись из Персии, он побывал со мною на немецкой свадьбе и, незадолго до меня, один хотел идти домой, но был так избит русскими грабителями, что, пролежав день и ночь без сознания и чувств, испустил дух свой.

   Другие примеры, случающиеся среди самих русских, бесчисленны. Не проходит ночи, чтобы на утро не находили на улицах разных лиц убитыми. Подобных убийств было много во время их великого поста, но более всего в масленицу, в течение восьми дней до начала поста, так как в то время они ежедневно напивались. В наше время 11-го декабря можно было насчитать 15 убитых перед земским двором: сюда приволакиваются по утрам убитые, и те, кто ночью неожиданно не находит родных своих дома, идут сюда разыскивать их. Тех, кого не узнали и не увезли [домой], без церемоний погребают. Рабы и грабители эти не побоялись даже среди бела дня напасть на лейб-медика его царского величества г. Гартмана Грамана. Несколько человек из них повалили его на землю и хотели отрезать тот палец, на котором у него был перстень: это и было бы сделано, если бы добрый приятель доктора, некий князь, у ворот которого это происходило, не выслал своих слуг, чтобы вырвать его из рук грабителей. Ночью граждане при подобных опасностях бывали очень немилосердны: например, слыша, как кто-либо страдает у окон их от рук разбойников и убийц, они не только не приходили на помощь, но даже не выглядывали из окон. Теперь, как я слышал, введен лучший порядок, а именно на всех перекрестках ночью стоит сильная стража из стрельцов или солдат; при этом воспрещено, чтобы кто-либо без фонаря или иного огня появлялся на улицах, будь то пеший, конный или на подводе; кроме того, тут же допрашивают его о причинах выхода на улицу. Тех, кого застали без огня, задерживают и доставляют в Стрелецкий приказ, где на другой день их допрашивают и, смотря по выяснившимся обстоятельствам, или отпускают на волю или отправляют на пытку.

   В августе месяце, когда убирают сено, из-за этих рабов крайне опасны дороги по сю сторону Москвы миль на 20; здесь у бояр имеются их сенокосы, и они сюда высылают эту свою дворню для работы. В этом месте имеется гора, откуда они могуг издали видеть путешественников; тут многие ими были ограблены и даже убиты и зарыты в песок. Хотя и приносились жалобы на этих людей, но господа их, едва доставляющие им чем покрыть тело, смотрели на эти дела сквозь пальцы.

 В тех случаях, когда подобных господ рабы и крепостные слуги, вследствие смерти или милосердия своих господ, получают свободу, они вскоре опять продают себя вновь. Так как у них нет больше ничего, чем бы они могли поддерживать свою жизнь, они и не ценят свободы, да и не умеют ею пользоваться. Натура их такова, как умный Аристотель говорит о варварах, а именно, что «они не могут и не должны жить в лучших условиях, как в рабстве”. К ним подходит и то, что сказано писателем о малоазиатском народе, называемом ионянами и ведущем народе происхождение от греков, а именно, что они “плохи на свободе, хороши в рабстве».  

Господин имеет полное право продавать или дарить своих рабов другому. Но в отношении отцов и детей к рабству замечается следующее положение. Ни один отец не имеет права продать своего сына. Никто, впрочем, этого и не делает, и даже неохотно отдают сына в услужение к какому-либо частному человеку, хотя бы и в том случае, когда отец и сын вместе голодают дома; делается это и из великодушия и потому, что подобную сделку считают позорную. Когда, однако, кто-либо впадет в долги и не в состоянии платить их, то он в праве отдать детей в залог или же отдать их в услужение заимодавцу, для уплаты долга, на известное число лет: сына за 10 рейхсталеров, а дочь за 8 рейхсталеров в год, до тех пор, пока они не отслужат долга; по покрытии долга, заимодавец должен их вновь отпустить на волю. Если сын или дочь не согласны поступить так, и отца призовут в суд, а он окажется несостоятельным должником, то, по русскому праву, дети должны заплатить долги родителей. В этом случае детям предоставляется подать на себя кабалу или запись об обязательстве быть крепостными и служить заимодавцу отца.

Вследствие рабства и грубой суровой жизни русские тем более охотно идут на войну и действуют в ней. Иногда - если до того доведется - они являются храбрыми и смелыми солдатами.

