Тема 65. НЕВЕРОЯТНЫЕ ИЗУВЕРСТВА РУССКИХ ВОЙСК В НАД  ЧЕЧЕНСКИМ НАРОДОМ В 19-21 В.В.

======================================================================================

Лев Толстой про русско-чеченские отношения

Валерий Гальетов  перепечатал из  «Хаджи Мурат» ,  1 апреля 2010  
 ---------

...На другой день при докладе Чернышева Николай еще раз подтвердил свое распоряжение Воронцову о том, чтобы теперь, когда вышел Хаджи Мурат, усиленно тревожить Чечню и сжимать ее кордонной линией.
Чернышев написал в этом смысле Воронцову, и другой фельдъегерь, загоняя лошадей и разбивая лица ямщиков, поскакал в Тифлис.

XVI

Во исполнение этого предписания Николая Павловича, тотчас же, в январе 1852 года, был предпринят набег в Чечню.

Отряд, назначенный в набег, состоял из четырех батальонов пехоты, двух сотен казаков и восьми орудий. Колонна шла дорогой. По обеим же сторонам колонны непрерывной цепью, спускаясь и поднимаясь по балкам, шли егеря в высоких сапогах, полушубках и папахах, с ружьями на плечах и патронами на перевязи. Как всегда, отряд двигался по неприятельской земле, соблюдая возможную тишину
...

Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором Хаджи Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого останавливался Хаджи Мурат, уходил с семьей в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину.

Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи Мурату, теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать могилу сыну.

Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.

Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.

Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.

Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским, покориться им.

Старики помолились и единогласно решили послать к Шамилю послов, прося его о помощи, и тотчас же принялись за восстановление нарушенного.

---------

-- Так начинались отношения с Чечней!

http://maxpark.com/user/2824807702/content/482557

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1.  Русские зверства в Чечне. «…От взорванных тел оставались пыль, ногти и зубы» . -- ФОТО, КОММЕНТАРИИ 
2017 Апрель 17 
-------------- 
"Поможем умереть. ОМОН УВД ХМАО" 

Только бездонные голубые глаза позволяют узнать некогда обаятельную и деятельную Элиму в этой надломленной, потерявшей интерес к жизни женщине. Трудно поверить, что ей всего 42 года. Из них ровно треть – 14 лет – она отдала попыткам спасти своего единственного брата Адама, увезенного из родного дома во время зачистки в Грозном и осужденного на 18 лет тюрьмы. Недавно у нее обнаружили рак. Неоперабельная опухоль мозга. По оценкам врачей, жить ей осталось всего ничего. 

"Не осталось слез, и сердце перестало ныть", – сказала Элима, когда мы с ней прогуливались по маленькому городку недалеко от Праги. Казалось, она так и будет говорить односложно, короткими фразами. Но нет, все-таки разговорилась. 

Вторая война началась жестоко. Окружали дома, кварталы, районы, села и брали всех подряд. Насилие и продажа родственникам избитых до полусмерти людей и мертвых тел получили широкое распространение. Даже за заведомо ложную информацию о пропавших брали деньги, а потом матом прогоняли родственников, чьих сыновей, мужей и братьев увезли в неизвестном направлении. 

Адама забрали из его дома в частном секторе Октябрьского района города Грозного. Поздно вечером 16 апреля 2000 года у ворот остановились УАЗы, бронетранспортер, военные в масках вломились в дом и с ходу стали избивать молодого человека. 

*

*
Особую ярость у военных вызвала книга, которую читал Адам, – "Декамерон" Боккаччо. Один из военных швырнул книгу на пол и с грязной руганью стал топтать ее, а другой всех на глазах расстегнул ширинку и помочился на нее. Отец Адама возмутился: "Что вы себе позволяете, как вы смеете?!" На него посыпались удары прикладами автоматов, и он потерял сознание. На сползшую на пол у стены мать не обратили внимания. У нее тогда случился первый инфаркт. 

На рассвете соседка родителей Элимы примчалась к ней и сообщила, что ночью забрали Адама, а родители в очень плохом состоянии. Посоветовала взять побольше денег, чтобы у "этих ханты-мансийских нелюдей" выкупить брата. "Если не сегодня же, потом следов не найдете", – бросила она, убегая. 

"Я хорошо шила, и деньги у нас были", – продолжает свой рассказ Элима. Оперативная группа МВД РФ Октябрьского района Грозного располагалась в трехэтажном корпусе бывшего интерната для глухонемых. Когда вместе с мужем она пришла к главному входу, там уже стояли чеченцы, у которых накануне ночью увезли сыновей и братьев. На фасаде, на раме окна, заложенного мешками с землей, было написано белой масляной краской: "Нам пох… ваше горе". Стены были исписаны названиями городов и именами с фамилиями омоновцев, которые приезжали в Чеченскую Республику. Особенно врезалось в память: "Поможем умереть. ОМОН. УВД ХМАО". 

"Вся система так построена, что ты никто, а немытый хам с автоматом – хозяин твоей жизни. Я потом узнала, что все, что касается денег, отлично налажено. Вы даете деньги, и они уже не говорят "не видели, не брали". Деньги нас связывали неким договором. Не было случая, чтобы они отказывались от денег". 

В тот день у Элимы взяли две тысячи долларов, но брата не отпустили. Сказали прийти за ним следующим утром. На следующий день запросили еще полторы тысячи. Прождав до поздней ночи, Элима снова вынуждена была уйти без брата. На третий день выяснилось, что офицер-контрактник, который брал у Элимы деньги и обещал "посодействовать", уехал домой, в Ханты-Мансийск. Сообщивший эту новость сотрудник оперативной группы запросил уже пять тысяч долларов. "Теперь труднее. Он в деле, будет суд. Но ты не переживай, жив твой брат", – сказал он. 

Занятые в долг и отданные тому самому сотруднику пять тысяч долларов не помогли Элиме даже увидеть брата. Передачи с едой и одеждой брали охотно. Это потом она узнала, что омоновцы все оставляли себе. Элима уже не помнит, по чьей рекомендации наняла адвоката и сколько ему заплатила. Помнит, что денег ушло много. Все деньги, которые с момента ареста Адама она держала в руках, тратились на его спасение. До суда Элима похоронила родителей. В народе про таких говорят: сгорели от горя. Продала родительский дом и машину Адама за бесценок. "Денег не было, – рассказывает Элима, – руки не слушались, шить уже не могла". 

Наступил день суда. "В зал суда ввели что-то скрюченное, всклокоченное, которое, странно расставляя ноги, неуклюже передвигалось к клетке для обвиняемых при помощи конвойных… От моего крика конвойные у дверей сначала застыли, а потом направили на меня автоматы. Когда я осознала, что это что-то, которое враскорячку волокут – мой брат, мой мозг и сердце взорвались одновременно. Мне показалось, что мне снится страшный сон с чудовищами, который вот-вот закончится. Адвокат брал деньги, но ни разу не навестил брата! А его там пытали..." 

"Обвинения были наспех состряпанными и откровенно абсурдными. Судья просто обязан был оправдать Адама и освободить там же, в зале суда. Но судья не решился и монотонным голосом зачитал приговор: 18 лет в колонии строгого режима за терроризм и убийство. Адам никого не убивал! Через своих клиентов я выяснила, что тот русский, в убийстве которого обвиняли моего брата, всю жизнь пьянствовал и умер своей смертью. Его похоронили сердобольные люди, и я нашла их! Я разыскала место захоронения, сфотографировала. Свидетели клялись и божились, что тот умер сам. По крупицам я приносила адвокату, что мне удавалось выяснить… Но вдруг началось непонятное. Один за другим свидетели стали отрицать все, что до этого говорили мне. Чувствовалось, что они напуганы до смерти. Адвокат "потерял" мои фотографии, данные свидетелей и мои записи их рассказов…" 

== Рассказывая про пытки брата, Элима судорожно стискивает пальцы. == 

"До ареста мой брат был ростом 1,90 м. Высокий, статный молодой человек 20 лет, с густой шевелюрой. У него отбиты все внутренности. Переломаны пальцы рук: Адам отказался подписывать пустой бланк... Еще его подвешивали на турник с завязанными руками и ногами. От этого кости выходят из суставов. Он висел, а на голову надевали пластиковый мешок и завязывали на шее веревкой. Когда задыхался и терял сознание, снимали. Когда он дергался от удушья, причинял себе немыслимые боли… Ставили лицом к стене, руки на стену, заставляя широко расставить ноги. Били в промежность и кричали, что у него никогда не будет детей… 

В задний проход вставляли трубку, туда вводили колючую проволоку, а трубку вытаскивали. Колючая проволока остается в прямой кишке. Остальные сбегались смотреть, когда резко выдирали колючую проволоку с вывернутыми кишками! Они называли это "розой". Насильно открывали рот и паяльником прижигали полость рта. Он не мог ни есть, ни пить… 

В спортивном зале интерната омоновцы повесили крест из рельсов. К нему привязывали задержанных и пытали током. Выживших волокли обратно в камеру и бросали на холодном полу у входа… Кто быстрее ломался и подписывал на себя показания и приговоры – тех пытали для удовольствия. Омоновцы напьются, а потом развлекаются. 