  Древние римляне не хотели допустить, чтобы в их войсках принимали участие крепостные рабы или неизвестного происхождения и образа жизни праздношатающиеся люди - еще в силу законов Грациана-Валентиниана и Феодосия. Это объясняется тем, что в то время лица, поступавшие солдатами, преследовали иную цель (а именно - доблесть и мирское благополучие), чем большинство в настоящее время (а именно - грабеж, захват добычи и обогащение)...

   Русские рабы стойко выдерживают у своих господ и начальников войска, и если у них оказываются хорошие испытанные иностранцы-полковники и вожди (в чем у этих людей недостаток), то они доказывают большое мужество и смелость, но пригодны они гораздо более в крепостях, чем в поле, как об этом уже приведен пример [поведения] двух русских при сдаче крепости Нотебург.

  Подобный вывод мог быть сделан и в войне, которую они в 1572 году вели против поляков, когда в доме Сукколь, который поляки сильно теснили огнем, они не переставали спереди отбивать неприятеля, хотя сзади платье уже начинало гореть у них на теле.

  Об этом можно прочесть в “Лифляндской хронике” Геннинга на 70-м листе. В том же месте [этот автор] упоминает о сдаче и завоевании аббатства Падис в Лифляндии, где русские, при осаде крепости, из-за голода, оказались столь

 истощенными, что не могли даже выйти на встречу шведам к воротам. И писатель наш с изумлением прибавляет: «Вот уж именно, на мой взгляд, крепостные бойцы, которые умеют быть отважными ради господ своих!»

   Но, в открытых боях и при осаде городов и крепостей, русские, хотя и делают, что от них требуется, но не так успешно: обыкновенно они терпели неудачи в столкновениях с поляками, литовцами и шведами и иногда оказывались скорее готовыми и бегству, чем к преследованию врага. То обстоятельство, что они заняли в минувшем году город Смоленск с войском, простиравшемся более, чем за 200.000 человек, столь же мало может быть засчитано им к высокой храбрости, как в 1632 г. их, с большими потерями и позором, совершенное отступление может быть сочтено за признак отсутствия у них доблести. Ведь оба раза, как кажется, случились обстоятельства подозрительного свойства. В первый раз дело было в генерале Шеине, а в настоящее время была какая-то другая, раньше неизвестная, чуждая причина. Правда, русские, в особенности из простонародья, в рабстве своем и под тяжким ярмом, из любви к властителю своему, могут многое перенести и перестрадать, но если при этом мера оказывается превзойденною, то и про них можно сказать: «patientia saepe laesa fit tandem furor» (когда часто испытывают терпение, то, в конце концов, получается бешенство). В таких случаях дело кончается опасным мятежом, причем опасность обращается не столько против главы государства, сколько против низших властей, особенно если жители испытывают сильные притеснения со стороны своих сограждан и не находят у властей защиты. Если они раз уже возмущены, то их нелегко успокоить: не обращая внимания ни на какие опасности, отсюда проистекающие, они обращаются к разным насилиям и буйствуют, как лишившиеся ума....

 

О домашнем хозяйстве русских, их обыденной жизни, кушаньях и развлечениях 

   Домашнее хозяйство русских устроено в различном вкусе у людей различных состояний. В общем они живут плохо, и у них немного уходит денег на их хозяйство. Вельможи и богатые купцы, правда, живут теперь в своих дорогих дворцах, которые, однако, построены лишь в течение последних 30 лет; раньше и они довольствовались плохими домами... Подобно тому, как живут они в плохих, дешевых помещениях (как выше указано), так же точно и внутри зданий встречается мало, - но для них достаточно, - запасов утвари. У большинства не более трёх или четырёх глиняных горшков и столько же глинянных и деревянных блюд. Мало видать оловянной и еще меньше серебряной посуды - разве чарки для водки и меду. Непривыкли они также прилагать много труда к чистке и полировке своей посуды. Даже великокняжеские серебряные и оловянные сосуды, из которых угощали послов, были черные и противные на вид, точно кружки у некоторых ленивых хозяек, немытые с год или более того. Поэтому-то ни в одном доме, ни у богатых, ни у бедных людей, незаметно украшений в виде расставленной посуды, но везде лишь голые стены, которые у знатных завешаны циновками и заставлены иконами. У очень немногих из них имеются перины: лежат они поэтому на мягких подстилках, на соломе, на циновках или на собственной одежде. Спят они на лавках, а зимою, подобно немцам в Лифляндии, на печи, которая устроена как у пекарей и сверху плоска. Тут лежат рядом мужчины, женщины, дети, слуги и служанки. Под печами и лавками мы у некоторых встречали кур и свиней…