Адаму еще не повезло, что он высокий. Его били и за то, что чеченец, и за то, что высокий. Били и говорили: "У тебя никогда не будет детей! Мы вас селекционируем!" 

Пока Элима металась от безысходности, командированный в Чеченскую Республику сотрудник ФСБ, представившийся Сергеем Бобровым, приходил к ним домой на "беседы", выясняя, когда она собирается обвязаться поясом шахидки. На недоуменный взгляд Элимы отвечал, что на ее месте именно так бы отомстил "распоясавшимся военным". 

"Когда в Москве я рассказала Анне Политковской об Адаме, она заплакала. Все это я наговорила ей на диктофон у них в редакции "Новой газеты". Она собиралась написать большой материал про Адама и других чеченских заключенных и выступить в Европе. Наши ребята из тюрем ей много писали. После убийства Анны меня нашли и угрожали. На кассете было все о нашей семье, захвате Адама, пытках, суде, кого и как я подкупала, чтобы облегчить страдания Адама. Сначала меня "трясли" федералы, а потом подключились кадыровцы". 

Элима объездила почти всю Россию. Вернее, те города, где есть тюрьмы. Денег не было, и она бралась за любую работу – от нянечки в больнице до уборщицы на вокзале. Античеченская истерия витала в воздухе, и Элима вынуждена была скрывать, что она – чеченка. Благо никто документов не просил и официально ее не регистрировал, чтобы не оформлять пенсию и социальные выплаты. 

Крохотный заработок Элимы уходил на продукты и медикаменты не только для Адама, но и для его сокамерников. Потом добавились расходы на оплату мобильного телефона, который у заключенных регулярно конфисковывают сотрудники тюрьмы – чтобы продать обратно. 

Спала где придется. Если повезет – в пустой палате, а в основном в каморке для грязного больничного белья. Первый раз Элиме удалось получить свидание с Адамом через год с лишним после его отправки по этапу. 

"Я взяла руки Адама и приложила к своим щекам, закрыв глаза. Он стеснялся своих изломанных пальцев. Шутил, что до свадьбы заживет. И я перед ним хорохорилась: мол, все у меня замечательно. Мы вспоминали наших родителей, детство, как мы купались на речке, ходили в лес за ежевикой. Даже кота Муську вспомнили и собаку Тарзана. Зная, что нас подслушивают и подсматривают, я сделала так, что он положил свою голову на мое плечо и как будто уснул. Вот в такой позе, при выключенном свете, он мне рассказал про зверства и пытки. Я гладила его по голове и нащупывала сплошные болячки и шишки. Что они сделали с моим братом? Будь они прокляты!" 

Адам не сдается и поэтому не вылезает из карцеров. Борется не только за себя, но и за ребят, которые оказались в еще худшем состоянии, чем он сам. Адам изучил Уголовный кодекс и Конституцию Российской Федерации и борется грамотно. К нему регулярно наведываются сотрудники ФСБ и прямо заявляют: из тюрьмы он никогда не выйдет. 

Адам рассказал Элиме, что чеченских заключенных заставляют брать на себя преступления, которые совершены даже после их ареста "Они не беспокоятся даже о простой формальности, что что-то с чем-то не сходится!" – восклицает Элима. 

"Почему наши ребята радикализуются? – риторически спрашивает она. – Половину наших здоровых, умных ребят незаконно пересажали в тюрьмы, чтобы один серенький, невзрачный человечек из КГБ смог править огромной страной и обеспечить сохранность наворованного его пьяницей-предшественником и его окружением. А остальная часть населения… бежит в Европу, другие – в… Сирию". 

За долгие годы Элима навестила не одну сотню совершенно незнакомых ей чеченских ребят, у кого из близких никого не осталось. Передавала продукты и весточки. По просьбе Элимы я не упоминаю город и номер тюрьмы, где содержится Адам. По ее словам, в России нет ни одной тюрьмы, где не было бы чеченцев, обвиненных в терроризме, бандитизме и незаконном хранении оружия. 


== Он позвонил глубокой ночью и сказал: "Я звоню из ада". == 

47-летний Мовсар участвовал в первой чеченской войне. Теперь он сидит в тюрьме в Архангельской области с приговором и сроком – 24 года строгого режима за терроризм, покушение на основы государственного строя и целостность Российской Федерации. Приговор точь-в-точь совпадает с приговорами тысячам чеченцев, захваченных во время зачисток в первые годы Второй чеченской войны. Мовсар не жалеет, что сопротивлялся. Но не может простить себе, что, вместо того чтобы активно влиться в политическую жизнь республики после Хасавюртовских соглашений, занялся восстановлением разрушенного отцовского дома. "Сначала надо было обезопасить место для дома", – говорит он. 

27-летний молодой человек в дубленке и вязаной шапке поехал защищать Грозный в середине декабря 1994 года на старой отцовской машине. По дороге заехал в кафе и набрал полный таз чеченских лепешек с творогом и несколько термосов чая для защитников столицы. Автомат и обмундирование подобрал на улице города уже на следующий день. 

Бойцы дудаевской армии не хотели, чтобы мирные чеченцы рисковали, и поручали им только оказание помощи раненым, доставку воды и продуктов. Когда бомбежки и артиллерийские обстрелы вытеснили чеченское сопротивление из Грозного, Мовсар – он этого не скрывает – примкнул к нему. 

"Я защищал свою страну от оккупантов. Президент России Ельцин официально заявил, чтобы все взяли "столько суверенитета, сколько смогут проглотить". После многовековых унижений чеченцы приняли решение отделиться от России. Мы не сделали ни одного выстрела на территории России. К нам пришли с оружием, и мы их встретили с оружием. Пришли бы с музыкой, и мы бы достали свои музыкальные инструменты. Я до сих пор уверен, что боролся против российского государственного терроризма", – говорит Мовсар. 

Военные в масках приехали за ним ранним промозглым утром 26 февраля 2000 года. Его, сонного, вытащили из постели, выволокли во двор и бросили лицом вниз в лужу с мокрым снегом. Заливающуюся лаем собаку пристрелил солдат, который беспечно курил и придавливал голову Мовсара тяжелым сапогом. "Чеченская тварина, будешь знать, как пасть разевать!" – выругался военный и потушил окурок о голову Мовсара. В месте ожога, на темени, волосы у Мовсара больше не растут. 

В это время военные перерыли дом в поисках оружия. Ничего не нашли. Не таясь, принесли из бронетранспортера мешок с оружием и, высыпав содержимое, оформили все на Мовсара. Под крики матери, жены и плач двоих малолетних детей его закинули в грузовик на голые, холодные тела со связанными руками и ногами, и увезли. Кроме Мовсара, прихватили большой ковер из гостиной, чугунные сковородки, казан и банки с огурцами из подвала. Ехали долго, стояли долго и наконец привезли на какую-то военную базу. Двое контрактников залезли в кузов, откинули брезент и стали играть в "ромашку": живой – не живой. Пинали сапогом сбоку, прямо под ребра. Было видно, что им не впервой. Застонал – живой. Молчит – подкатывали, как рулон, к краю и скидывали с грузовика. 