   В Москве у немцев... хорошие бани... на полу лежит... ельник, дающий очень приятный запах и доставляющий [большое] удовольствие. Для мытья отряжают женщину или девицу. Если у кого в гостях моется близко знакомый и любезный приятель, то к нему относятся очень внимательно, ухаживают за ним и берегут его. Хозяйка или дочь ее приносит или присылает обыкновенно в баню несколько кусков редьки с солью, а также хорошо приготовленный прохладительный напиток. Большою погрешностью или знаком дурного приема считают, если это не делается. После бани они также доставляют своему гостю, сообразно с тем, как он этого достоин, всяческие приличествующее удовольствие угощения.

   Такого честного доброжелательства и такой чистоты, однако, нечего искать у спесивых, корыстных и грязных русских, у которых все делается по-свински и неопрятно.

   Один из нашей свиты, сделав наблюдение над нравами московитов, их жизнью и характером, недавно описал все это в следующих стихах:

 

Kirchen Bilder, Creutze, Glocken,                     Ты везде в Москве увидишь

Weiber, die geschminckt Docken,                      Церкви, образа, кресты,

Huren, Knoblauch, Branntewein                        Купола с колоколами,

Seynd in Muszcow sehr gemein.                         Женщин, крашенных, как кукол,

Auff dem Marckte mussig gehen,                      Бл...й, водку и чеснок.

Vor dem Bad entblosset stehen,                         Там снуют по рынку праздно.

Mittag schlaffen, Vollerey,                                 Нагишом стоят пред баней,

Rultzen, fartzen ohne Scheu,                              Жрут без меры, в полдень спят,

Zanckcn, peitscnen, stehien, morden                   Без стыда п.р...т, рыгают.

Ist auch so gemein geworden                              Ссоры, кнут, разбой, убийство -

Dass sich niemand mehr dran kehrt                    Так все это обычно,

Weil man’s taglich sieht und hort!                      Что никто им не дивится:

                                                                             Каждый день ведь снова то же!

 

 О браках русских и о том, как они справляют свадьбу

  Хотя греховная Венерина игра у русских очень распространена, тем не менее у них не устраиваются публичные дома с блудницами, от которых, как то, например, к сожалению, водится в Персии и некоторых иных странах, власти получают известный доход...

...Молодым людям и девицам не разрешается самостоятельно знакомиться, еще того менее говорить друг с другом о брачном деле или совершать помолвку. Напротив, родители имеющие взрослых детей и желающие побрачить их - в большинстве случаев, отцы девиц - идут к тем, кто, по их мнению, более всего подходит к их детям, говорят или с ними самими или же с их родителями и друзьями и выказывают свое расположение, пожелание и мнение по поводу брака их детей. Если предложение понравится и пожелают увидеть дочь, то в этом не бывает отказа, особенно если девица красива; мать или приятельница жениха получают позволение посмотреть на нее. Если на ней не окажется никакого видимого недостатка, т.е. если она не слепа и не хрома, то между родителями и друзьями начинаются уже решительные переговоры о «приданом», как у них говорят, и о заключении брака.

  Обыкновенно, все сколько-нибудь знатные люди воспитывают дочерей своих в закрытых покоях, скрывают их от людей и жених видит невесту не раньше, как получив ее к себе в брачный покой. Поэтому иного обманывают и, вместо красивой невесты, дают ему безобразную и больную, иногда же вместо дочери какую-либо подругу ее, или даже служанку. Там известны такие примеры у высоких лиц, и поэтому нельзя удивляться, что часто муж и жена живут как кошка с собакой, и битье жен в Росии вещь обычная.

   ----

http://fakeoff.org/politics/falsifikatsiya-istorii-rossii-kak-proyavlenie-kompleksa-natsionalnoy-nepolnotsennosti

*

2. Рафаэль Барберини. ПУТЕШЕСТВИЕ В МОСКОВИЮ В 1565 ГОДУ.

     Перевел с итальянского В. Любич-Романович. М., 1894.