В живых осталось всего двое: Мовсар и еще один парень, у которого один глаз был черного цвета, а нижняя половина лица раздроблена. "Этот парень пытался раскрыть слипшиеся губы и что-то сказать. Но меня наотмашь ударили прикладом автомата, и я потерял сознание. Парня этого я больше никогда не видел. Скорей всего, он умер. Очнулся я в клетке, где не мог ни сесть, ни растянуться. В этой клетке я находился без малого три недели. 

Подбородок приходится прижимать к груди, согнутые колени на уровне ушей. Туалет – один раз в день. И такой холод! Я мечтал умереть. Клеток и людей в клетках было очень много. Каждые полчаса кто-то из охраны обходил клетки и чем-то тяжелым бил по верху. Забыться или задремать не было никакой возможности. Из этой клетки уводили на допросы, где пытали током. 

Приходит вертухай, открывает клетку, а человек должен быстро выползти из нее, разогнуться и побежать. Естественно, я не мог разогнуться – не то что бежать. Били жестоко. Споткнулся и упал – напускали собак. Вопрос на допросах был один: где Масхадов? Но и знал бы – не сказал. Требовали фамилии воюющих или воевавших. Щипцами дергали кожу, ногти. Подвешивали за ноги, одевали на голову пластиковый пакет и курили в него. Паяльником жгли пятки. 

Битье по почкам бутылками с водой – это самая легкая пытка. Выводили на улицу голыми, обливали водой из шланга и заставляли стоять. Водили вешать. Переставал дергаться – снимали. Снова и снова. Когда терял сознание, делали какие-то уколы. 

В клетках умирали десятками. Каждый день их оттаскивали другие заключенные. У умерших были переломаны и раздроблены кисти рук, ноги, отрезаны уши, переломаны челюсти. От избиений и пыток тела были ненормально черные. Нам приказывали их складывать штабелями и класть между ними взрывчатку. От взорванных тел оставались пыль, ногти и зубы. Нет тела – нет дела". 

В конце марта нас всех выпустили из клеток и повезли на какое-то поле. Военные были особенно злые. Всех нас, полураздетых, вонючих, поставили в один длинный ряд и сказали идти. Мы не знали, что стоим у минного поля. Думали, будут стрелять в спину. Один арестант вдруг сорвался с места, как безумный, а военные боялись идти за ним в поле. Нас всех погнали за ним, и сразу же начались взрывы. Тела летели вверх, разрываясь на части. Мы моментально покрылись чужой кровью, кишками и лоскутками обожженной кожи. А "безумный" все бегал, как заколдованный. Может, тогда у меня галлюцинации были, но я увидел, что лучи выглянувшего из облаков солнца освещали только его. Я молился и шел – и вдруг меня подбросило тоже. Но это взорвался товарищ рядом, а меня только контузило и ранило осколками. 

Когда на поле подорвались все, послали вторую цепочку арестантов-чеченцев – убедиться, что мин нет, и собрать остатки того, что было человеческими телами. Их же заставили вырыть траншею и закопать это одной кучей. Я молился, чтобы я там же умер, но для чего-то остался в живых. В клетку меня больше не сажали. Раны начали гноиться. Я их промывал водой, которую приносили пить. Неожиданно, примерно через неделю, меня отправили в Чернокозово. Там меня еще били. Оттуда в Пятигорск. Суд. 24 года". 

Тринадцать с половиной лет Мовсар уже отсидел. Полгода под пытками суд не засчитал, как горько шутит Мовсар, приняв это за санаторий. На вопрос, как ты выдержал все эти пытки, холод и голод, у Мовсара один ответ: "Всевышний только знает. Я давно умер, и я не тот, кем был. Если есть на земле ад, я в этом аду нахожусь. Только Всевышний поможет мне и другим чеченским ребятам, которые гниют в тюрьмах, в прямом смысле этого слова. 

В очередной раз я висел в камере около суток в наручниках и голый, в невозможном холоде. Сказать, что мне было больно – значит, ничего не сказать. Я кричал и дергался. Потом я шептал молитвы и желал себе смерти. Я взывал к Всевышнему, и у меня было ощущение, что там, где я нахожусь, его нет и мои молитвы ударяются об стены и сползают вниз. Я это видел и осознавал, что схожу с ума". 

Мовсар относится к числу несломавшихся чеченцев. Не идет на "сотрудничество" – выполнение грязных поручений администраций тюрем. Не писал апелляций, не думает обращаться с просьбой об условном освобождении и вообще ведет себя как человек, который знает, что живым из тюрьмы не выйдет. Почти все время проводит в штрафном изоляторе, где с 6 утра до 10 вечера обязан находиться на ногах в темноте. На стенах наледь, с потолка капает. На бетонном полу всегда по щиколотку грязная, мутная вода. 

В начале августа прошлого года к нему пришли сотрудники ФСБ и сказали, что принесли "горячий привет от Рамзана Кадырова". Мовсару предложили пойти добровольцем на Украину – воевать за Россию. За это, если выживет, ему обещают свободу. Мовсар выбрал тюрьму. И главное, как он говорит, таким образом убедился, что Рамзан Кадыров в курсе, что тысячи чеченских ребят гниют в тюрьмах ни за что. С середины августа прошлого года я потеряла любую связь с Мовсаром. 

== "Они мнят себя вершителями судеб" == 

Сотрудники российских тюрем, в массе своей, на контрактной основе воевали или служили в Чеченской Республике. Это накладывало отпечаток на работу по возвращении. 

Пытками, истязаниями, психологическим подавлением заключенных-чеченцев они повышают самооценку и двигаются по карьерной лестнице. Мне удалось поговорить с тюремным сотрудником среднего звена, который не похож на своих коллег. Он мог бы стать правозащитником, но считает, что, работая там, за колючей проволокой, сумеет сделать больше для страдающих людей. 

Назовем его Алексеем. 

– Значит так, я не называю имена, фамилии, должности и, как понимаете, название и расположение тюрьмы, где я работаю. 

– Несколько месяцев вы не соглашались на разговор. Что, в итоге, на вас повлияло? 

– В моей жизни было много несправедливости, и это замкнутый круг. Осознал, что надо начинать с себя, и хочу искупить свою вину, я не безгрешен. – Как вы пришли в тюрьму? 

– Как вам сказать, – из Чечни или через нее. Несколько раз по два-три месяца попадал туда в командировки. А до этого, после армии пошел в милицию – другой работы в нашем городке не было. Из милиции нас посылали на контрактной основе в Чеченскую Республику. Психологическая подготовка была конкретная, не мог даже дождаться, пока доедем. Хотелось всех порвать к чертовой матери. В реальность попал сразу – участвовал в спецоперациях по задержанию террористов. Сопровождал группы захвата. Вместе с избитым до смерти "террористом" ребята прихватывали добро из домов, бывало и машины забирали. Но наше начальство на это закрывало глаза. 

По возвращении с нами работали психологи. Успокаивался. Я и к батюшке в церковь ходил. Но то ли он меня не понял, то ли я его... Но потом все же решил, узнаю-ка я, в чем там дело с этой Чечней и этими чеченцами, чего им неймется. Брал книги в библиотеке, в интернете много информации нашел. В следующую поездку ехал с другими мозгами и глазами. 

– А сколько еще таких было среди контрактников, кто задавался вопросами? 

– Ни одного. По крайней мере, я не встречал. Вседозволенность и безнаказанность отрывает человека от реальности. Перед сослуживцами и начальством я никогда не показывал, что меня интересует что-то больше того, что начальство считает нужным. 

– Когда произошла переоценка ценностей? 

– В Старопромысловском районе, на улицу Заветы Ильича поехали брать пособника боевиков. Один из наших информаторов-чеченцев, мы их зовем "суками", донес. Приехали – там никого нет. Сидели в засаде, никто не пришел. Ребята голодные, злые, решили оторваться на жильцах дома. Выбили двери, заскочили. В нашем деле главное – это внезапность, крики и психатака. Используется мат, самый грязный. Это парализует. Квартирка была чистенькая, простенькая. Женщина лет пятидесяти и ее сын. Молодой человек, неестественно бледный, худой, с аккуратно причесанными волосами и огромными глазами, полулежал на диване. Мать его кормила с ложки. Наши решили, что он боевик раненый, и женщина за ним ухаживает. 

На крики "Встать!", "К стене, сука!", "Руки за голову! Ноги расставь! Пошевеливайся!" она встала и как-то снисходительно посмотрела на нас. Среди шума и мата она тихо, но четко сказала, что ее сын инвалид, он не ходит, и она сейчас покажет удостоверение инвалида... 

Тут у ее сына начался припадок эпилепсии. Но ребята накинулись, стащили его вместе с одеялом на пол и стали пинать. Он, как перышко, взлетал под потолок и, сложившись вдвое, падал обратно. Мать набрасывалась на них, как тигрица. Ей тоже врезали так, что она отлетела к стене. 

У парня из ушей и носа пошла кровь, а глаза остались очень широко открытыми, как бы удивленными. Переступили через тела, пошли на кухню. Прихватили все, что можно было погрызть, и ушли крушить и убивать дальше. В тот день за группой осталось двадцать с лишним трупов и пятнадцать захваченных из собственных домов молодых ребят... Мне было стыдно и больно. Я не убивал, но я стоял рядом и не мешал. Я перестал ездить с группами захвата. Потом я торговал трупами. 

– Объясните, что значит торговать трупами? 

– Очень просто. Привозят полутруп, уже обработанный нашими. В суровых условиях содержания многие не выживали. В автозаке пытали током. Усердствовали так, что у людей в буквальном смысле слова слетали крышки черепов. Паяльной лампой жгли. Ногти дергали плоскогубцами. Были у нас такие, которые любили привязывать живых людей к танку и возить по дорогам и полям. Привозили ободранные кости. 

Для содержания задержанных были вырыты ямы разных размеров. Туда наливалась известь и спускали арестанта. Известь разъедает. Сверху ямы прикрывались бревнами. В ямах побольше сидели и по пять-шесть человек. Мертвые там же лежат с живыми по нескольку дней. Чеченцы почтительно относятся к мертвому. Но тут мертвого клали ничком и сидели на его спине на корточках. В яме не выпрямишься. Там же справляли нужду. Мимо ям пройти невозможно было, такой смрад стоял! Люди мерли, как мухи. 

За ними приходили родственники. Но труп вот так просто не отдашь. Отчетность и все такое. Чеченцы знали, что мы не отдаем трупы, и предлагали большие деньги. Мы знали, что у семьи, как правило, нет таких денег и что их собирают в складчину родственники, соседи и даже все село. Эти деньги надо было делить с начальством. Я себе не оставлял за трупы денег, а брал только, чтобы наверх отдать. Я многого не мог сделать. Система тебя затягивает и обязывает. 

– Почему бы вам не оставить эту работу? 

– Вы думаете, мне дадут это сделать? Я умру от "сердечной недостаточности" или на меня такой компромат нарисуют... Но правозащитник не может сделать столько, сколько я… 

– В чем заключается ваша помощь? 

– Ну, помогаю я не всем. Отпетым негодяям не помогу. Вы понимаете, сразу видно по человеку, виноват он или нет. Был такой случай. Привезли парня-чеченца. Схватили на улице в Москве. Студент вуза. Просто прицепились из-за кавказской внешности, попал в жернова, так сказать. Я многое повидал на своем веку, но то, что вытворили с ним... Парень был совсем молодой. Его насиловали бутылкой из-под шампанского так, что бутылка треснула в кишке и обратно ее вытащили вместе с внутренностями. 

Врачей не звали пару суток. Я даже не знаю, как он не истек кровью и не умер от боли. Его прессовали целую неделю, и он подписал все, что ему подсовывали, в надежде, что на суде откажется от показаний. Суд пропустил мимо ушей признания, добытые под пытками, и парню впаяли 20 лет. Я спросил ребят, которые его конвоировали: а чего это вы с ним так? Они сказали, что у него судьба такая, и расхохотались. Вы понимаете, они себя мнят вершителями судеб. 

Я тоже избиваю, кричу, матерюсь, но без свидетелей помогаю, как могу. Если я уйду, мое место займет садист и изверг. Многие больные на голову. Неудавшаяся жизнь, безработица, взятки на каждом углу. Чиновники, которые жируют и плотно обосновались за рубежом. И эти ребята себя спрашивают: а чем я хуже? Избивать, мучить и пытать никто не мешает. Совершенно безнаказанно можешь это делать – только улучшай показатели. Твоему начальнику абсолютно до лампочки, как ты добиваешься показателей. Ты начальнику улучшаешь статистику, а начальник тебе – льготы, премии, звания. А ему, в свою очередь, его начальство дорогу открывает к карьерному росту и благам. 

Прокуратура и судьи прекрасно осведомлены обо всем. Все, что от следователей требуется, – не оставлять явных следов своей "работы". А остальное все на мази. Если попадутся, то они же без каких-либо угрызений совести засудят нашего брата так, что мало не покажется. Не ломающихся и отказывающихся давать нужные следователям показания заключенных чеченцев вывозят в тюрьмы Иркутской, Владимирской, Кировской, Свердловской, Красноярской, Омской областей, Карелии и Хакасии. 

На этих зонах существуют "пресс-отряды", или отряды-карантины. В "пресс-отряды" входят заключенные – убийцы и воры с букетом статей. Администрации тюрем создают для них льготные условия и легкую жизнь. У них свои спортзалы, там же, в колонии. Разрешается большое количество передач с воли, сигареты, выпивка, наркотики, женщины, телевизор, мобильные телефоны. Кроме облегченных условий содержания, администрация им пишет хорошие характеристики и выводит на УДО – условно-досрочное освобождение. 

– Чем еще вы можете помочь заключенным, которых считаете невиновными? 

– Обеспечиваю телефонами, лекарствами, продуктами, теплой одеждой. Многие очень больны и страдают от холода. Помогаю мстить беспредельщикам из пресс-хаты. Ну и сам тем гадам ставлю палки в колеса, как могу. 

– Как вы думаете, возможен ли пересмотр уголовных дел, по которым осудили тысячи чеченцев? 

– Возможен при одном условии. Если режим Путина рухнет, и военных лишат званий, должностей и привлекут к суду. Не только нынешних, но и бывших, которые на "заслуженном отдыхе". Для них эта Чечня стала манной небесной. Теперь даже дело не в одном Путине. Система себя чувствует безнаказанно и потеряла связь с реальной жизнью. Они только своего спасут, и то только ради шкурного интереса. Чтобы всех за собой не потянул. Даже если снять верхушку, в тюрьме ситуация не изменится сразу. 

Очень надо продумать этот вопрос. Если и начнут пересматривать дела, вперед полезут самые прыткие и живучие – гады. На них администрация пишет хорошие характеристики. А бюрократия – это бумажки, долгий и медленный процесс. Эти ребята плохи, совсем плохи. Вот мы с вами сейчас разговариваем, а в эти минуты их пытают, насилуют и истязают. Если их не пытают, значит они сидят в ШИЗО. В российских тюрьмах дело знаете как обстоит? Убийцы, воры и рецидивисты помогают ломать безвинно осужденных, чтобы те подписали явки с повинной. И они же выходят по УДО и на воле снова убивают и грабят. 

- На воле трудно убедить: то, что вы рассказываете - правда и такое в самом деле происходит? 

- Да дело не в этом. Кто сегодня заставит Кремль обратить внимание на чеченских заключенных? Кому они нужны? 

Амина Умарова - Радио Svoboda.org 
http://newrezume.org/news/2017-04-17-20855?comments_order=desc

*

2. Откровения российского оккупанта о зверствах в ЧР-ИЧКЕРИИ.

Nohchi Respublik перепечатал из www.nmayd.com 11 августа 2010

---------------------
И во время первой, и во время второй войны в Чечне я сам повидал немало смертей, видел убитых людей. Видел множество раненных и ставших калеками детей и взрослых. Видел горе, кровь и слезы.
И в то время, и теперь услышал немало историй о зверствах, чинимых российскими военными в отношении мирных жителей. Причем что примечательно, большинство этих преступлений совершали так называемые «контрактники».

То есть военнослужащие, которые проходят службу по контракту. Не 18–20-летние юнцы, а достаточно взрослые мужчины. Жители Чечни обычно зовут их наемниками. И это определение, на мой взгляд, подходит для них лучше всего. Ведь эти люди едут на войну, едут убивать других за деньги. Хотят построить свое счастье на горе, крови и несчастье других. Таких даже сами солдаты, те, кто призван на срочную службу по призыву, как я понял, не уважают и даже ненавидят.