 -------------

  ...Московитяне исповедуют религию греческую. Они весьма суеверны в живописи и изображении святых; поклоняются одному святому Николаю, почти не упоминая о других Божьих угодниках; и празднуют день этого святителя больше, чем всякого другого. Надобно знать, что они весьма склонны к пьянству, и даже до такой степени, что от этого происходит у них много соблазна, зажигательство домов и тому подобное. Обыкновенно государь строго воспрещает им это; но чуть настает Николин день, - дается им две недели праздника и полной свободы, и в это время им только и дело, что пить день и ночь!

     По домам, по улицам только и встречаете, что пьяных от водки, которую пьют много, да от пива и напитка, приготовляемого из меда (с. 16).

     При женитьбе или выходе замуж соблюдается... одно варварское обыкновение: отец, или мать, или брат невесты, или кто-нибудь из ближайших родственников, становятся у двери спальни, и выжидают, пока не выйдет оттуда объявить им, как он нашел свою жену, невинною или нет; и передает он это следующим образом; выходит он из спальни с полным кубком вина, а в донышке кубка просверлено отверстие, и молодой прикрывая его снизу пальцем, подносит в таком виде кубок упомянутому ближайшему родственнику жены: если полагает он, что нашел ее невинною, то залепливает сперва то отверстие воском так, чтобы вино не могло пролиться, и таким образом, отец и все, кто тут ни есть, смело пьют из этого кубка; в противном случае, молодой отнимает вдруг от отверстия палец и до тех пор проливает оттуда вино на стоящего перед ними женинного родственника, пока тот не даст ему сколько-нибудь денег, чтоб только остался он доволен, и тогда они мирятся... (с. 20).

     ...Сверх того, нашел я в этом крае людей чрезвычайно корыстолюбивыми и бессовестными. Корыстолюбие же их простирается до такой степени, что если не подаришь им чего-нибудь, нельзя ничего от них получить, ни совершить никакой сделки. Вельможи, как и частные люди, не стыдятся нагло требовать, чуть что увидят, перстни или другие вещицы, даже деньги, словом все, что бы то ни было. У самого канцлера принято за правило, что если кто придет к нему и объявит, что желал бы поцеловать государеву руку, за какое-нибудь дело (потому что прежде всего надо обратиться к канцлеру) первое его слово: “А принес ли что-нибудь, что удостоится взглянуть на ясные очи государя?” (с. 32)

     Это значит, что должно его задарить; и эта алчность к подаркам так заразила частных людей, что за ними водится множество дурного, - хотя за это и достается им от государя, который нередко велит за это сечь, растянув на земле, даже знатнейших из своих бояр (с. 33).

     Таким образом нет почти ни одного там из чиновников, который хоть раз на роду своем не был высечен; но они не гоняются за честью, и больше чувствуют побои, чем знают, что такое стыд...

     Кто ведет с ними торговые дела, должен быть всегда осторожен и весьма бдителен, в особенности же не доверять им слепо; потому что на словах они довольно хороши, зато на деле предурные и как нельзя ловче умеют, добродушною личиною и самыми вкрадчивыми словами, прикрывать свои лукавейшие намерения. Притом, они большие мастера на обман и подделку товаров...

     Государь этой страны считает себя величайшим государем в мире, именуя себя повелителем всея Руси, да притом царем Казанским и еще Астраханским...

     Весь ее народ, как я уже сказывал, употребляется в государеву службу на время войны; даже, смотря по их происхождению и образу воспитания, они считаются обязанными к тому и полагают еще за счастье, когда государь употребляет их на службу; почему стоит ему только повелеть, и тотчас явятся тысячи охотников исполнить его волю... (с. 35).

     Когда выезжает государь на прогулку по городу, то весьма часто видите его одетым просто, в каком-нибудь цветном кафтане без золота; и берет он с собою лишь несколько слуг пеших, без конной свиты; а как по всем улицам бывает там множество народа, то иногда, находясь в толпе, возит он с собою у луки седла небольшой барабан, в роде того, какой имеют у себя на лошади мавры1; и как ударит он по нем рукояткой плети, какую обыкновенно имеют все ездоки, народ тотчас же раздается в разные стороны; впрочем, такой инструмент случалось мне видеть и у сыновей его, да и у других знатнейших бояр... (с. 37).

*.

 

4.  А. Князьков. Как сложилось и как пало крепостное право в России. М., 1904 г.