Во время одной из своих поездок на конференцию в Москву, это было летом прошлого года, мне встретился бывший российский солдат, который служил в Чечне в 1999–2000 годах. Мы были в одном купе, познакомились, разговорились, вместе пообедали. Он немного выпил, и как-то между делом рассказал мне историю, которая потрясла меня до глубины души. Я его не просил мне об этом рассказывать, но его почему-то потянуло на откровения.
По словам этого бывшего военнослужащего, назовем его Владимиром, дело было зимой 2000-го года, а точнее в конце января. Подразделение, в котором он служил, бросили на «зачистку» в район поселка «Березка», что расположен по Старопромысловскому шоссе города Грозного. Среди них было много контрактников, которых солдаты-срочники называли «контрабасами». И все они, как утверждал Владимир, практически всегда находились в нетрезвом состоянии.

В то время в Грозном было очень мало людей, поскольку, ожесточенные бои за город еще продолжались, и все кто мог, бежали оттуда, бросив свои жилища и все имущество.
В одном из домов, по словам Владимира, военнослужащие наткнулись на семью из семи человек. Взрослых мужчин и женщин, а также молодых парней и двух малолетних детей солдаты сразу же расстреляли. В живых оставили только девочку, лет 13–14-ти, единственную дочь убитых хозяев дома.

Дом был разграблен, как впрочем, и все близлежащие домовладения, покинутые хозяевами, а затем подожжен. Девочку солдаты забросили в БТР и привезли на место своей дислокации, у поселка Загряжский в Старопромысловском районе.

Владимир рассказывал, что практически в течение недели, девочку насиловали офицеры этого подразделения. Происходило это каждую ночь, а нередко и днем. Вдоволь поиздевавшись над ребенком, командиры отдали ее затем на растерзание контрактникам.
То, что над ней вытворяли эти изверги, не поддается описанию. Ее избивали и насиловали по нескольку часов ежедневно. Причем не только по одному, но и группами по несколько человек. Девочка часто теряла сознание, и ее приводили в чувство, обливая холодной водой.

Через несколько дней непрерывных издевательств она была практически полумертвой. Девочка могла умереть в любой момент, и тогда ее решили, как заявил один из контрактников «в последний раз использовать с пользой для дела».

Как рассказывал Владимир, полуживого, раздетого догола ребенка подвесили за руки в одном из подвальных помещений так, что ее ноги едва касались пола. Затем туда привели задержанного ранее молодого парня. В течение нескольких дней несчастного жестоко избивали и пытали, требуя сказать, где спрятано оружие, и указать местонахождение боевиков. Но тот упорно молчал, несмотря на изуверские пытки, которые к нему применялись озверевшими контрактниками.
Они прижигали ему тело раскаленным железом, кололи и резали ножами, били дубинками и тяжелыми армейскими башмаками, но юноша постоянно твердил, что он ничего и никого не знает, так как совсем недавно вернулся из России. Владимир знал, что ни у этой крохотной девчушки, ни у задержанного парня, нет никаких шансов выйти оттуда живыми.

Как утверждает солдат, именно ему было приказано привести задержанного в помещение, где собралась группа контрактников и находилась девочка. По пути он шепнул задержанному, чтобы тот ничего на себя не наговаривал и предупредил, что в любом случае его на свободу не выпустят. Еле стоящего на ногах юношу завели в помещение и поставили перед распятой девочкой.
Контрактники вновь потребовали от него, сказать, где он спрятал оружие, сказав, что в противном случае они «возьмутся» за девочку. Тот продолжал молчать. Тогда один из контрактников подошел к подвешенной девочке и ножом отрезал ей грудь. Та дико закричала от боли, а юноша буквально помертвел, и попытался отвернуться от этого ужасного зрелища.

Но его стали жестоко избивать, требуя, чтобы он смотрел, как «по его вине» умирает девочка. Затем все тот же контрактник отрезал ребенку вторую грудь, и та потеряла сознание. Парень стал просить контрактников прекратить это изуверство, и сказал, что случайно видел, как один из местных жителей спрятал в водосточной трубе автомат, и назвал место. Это страшно развеселило контрактников.
Сказав, «ну теперь ни она, ни ты нам не нужны», они принялись добивать уже и так полумертвую девчушку. Вначале ей отсекли ноги топором для рубки мяса, затем отрубили руки, а когда окровавленный обрубок упал на пол — отрезали голову.

Куски тела бросили в огромный пакет, после чего вывели задержанного парня на улицу. Они отвели его на пустырь, привязали к ящику с тротилом, сверху положили останки девочки и подорвали обоих. Мертвого ребенка и еще живого молодого юношу.
Владимир сам плакал, когда рассказывал мне это. Он говорил, что «контрабасы» постоянно издевались над людьми, убивали без всякой жалости всех, невзирая на пол, возраст и даже национальность. Что даже солдаты срочной службы часто становились объектами для глумлений со стороны контрактников. Владимир сошел с поезда где-то в Воронеже. Больше я его не встречал. Правда он оставил мне свой номер телефона и взял себе мой, но мы так никогда и не созванивались. Да и зачем?
История, рассказанная этим бывшим солдатом российской армии, наверное, самое ужасное, что мне довелось услышать за все эти годы. Хотя повторюсь еще раз, я слышал и видел немало. К сожалению, я не знаю ни имен, ни фамилий этой девочки и парня.

Наверное, их родственники, если не близкие, то дальние, до сих пор ведут поиски, надеются, что возможно когда-нибудь они вернутся домой, и даже не представляют себе, какой мучительной и страшной была их смерть. А ведь у них нет даже могилы. Их просто разметали взрывом на куски и все. И сделали это военные, которые прибыли сюда «освобождать» нас от «международных террористов».

Я где-то читал такое выражение: «Кто убивал — будет убит, кто убивал по приказу — будет убит, кто отдавал приказ убивать — будет убит». И я очень надеюсь на то, что изверги в военной форме, зверски расправлявшиеся с безоружными людьми, женщинами, детьми, стариками, рано или поздно понесут должное наказание. И если не на этом свете, то хотя бы на том ответят перед Всевышним за свои деяния.
Асланбек Апаев
Председатель АНО «Комитет по защите прав вынужденных переселенцев», эксперт Московской Хельсинской группы

http://maxpark.com/user/1844519361/content/517201

ИЛИ ЗДЕСЬ:

http://hghltd.yandex.net/yandbtm?fmode=inject&url=http%3A%2F%2Fthechechenpress.com%2Fgenocide%2F12487-zhivotnye-so-stolitsej-moskva.html&tld=ru&lang=ru&la=1518542336&tm=1519500156&text=Животные%20со%20столицей%20Москва&l10n=ru&mime=html&sign=701f68cba5856290d055ed5819f32b61&keyno=0

*

3. ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЧНИ: АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ

Ты знаешь край, где слезы проливают?
Где дым над городами расстилается?
Где самолёты с бомбами летают?
Где эти бомбы на головы бросают?
Этот край Чечнёй называется,
Там дома в развалинах лежат,
Там фронтовые молнии сверкают,
И день и ночь там превратились в ад,
Там холодно, там люди голодают.
Этот край Чечнёй называется. 
Хизар Ахмадов 

Очередной чеченский геноцид. Более ста тысяч убитых, ещё больше раненых, покалеченных, лишённых крова. Подавляющая часть народа обращена в беженцев. А сколько людей изуродовано нравственно, духовно, - невозможно сосчитать. 
Человеконенавистнический беспредел, творимый русскими, не стыкуется ни с какими международными конвенциями. Уже в четвёртый раз за два века с географических карт Чечни стираются её населённые пункты. 
Массовое убийство чеченцев должно быть осуждено человечеством, а его организаторы должны быть привлечены к международному трибуналу. 
Здесь приведены только те материалы, которые были опубликованы в авторитетных газетах, отчётах правозащитных организаций и переданы в эфир радиостанцией "Свобода". 
Большинство приведённых свидетельств принадлежит узникам концентрационных лагерей и другим очевидцам страшных событий. Однако самые жестокие тайны войны унесли с собой её безвинные жертвы. 

------------------------------------------------------------------------------------
1. Газета "Московский комсомолец" печатает свидетельства под рубрикой "Боль, которая не пройдет.

Этими материалами "МК" продолжает хронику преступлений против человечества тех, кто развязал кровавый ад в Чечне". 7. 02. 95 г. под авторством А. Колпакова и Ю. Калинина дан материал ""Боевики" и "Миротворцы" (в лагере вас отфильтруют так, что мама не узнает)". 

***
"В строгом соответствии с рекомендациями Совета безопасности в Чечне завершен первый, военный этап восстановления конституционного порядка и начат второй, мирный. Считается, что главная разница между этапами в том, что сейчас основную роль в наведении порядка будут играть органы внутренних дел, а армия - оказывать им посильную помощь. 
Переход ко второму, мирному, этапу сказался на положении населения Чечни весьма существенным образом. Если раньше армия просто бомбила и обстреливала населенные пункты, то теперь милиция занялась каждым чеченцем (и не чеченцем) индивидуально. Задача - выявить и обезвредить боевиков. Делается это следующим образом - в населенный пункт входят подразделения ОМОНа и обыскивают каждый дом. В процессе обыска изымаются ценные вещи, ломаются предметы домашнего обихода, по желанию обыскивающих расстреливается домашняя живность. Понятно, с женщинами случаются неприятности. 
Но больше всего достается мужчинам от 18 до 50 лет. Их, не глядя, записывают в боевики, сажают в вертолет и увозят в фильтрационный лагерь Моздока для выяснения личности. Кроме того, лагеря есть в Ставропольской тюрьме и Пятигорске. 
Чеченцы никогда особо не горели желанием пускать российские войска в села. Но в одной станице, Ассиновской, все же рискнули: старейшины договорились с российским командованием, что они пускают омоновцев в село, не оказывают им сопротивления, а те совместно со старейшинами обходят все дома, убеждаются, что никаких боевиков там нет - и все расходятся, довольные друг другом. 
Впустили. Теперь в Ассиновской живет только ОМОН. Жители в ужасе разбежались по окрестным городам и селам. Беженцев из Ассиновской можно встретить на любой дороге и в любом населенном пункте. Кроме того, начали возвращаться из моздокского лагеря те, кто после восьмидневного выяснения их личности боевиком не оказался. С одним из них нам удалось побеседовать в больнице. 
Хасан Читаев, 52 года. Вся правая половина лица - сплошной желто-синий синяк. Худой, изможденный, постоянно кашляющий человек. Говорит почти без акцента, институт окончил в Москве.
"Меня забрали прямо из моего дома в Ассиновской. Сразу стали бить прикладами автоматов, затолкнули в машину, по дороге тоже били. Нас там было человек пятнадцать. Остановились где-то в чистом поле, нас вытолкали, положили лицом в грязь. Я слышал, они по рации переговаривались: "У вас сколько набралось? Ну возьмите еще пять человек, и мы высылаем вертолет". Прямо на дороге остановили машину, надергали оттуда пятерых, избили. Ленточки им повязали. Омоновцы в карманах зеленые ленточки носят. Завяжут тебе на рукав - все, теперь ты боевик. 
Моздокский лагерь - несколько вагончиков, стоящих на железнодорожных путях в тупике. В камере нас было двадцать человек. Били все время. Возле туалета стоит омоновец и всех, кто мимо проходит, охаживает дубинкой. Били, били, били... Там печку с утра топили, и было очень жарко. А пить давали одну кружку воды в дет на десять человек. И все. Есть вообще ничего не давали за все восемь дней. Вызывали на допросы, опять били. У меня сломана рука, переломаны ребра. Электрошоком пытали - вот следы. на руках. Честное слово, я уже готов был признаться. Думал, лучше тюрьма, чем это издевательство. Но тут вдруг всю нашу камеру выпустили. Часы, деньги, куртку кожаную отобрали в самом начале, а сейчас еще и ботинки сняли. Сказали: "Чтоб через 40 минут вас не было на территории Северной Осетии, а то опять поймаем и посадим". 
Я сам не знаю, как я добрался сюда, в Слепцовск, к брату. Дополз. Теперь лечусь ". 
А вот еще один рассказ. Правда, тридцатилетний парень очень просил не называть его имени. 
"Своей жизнью я обязан журналистам и еще кому-то из правозащитников, не знаю кому. Еще три дня назад я думал, что мне хана... 24 января нас арестовали на Самашкинском посту, всего 17 человек - все мирные жители. Требовали, чтобы мы сознались в том, что мы боевики. Потом подняли на вертолете, стали бить автоматами по лицу; одному выстрелили в голову и сбросили вниз, затем - второму, третьему, четвертому... Я думал, что уже все. Но меня избили до потери сознания и, наверное, поэтому не застрелили. Пришел я в себя, когда стали снижаться. Все мои земляки были страшно избиты. Когда вертолет опустился, к нам подошел майор и стал орать матом на офицера, бывшего с нами в вертолете: "Ты кого мне привез, я тебе разве этих говорил привезти?! А теперь иди их и расстреляй!" 
Но нас не расстреляли. Солдат срочной службы нам сказал: "Если вас повезут в Моздок, живыми вы не выйдете". Нам завязали глаза и снова погрузили на вертолет. И опять били страшно. Почти всем выбили зубы, отбили почки. А уже в Моздоке в вертолет заскочили омоновцы и били нас прикладами по голове. Когда мы уже не могли стоять на ногах, нас выкинули на землю, заставили приседать и отжиматься. Тех, кто не мог приседать, они убивали выстрелом в затылок. С нами был один 44-летний ингуш, он не мог приседать - ему отбили ногами все мужское, там все, как каша, было, - и его тоже застрелили. Потом мне приставили пистолет к затылку, но в это время кто-то ударил меня ногой в бок, и выстрел ушел в сторону. Тогда я стал кричать: "Я не боевик, я живу в России, приехал сюда, чтобы забрать мать из поселка". Но они продолжали меня бить. 
Другому человеку засунули за пазуху гранату и сказали, чтобы он достал ее со связанными сзади руками. И он порвал бинты - и достал, и его не били. А другому приказали бежать и падать, сказав, что если он добежит до угольной кучи, то останется жив. Но он не добежал... Самые страшные, кто там лютует, - это "рязанский конвой". Там вообще два конвоя - казанский и рязанский. Так вот, рязанцы одному ингушу за то, что он плюнул солдату в лицо, голову задрали и зарезали, как барана. Двух, которых взяли в Грозном, кастрировали прямо на наших глазах. Затем нас передали ФСК и поместили в вагон. 
Там у них три вагона, где содержатся примерно 250-270 человек, всех кормят сухарями и дают 150 граммов воды и день. Кроме этого, там есть еще много русских из тех солдат, что отказались идти в бой. Так вот, их заставляют таскать уголь целый день из одной кучи в другую и еще по 40 раз в день мыть полы... А в ФСК мне сказал майор: "Ты боевик или нет?" Я говорю: "Нет". - "Разберемся", - сказал майор. А потом пришли журналисты и представители ОБСЕ, и нас вскоре выпустили. Всего 9 человек. В общем, я думаю, что уже никогда не умру после этого". 

----------------
2. "Комсомольская правда", 14.12.94 г., Игорь Ротарь.

"А мне один черт, ингуш он или чеченец, - откровенно признался мне один из десантников. - Все они бандиты. И будь моя воля..." Что сделал бы тогда этот десантный офицер, повторять не стану. Стыдно и мерзко... 
Войска, войдя в п. Долинский, по накатанной схеме принялись чинить обыски, грубо пуская в ход кулаки и приклады. Один парень из местных возмутился,оказал сопротивление. Тогда его просто застрелили. И за оружие взялись мужчины из отряда поселковой самообороны: такие в дни войны сформированы практически в каждом чеченском селении..." 

----------------

3. "Известия", 29.12.94 г. Показания потерпевшего Тангиева из МВД Ингушетии. 