 ------------

… Ближайшими преемниками Петра Великого издаётся ряд указов, на основании которых создаётся окончательная крепость крестьян… В царствовании императрицы Екатерины II крепостное право достигает высшей точки своего развития… «Мои люди», мой крестьяне», «хамы» и т.п. выражения становятся обычными в тогдашнем помещичьем разговорном языке… И крестьянин действительно становится теперь вещью, которой помещик распоряжается как ему угодно…

   «Наказание рабов, - говорит один француз, долго живший в России,- изменяется сообразно с расположение духа и характера господина или заступающего на его место… Самые обыкновенные исправительные средства – палки, плети, розги. Наказание производится обыкновенно на конюшне или в другом отдалённом месте, чтобы крики истязаемого не беспокоили господ. Я видел, что палками наказывали как за кражу, так и за опрокинутую солонку,… за пьянство и за мелкое непослушание, за дурно сжаренную курицу и за пересоленный суп… Какие только предосторожности не принимал я, чтобы не быть свидетелем этих жестоких истязаний, но они так часты, так обычны в деревнях, что невозможно не слышать постоянных криков несчастных жертв бесчеловечного произвола. Эти пронзительные крики преследовали меня даже во сне. Сколько раз проклинал я моё знание русского языка, когда слышал, как отдавали приказы о наказаниях».

 Жестокие наказания переходили порой в зверские истязания. До сих пор живы ещё в народе воспоминания об известной Салтычихе, которая зверски обращалась со своими крепостными и замучила 139 человек…

   Император Александр I запретил продажу людей на рынках, но вывести её оказалось трудно. Запрещение стали обходить, скрывая слова «купля-продажа» под выражением: «отдача в услужение».  Один священник рассказывал со слов старика, бывшего крепостного: «Бывало, наша барыня собирала парней да девок человек тридцать; мы сажаем их в тройки, да и привезём на Урюпинскую ярмарку продавать.  (Дело происходило в Саратовской губернии).. Я был в кучерах. Сделаем там на ярмарке палатку, да и продаём их. Больше всего армяне покупали. Коль подойдёт кто из начальства, то барыня говорит, что она отдаёт их в наймы. Каждый год мы возили. Уж сколько вою бывало на селе, когда начинаем собираться в Урюпино»…

   Тот же священник, рассказ которого мы только что привели, говорит: «Всем известны случаи, когда помещики – псари на одну собаку меняли сотню людей. Случалось, за борзую отдавали деревни крестьян».

*

5. Драка в церкви

 -----------

 «Б. В.» печатают следующую корреспонденцию из Ставрополья:

   По постановлению консисторского суда ряд священников подвергнут взысканиям. В прошлом году при одном только кафедральном соборе сразу отбыли наказание восемь священников, причем двое из них, как, например, священник Иоанн Крастиловский, отбывали наказание за незаконные поборы и рукоприкладство, проявленное ими в отношении своих прихожан. Священник сел. Митрофановского, Благодаринского уезда, о. Н. Яковлев подвергнут месячной монастырской епитимии и переведен в другой приход за то, что занимался ростовщичеством и тайной торговлей вином.

 Кроме того о. Яковлеву инкриминировалось следующее: беспрерывные тяжбы с крестьянами у земского начальника, выпытывание у прихожан на исповеди, почему они недовольны своим батюшкой, с кем и почему они дружат и т.д.

   На днях у сел. Ладовско-Балковском, Медвежинского уезда произошел следующий случай.  Сельская Покровская церковь была полна молящихся. Неожиданно в алтаре поднялся шум. Вслед за тем с криками:                             

«Караул, спасите!», - стремиглав выскочил из алтаря весь растрепанный дьякон Протопопов, вдогонку за ним выскочил псаломщик. Поймав дьякона за рукав, он стал упрашивать его, чтобы он замолчал, но дьякон, нервно жестикулируя, продолжал звать на помощь. Через минуту выбежал из алтаря и священник.

  - Хам, скотина, негодяй! - стал выкрикивать на всю церковь по адресу Протопопова разъяренный пастырь.

Как выяснилось, между священником и дьяконом возникло недоразумение на почве денежных счетов. Требуя от дьякона Протопопова 5 руб., священник схватил его в алтаре во время службы за горло и учинил над ним форменную кулачную расправу. Отвратительная сцена, происшедшая перед прихожанами в храме, произвела на них удручающее впечатление.

   (В газ. «Терс. вед.»., №185, 1913)

*

6. Екатерина Великая утешалась конём

 ---------

При реставрационных работах в Санкт-Петербурге было обнаружено кладбище, на котором захоронены лошади - любимцы русских императоров. На надгробных плитах выбиты имена и перечислены заслуги четвероногих друзей царствующих особ. Из письменных источников известно, что с особыми почестями был погребён любимый жеребец Екатерины II, с которым великая императрица имела «нежные» отношения.

Есть предположение, что она скончалась именно в момент любовного уединения с конём. Впрочем, недавно в Нью-Йорке с большим успехом прошла выставка под названием «Эротика-экспо». Огромный интерес вызвал у посетителей механический конь, предназначенный для сексуальных услуг. Не секрет, что многие порнозвёзды использует это изобретение секс-индустрии. Цена искусственного жеребца была 1395 долларов.

 ( В газ.: «МК», 12.03.02)

*

7. Проф. В. Тарновский. Извращение полового. чувства. С.Пб.,1885

 -----------

...У нас, особенно в Петербурге, благодаря многочисленным нумерным баням и баньщикам, существует множество пед...- проституток, живущих, так сказать, на артельном начале. Во Франции, Англии, Италии п-т всегда опасается найти в кинеде доносчика или, по крайней мере, шантажиста... Поэтому в Париже, Лондоне, Риме и т.д. п-тия требует чрезвычайной тайны, сравнительно значительных расходов и постоянно сопровождается известным риском шантажа. Кроме того, в            

Париже одно время   был даже учрежден особый надзор за мужской проституцией... Здесь, в Петербурге, вознаграждение кинеду почти одинаково с платою проститутке; при этом шантаж со стороны баньщиков, живущих артелью и поровну делящих прибыль - немыслим; надзора - никакого. Кроме баньщиков, контингент кинедов доставляют молодые извозчики, дворники, различные подмастерья недавно отданные в обучение и т.д.

   Вообще русский простолюдин, по отзывам всех известных мне п-в, относится крайне снисходительно к порочным предложениям, «барским шалостям», как он их называет. Отказывая или соглашаясь, он одинаково не считает предложения для себя оскорбительным, и по собственному побуждению не станет жаловаться, преследовать, а тем  менее обращаться в правосудие. Я знал активного п-та, в течении многих лет занимавшегося совращением молодых дворников, спящих ночью у ворот. Конечно, он получал нередко отказы, иногда очень категорические, но ни разу никто не угрожал ему жалобой...

   Четыре года тому назад в Петербургском Окружном суде разбиралось дело отставного рядового Алексея М., 55 лет, обвинявшегося в том, что совершал совокупления per amum et arem с тремя отданными ему на обучение мальчишками. Один из потерпевших, В. Ч., у которого при исследовании оказались несомненные признаки пассивной п-тии и который откровенно излагал все дело, между прочим показал: «я недавно приехал в Петербург из деревни, и я не знал здешних порядков, не жаловался, потому что думал, что здесь так делается у всех хозяев». Еще снисходительнее относится простой человек к предложению врожденных или старческих кинедов...

  Указанною легкостью удовлетворения порочной наклонности отчасти объясняется, как мне кажется, постоянно и быстро возрастающее у нас число п-тов вообще, и приобретенных в особенности, что не ускользнуло от внимания наблюдателей...

   В этом отношении, чем выше образовательный ценз - тем ниже нравственный уровень. Молодые люди из учебных заведений попадая в общество п -тов и становясь кинедами, скоро приучаются к трате денег, легко им достающихся и, быстро поднимаясь по лестнице безнравственности и преступлений, оставляют п -тию как занятие, относительно мало прибыльное... В начале 70-х годов одно из высших административных лиц Петербурга было уличено в п-тии и немедленно, без суда и огласки, удалено от службы и выслано за границу. Уличивший был продажный п-т, сын кучера, без средств и образования, глуповатый, но нахальный юноша. О происшествии много говорили...

 *

8. Л. Хуторский.  Что делает магарыч среди казаков?