"17 декабря из Грозного в Назрань по трассе Ростов-Баку двигалась колонна из 9 - 10 автомобилей с беженцами. Я ехал в головной. У селения Ассиновский Сунженского района показалась навстречу колонна бронетехники российских войск. Военные открыли огонь без предупреждения. Был ранен водитель. Ехавшая с нами женщина выскочила навстречу солдатам с криками о помощи. Ее расстреляли в упор. Мы. бросились убегать, по нам тоже открыли огонь. Я и трое моих спутников были ранены, ползком добирались до ближайшего села. Судьба остальных беженцев мне неизвестна". 

------------------

4. "Комсомольская правда", 27.12.94 г. Валентин Каркавцев.

"У меня в руках листовка баркашовского "Русского национального единства": в ответ на "сознательно разжигаемую средствами массовой информации и многочисленными партиями и группировками прочеченскую истерию" решительные люди в черных одеждах со свастикой на рукавах готовы "оказать исполнительной власти как идеологическую, так и любую другую возможную поддержку". 

---------------
5. "Московские новости", № 66 от 25. 12. 94 - 01. 01. 95 г. Из статьи "Боюсь сойти с ума (исповедь летчика, производящего бомбометание)": 

"Я бомбил аэропорт не для того, чтобы ликвидировать бомбардировщики Дудаева, об этом смешно говорить. Нам объяснили, что необходимо нанести устрашающие удары, показать нашу потенциальную мощь... Применение самолетов - это безумие и варварство. Я так понимаю: Грозный решили полностью уничтожить... Большинство ожидает приказа о прекращении боевых действий. Никто не хочет, чтобы его фамилия попала в прессу: боятся позора и мести чеченцев. Психологическое напряжение снимают водкой. Чем дольше длится это безумие, тем отчетливее все понимают, в какую историю вляпались. Когда я услышал вопль отчаяния какого-то российского депутата, засевшего в Грозном, до меня стал доходить весь ужас происходящего. Я сегодня боюсь читать газеты и смотреть телевизор, чтобы не сойти с ума". 

-------------------

6. "Комсомольская правда", 6.01.95 г., С. Ковалев: 

"Видимо, устав бомбить Грозный, авиация перенесла свои удары на другие чеченские города. Пожалуй, более других досталось Шали. И если б здесь бомбили расположение танкового полка, но штурмовики раз за разом заходили на пригородный базарчик, били по легковым машинам ". 

----------------
7. "Независимая газета", 28.12.94 г. 

"... сотрудники МВД РФ, обнаружив в одном из сел 8 раненых ополченцев, выманили их у местных жителей под предлогом отправки больных вертолетом в госпиталь в Моздоке. Но потом сельчане нашли тела сброшенных с вертолета восьмерых раненых. " 

-------------
8. "Комсомольская правда", 6.01.95 г., С. Ковалев.

"Там в Чечне ведется планомерное убийство целого народа. А мерзавец Грачев заврался совсем и хочет уйти от ответственности, прикрываясь чужими жизнями. Под стать ему и шеф ФСК Степашин". 

-----------------
9. Радиостанция "Свобода", 11.01.95, "Liberty Life»: 

"На пленарном заседании Госдумы некоторые депутаты требовали прекратить вообще говорить о гуманизме. Об этом можно будет говорить, когда будет покончено с Чечней". 

----------
10. "Комсомольская правда", 11.01.95 г. Из статьи "У войны финансовое лицо": 

"Да, у войны - своя мораль. Она - в отсутствии какой-либо морали вообще. Наверное, потому так спокойно и технично объяснил мне полковник МЧС России, что увиденная мной в Чечне игла с хвостовым оперением - не начинка игольчатой бомбы, а всего лишь "лепесток" от специального снаряда. Того, что "разрывается в воздухе над скоплением живой силы и наносит поражение массового характера". Такое оружие, мол, придумали для войны с Китаем. Там, как знаете, обошлось. А вот в Чечне эти снаряды пригодились". 

------------
11. "Час пик", № 2, 11.01.95 г., Из статьи "Является ли преступлением троекратная бездарность?": 

"Военная истерия в Чечне продолжает нагнетаться. Российская авиация вовсю использует запрещенное оружие - снаряды с шариковой начинкой. В чем их особенность? Самолеты улетают, воцаряется тишина. Люди начинают выбираться из подвалов. А в это время в небе, да еще затянутом туманом, парит на парашюте небольшой продолговатый предмет. И через некоторое время взрыв - тысячи смертоносных шариков накрывают сотни квадратных метров. Вот эта стрельба, да еще и в тумане, и называется, видимо, "точечными ударами ". 

-----------
12. Радиостанция "Свобода", 11.01.95, " Liberty Life ": 

"Над грозненским водохранилищем многие очевидцы наблюдали, как российские самолеты сбрасывали какие-то химикаты. После этого, естественно, люди не могли пить оттуда воду". 

-------------
13. "Независимая газета", 14.01.95 г. Из статьи "Бои продолжаются": 

"Чеченскую трагедию до конца осознаешь не в Грозном, где за последние сутки противостояние значительно усилилось, а в детском травматологическом отделении Хасавюртовской центральной больницы, куда поступают раненые дети. Хирург травматологического отделения Сулейман Мантаков рассказывает, что из 60 больных - 58 раненые из Чечни... По словам Сулеймана, все больные тяжелые. Наиболее тяжелые - раненые осколками запрещенных Венской конвенцией шариковых авиационных бомб". 

-----------
14. Радиостанция "Свобода". В феврале 1995 г. многократно была в эфире специальная передача "Война против Чечни. Голоса без комментариев" (автор - Савик Шустер), Фрагменты передачи: 