 ------------   

С каждым годом среди казаков начинает созревать мысль, что оградить свое имущество от всяких насилий и хищений можно лишь только путем исключения из среды своей порочных лиц. С этой целью, за последнее время, в каждой станице, посредством баллотировок, составлялись списки и общественные приговоры на порочных лиц и представлялись надлежащему начальству на зависящее распоряжение. Явление довольно отрадное, но только нельзя при этом не отметить той особенности, при которй составляются подобные приговоры. В одной, например, станице, которой я не стану называть (да и в одной - ли?) имел место следующий случай. Один чеченец - торговец Н. был замечен станичниками в укрывательстве у себя подозрительных лиц. Желая избавиться от такого субъекта, общество той станицы постановило приговор - удалить его из станицы, как вредного элемента. Но не успело это постановление занестись на бумагу, как весть о нем с помощью некоторых общественных же представителей с быстротою молнии долетела до названного благодетеля, и он не замедлил явиться на сход, где и объявили ему постановление общества. Но от такого сурового постановления он нисколько не уныл. Строгим для него оно было лишь только до его появления на сход; прежде, чем предстать перед всесильным обществом, как оно себя величает, Н. переговорил с атаманом станицы, а потом уже стал просить общество о смягчении его участи.  

 Атаман, ссылаясь на то, что он дает честное слово, что принимать у себя он больше никого не будет, и, если ему простят, то Н. за это даст обществу на магарыч 10 рублей. Магарыч и деньги - вещи соблазнительные. Как и раньше, за магарыч это же общество, по ходатайству того же атамана, разрешило Н. иметь в станице собственный дом, так и на сей раз за обещанные 10 руб. тоже простило. Случай - ясно характеризует жадность казаков к магарычам и вообще к выпивке. Они простили виновнику Н. совсем не потому, что нашли его, быть может, правым, а только потому, что каждому представителю придется выпить по стакану вина.

  При этом ни один из представителей не подумал о том, что прощая Н., они тем самым наносят ущерб своему же благополучию. Живя между казаками и будучи сам казаком, но все-таки, отдавая должную дань справедливости, я должен, после личных наблюдений, к стыду нашего начальства, сказать, что нередко и очень даже часто у казаков просьбы, самые заслуживающие внимания, но без магарычей, остаются без внимания и удовлетворения. Стоит же только поставить магарыч общественникам, а особенно атаману, как вершителю дел и так называемым «горлопанам», и просьба, какова бы она ни была: законна или незаконна, основательна или нет, удовлетворяется не только одним лицом, но и целым обществом. За магарыч у казаков все невозможное делается возможным и плохое - хорошим. Покажите казаку деньги, дайте ему стакан вина или рюмку водки, и он - весь ваш: можно

 и земельку купить по дешевой цене на большие сроки, и пустячный какой-нибудь подряд поставить на солидную сумму и т.п. Одним словом, при помощи магарыча среди казаков всего можно добиться. Зная эту больную струнку казаков, многие очень искусно играют на ней. Вот почему и Н. не был выселен из станицы. За получением от него злосчастных 10 руб. общество уполномочило из среды себя почетного старика урядника-кавалера, заранее предупредив его вести все общество в ту чихирню, где вино и лучше, и дешевле.

   Желающих выпить за чужой счет нашлось так много, что за выставленными для них четырьмя столами все они не смогли разместиться, и многим пришлось стоять.

Придерживаясь старинного адата, блюстители общественного порядка разместились по старшинству и степени важности. Атаман станицы сел в переднем углу, рядом с ним, по правую сторону, помощник его и казначей, а по левую - почетный судья, тоже некогда бывший атаманом, и др. На импровизированный пир пришел и виновник его Н., шикарно одетый, как не ходит ни один казак, даже самый богатый: на нем кинжал в золотой оправе, такой же пояс и револьвер «браунинг». За первым стаканом вина почетный судья, как летами старше всех и убеленный сединой, провозгласил тост: «Давайте, старики, выпьем за здоровье Н.». Сказано - сделано. Прокричали ему троекратное «ура», а потом уже стали пить за здоровье каждого из присутствующих по предложению тамады.

   Вот что делает магарыч! И какой же? 10 руб. на целое общество, т.е. за не более, как стакан вина, они мощное русское «ура» кричат чеченцу, которого несколько, быть может, минут тому назад решили, как вредного, выселить из станицы... Пока Н. не ставил магарыча, был плохим, а как поставил его - стал не только хорошим и благонадежным, но даже стали пить за его здоровье и кричать ему «ура». Где же их совесть и справедливость?

   Но долго ли хватит 10 руб. на такую «компанию»? Как раз только, что называется, «помазать по губам». Не успели собеседники разлакомиться, как подаренных 10 руб. не стало, а выпить хочется.

   Будет из ряда вон выдающееся событие, если общественный представитель, при подобном случае, возвратился домой не пьяный. На сей раз находчивость им не изменила, накачав атамана с помощником, они получили еще полтора ведра вина, но и этого хватило не надолго, а аппетит к вину все разыгрывается. Достали еще вина, закуска все время отсутствовала... Впрочем казаки с этим не считаются: была  выпивка, а закусят они и «языком об зубы».

   Помня пословицу: «Кто смел, тот два съел», каждый старался «чужого» выпить как можно больше, отчего многие быстро захмелели, а в хмелю русский человек неспокойный. Кто-то предложил проверить - все ли деньги, подаренные Н., пропиты. Сделали учет своему доверителю и нашли, что часть денег он якобы утаил. Началась ссора, которая быстро затем обратилась в драку. Зрителю трудно было разобрать,  кто-кого бил, потому что каждый при взмахе кулаком и ударе противника сам падал. Чтобы прекратить драку и восстановить порядок, один урядник, бывший станичным писарем, стал кричать: «Стой, братцы, стой, не деритесь! А кто хочет напиться подюжей (сильнее), давайте сделаем складчину», - и первый бросил на стол полтинник.

   Но шум все еще не прекращался. Все были пьяны; один другого поднимал, и оба вместе падали. На это предложение желающих не оказалось. Тогда писарь протянул руку, чтобы взять свой полтинник обратно, но он уже куда-то исчез. Поднялся снова шум. Все это происходило за передним столом, где сидели почетные лица: атаман, помощник, почетный судья и др. Атаман, видя, что драке не будет конца и боясь, как бы не попало и ему (впоследствии он был удален от должности), схватя шапку, пустился удирать, оставив пьяную братию на произвол судьбы...

   Вот два финала от магарыча: простили замеченное преступление и, напившись пьяными, передрались. Пора бы казакам встряхнуть с себя, совсем уничтожить эти несчастные магарычи и относиться к своим постановлениям и защите как частных, так и общественных интересов посерьезнее, а не разевать рта, чтобы всякий за стакан вина влезал в него с ногами и ездил бы на казачьей шее, как это замечается в настоящее время. Только при этих условиях население может жить спокойно и большими шагами идти вперед.

   ( В газ.: «Терск. вед.», №276, 1910)

*

9. Д. Мережковский.«Ц АРСТВО АНТИХРИСТА». Из записной книжки писателя. Берлин, 1922г. 
-----------------------
« - Что вы делаете? Ведь вы Россию губите!» - сказал кто-то Ленину. - Наплевать нам на Россию! Россия для нас база. Нам не Россия нужна, а всемирная революция». О всемирной революции, т.е. о всемирном большевизме, большевики говорят совершенно открыто и совершенно искренне»… 

«У царя Николая был Распутин, у царя народа - Ленин. Тот мужик, этот интеллигент; тот изувер с Богом, тот без Бога. Как различны и подобны; …один и тот же хмель, русский бес, чёрный Дионис; одно и то же безумие хлыстовских радений, всё равно каких, монархических или анархических»… 

«Религиозный инстинкт русского народа обманут православием и самодержавием. Царь от Бога, был царь - был Бог;не стало царя и Бога не стало. Вот почему переход в полный атеизм совершился до того легко, точно в баню сходили и окатились новой водой. Раскрестились мгновенно»… 

«Вглядитесь в толпы Октябрьские: на них лица нет. Да, не уродство, а отсутствие лица, вот что в них всего ужаснее… Малые-малые, серые-серые, неразличимые, неисчислимые, насекомо-подобные. Не люди, а тля»… 

«Идучи по петербургским улицам и вглядываясь в лица, сразу узнаёшь: вот коммунист. Не хищная сытость, не звериная тупость главное в этом лице, а скука, трансцендентная скука «рая земного», «царства Антихриста»… 

«В Москве изобрели новую смертную казнь: сажают человека в мешок, наполненный вшами – вши заедают его до смерти»… 

«Палачи-китайцы продают на рынках вместо телятины мясо расстрелянных»… 

«Среди русских коммунистов - не только злодеи, но и добрые, честные, чистые люди, почти «святые». Они то самые страшные. Больше, чем от злодеев, пахнет от них «китайским мясом». 
*
10. Сергей Мельникофф. Сучья нация 

 

*