"Слепцовская. Кабинет ингушского министра по чрезвычайным ситуациям. Входит высокий молодой человек. Лет тридцати, в темных очках. С ним другой, глаза в крови, темно-красные синяки, рука в гипсе. Сотрудник ингушской милиции. Он тоже прошел через фильтрационный лагерь в Моздоке. 
- Проехали один и второй посты. На втором проверили полностью машины, проверили документы. Потом меня обыскали: "Есть личное оружие?" Я говорю: "Нет". Обыскали, забрали деньги из кармана. Потом нам завязали глаза, поставили на колени. Дальше - избиения. Это была российская милиция. Это был ОМОН, милиция. Один другому говорит: "Куда едем?". Он говорит: "В поле". Приезжают, нас выводят из машины - троих. У меня были завязаны глаза, тем не менее я знаю ситуацию. Со мной были ребята, их расстреляли. Я каким-то чудом остался жив, не знаю как. Это, видимо, судьба. Они сломали мне руку, у меня два перелома. Перелом кисти, перелом пальца. Почки отбили, печень отбили, били прикладом. На лице, на голове - с этой стороны, сзади, в мозжечок били, в лоб били. Переносицу сломали. Я не оказывал никакого сопротивления. Там были люди в масках, лица закрытые. 
Правда, в вагоне никто не дрался, никто не бил. Единственное, что плохо: там раненым никто не оказывал помощь. Меня спрашивали: "Ты умер? Нет, не умер. Ты сам сдохнешь". Ни перевязку не делали, ничего. 
Там много людей сидит. Их фильтруют и отправляют. Единственное, что я слышал один раз, мол, может, посадим на электрический стул. Говорили не мне, а где-то рядом. Я такого зверства нигде не видел. Я понимаю, война, я понимаю, плен. Я понимаю, что военнопленных избивают. Я все это понимаю. Но я не был военнопленным. Я российский офицер. Я добровольно нахожусь в Российской Федерации. Я прошел армию, я служил в Советской Армии. У них была цель в данную минуту - деньги. Они специально поставили мою машину собственную, "Уралом" разбили мне одну сторону. Удостоверение, мой офицерский значок, личный номер, заграничный паспорт, техпаспорт автомашины, водительское удостоверение плюс деньги, крупная сумма, - все у меня было изъято, мне не возвратили. Когда следователь начал меня допрашивать - "Где ваши документы?" - я сказал, что изъяли. Он говорит: "Как же я вас буду выпускать?" Мне повезло, что меня выпустили. В этом мне повезло. Они меня хотели уже отпустить, но когда увидели у меня деньги, задержали. Они меня сбили с ног, завязали глаза, положили на землю, продержали несколько часов. Возили с базы на базу, завязывали глаза. Непонятно, куда тебя везут. Скидывают с машины. В кузове раненые. Это не боевики. Говорят: "Чего ты о него пачкаешься? Поставь на него ноги сверху". Поставили ноги сверху. Шапку забрали, кожаную куртку с меня сняли. Спрашивали: "У тебя "пушка" есть?" Я говорю: "Что это такое? Я не блатной". Я знал, что это такое. Они говорят: "А "бабки" у тебя есть?" Я говорю: "Откуда "бабки" все забрали". Сбросили, начали тут же в поле, в Моздоке, избивать. Избивали страшно. Озверевшие лица. И это внутренние войска. На летном поле в Моздоке. Они в синей милицейской форме. Это были работники милиции - по найму. Им лет по 30 - 35. 
Я одно могу сказать, и это будет честно: пограничники и солдаты ведут себя лояльно. Они объективно проверяют документы. Видят, что я работник милиции: "Счастливого пути. До свидания". Очень корректно, культурно недуг себя. Это пограничники и военные. А работники МВД, работники ОМОНа, спецназа - они творят... Я никогда в жизни не видел таких страшных лиц у людей. Можно подумать, что у них отняли семью. Там властвуют какие-то касты. Говорят: "Два туза. Расстрелять". Глаза завязывают, ничего не вижу. Только слышу, что идет стрельба. И ничего сделать практически, мне кажется, нельзя. Это беспредел. В наемной милиции разные люди. Одна группа другой не подчиняется. Руководству своему не подчиняются. То, что говорит полковник - "Прекратить!" - они не слушают. Я такого не видел и не слышал нигде. 
Станица Ассиновская. Чечня. Ингушетия рядом. Станица под контролем российского МВД. Проехать туда журналистам уже практически невозможно. Кто смог, убежал. Яха Аушева, Асламбекова, Магомет Мирзоев, учитель истории - сумели (они говорят по очереди). 
- Прямо на улицах хватали дедушек, молодых парней, мужчин из дома вытаскивали в машины и куда-то увозили. По всей видимости, в Моздок. Воруют всю аппаратуру, что увидят, ковры. Вплоть до картошки. Воруют все, что могут, все продукты, что есть в доме. Не стесняются, не брезгуют молодыми девочками. Телевизор уносят, ковры. Ничего не оставляют. Никому жить нельзя дома. Я с пятерыми детьми ушла оттуда. Мы боимся выходить, дома жить. Издеваются, насилуют, хватают. Берут в заложники, увозят неизвестно куда. 
- Воруют и мародерствуют. Мужчин вывозят из села, а над женщинами издеваются. Вот что они здесь делают. 
- Конкретно скажу по тем действиям, которые производились в станице в моем присутствии. Я буквально увидел то, что творилось в станице Ассиновская в течение одной недели. Ежедневно они забирают по 10 - 15 человек. Бесследно исчезают эти люди. Кроме этого, берут подростков. Мужчин. Раздевают, извините за нескромность, до самого нижнего белья. Снимают обувь. Кладут поперек БТРов. И с распеванием песен катаются по станице Ассиновской. Это я сам лично наблюдал. Все население, которое выходит из дому, загоняют в подвалы, загружают, как уже было сказано, вещи, аппаратуру, все, что попадается под руку. Не брезгуют ничем. Когда показывали художественные фильмы, где немцы во время войны ловили, бегали за поросятами, курами - то же самое и там происходит. В нетрезвом состоянии. Все, что могут забрать из домов, забирают, потом закидывают лимонками эти дома. Чтобы даже стен не осталось. 
Минимум ежедневно бесследно исчезает по 10 - 15 человек. Понятно, что боевиков в этой станице нет. Кто хотел воевать, были против российских -войск, они находятся в Грозном и других местах. А сейчас ведется тотальное уничтожение людей в этой станице. 
- Унижение мирного населения. То, что никогда в жизни нигде не было. Как можно уничтожать детей, женщин, девушек насиловать, издеваться, выкидывать мертвых из БТРов! И все это среди бела дня.Петр Косое, полковник, первый заместитель атамана Великом) Войска Донского. В Ассиновской был совсем недавно: 
- Насмотрелись, что творят наши эмвэдэшники. Вот тут я видел реальный фашизм. На твоих /лазах обыскивают, бьют человека, который ничего не сделал. Связывают проволокой руки. Что это такое? Это фашизм. Ленточки висят зеленые - сколько убил чеченцев - шесть штук у одного. Он у них там пахан. Паханизм. 
Побеседуйте с солдатами, как их наказывают. Какова идеология их агрессии. Как это им преподают офицеры. Крым потеряли. Мы должны тут отыграться на Чечне, показать всем, всему миру, что больше терять ничего не будем. И мы должны всем показать тут, какие мы, русские. 
Станица Червленая. Это уже северо-восточная Чечня. На границе с Дагестаном. Там установлена новая власть, власть временной администрации. Автобусная остановка. Подхожу к женщине. 
- Даже мирных людей убивают, говорит она. - Они же сельские. Приводят мирных людей, которые просто сторожили свои дома. Свое хозяйство. Вот этих людей тоже убивают. Они не разбираются. Заходят, убивают. Мужчина - мужчина. И все. Там большинство женщин ушло из города. Остались мужчины, чтобы сторожить свои дома. А их тоже убивают. Каждый день их везут, везут, везут. Мы их даже не успеваем хоронить. Есть люди, которых не можем вытащить, чтобы похоронить. Месяцами они уже лежат там. Солдаты убивали. Вот родственница до сих пор не может вытащить. Похоронила мужа. Они, тем более, российские граждане. 
Там зашли, увидели вещи, много товаров, увидели машину московской серии, иномарку. И потребовали: "Дайте ключи от этой машины". А у них нет этих ключей. Кто-то поставил машину. Сын говорит: "Мой отец поставил и уехал. Эта машина - у нас нет ключей". Его положили, вокруг стреляли, случайно пуля попала ему в голову. Убили его. Еще одного парня убили 23 лет. Товар забрали". 

--------------
15. Радиостанция "Свобода", 1.02.95 г.: 

"Сергей Сироткин, заместитель Сергея Ковалева, утверждает, что официальная информация на 90% лживая". Далее, обосновывая это утверждение, в эфире прозвучали слова и самого С. Сироткина: 
"В независимых средствах массовой информации часто в большей степени смотрят на происходящие события из Назрани, из Грозного, а по одной простой причине: Чеченская сторона абсолютно открыта для контактов, она доступна журналистам, и в очень тяжелых условиях они оказывают содействие, готовы к сотрудничеству. 
Военные всячески затрудняют работу журналистов: иногда по-хамски, иногда обстреливая. 
Полной информации с другой стороны быть просто не может, они герметичны сами. Когда за правое дело и правыми способами и правыми методами воюют, наверное, прятать нечего. Или есть, что прятать - по потерям, собственную бездарность прятать. Хотя это и бессмысленно. 
Для всех очевидно - есть необходимость прятать факты мародерства, фильтрационные пункты, пытки. То, что я называю фашизмом на самом деле. Все это я тоже видел, я знаю, почему они прячут. Я видел руки, чуть не перерезанные наручниками, которые надеваются не на запястья, а на кисть руки. И резиновой дубинкой бьют по цепочке, пока не начинают зиять сухожилия на наружной стороне кисти. 
Все это свидетельствует - им есть что прятать. Поэтому пусть они думают о том, как бы информацию с чеченской стороны компенсировать честной информацией с Российской стороны ". 

------------
16. "Литературная газета", № 9 от 1.03.95 г. Из подборки свидетельских показаний М. Яндиевой (общество "Мемориал") под названием "Возвращение в концлагерь": 

Идрисов Ахмет Хизирович, 29 лет, житель Грозного: "Днем 23 января 1995 года я ехал в сторону села Самашки. Между Серноводском и Самашками был остановлен постом МВД России. Показал документы. Осмотрели машину, обыскали карманы. Звякнули монеты в кармане - решили проверить. Вывели с трассы и надели наручники, посадили в машину рядом с их БТРом. Привели братьев Ганиевых - Микаила и Магомеда, Хаджиева Мусу (из Нового Ша-роя). Всем надели наручники. Вышли из бункера пьяные омоновцы, избили братьев Ганиевых, потом Хаджиева Мусу. Их тела жгли сигаретами. Через 20 минут опять высадили из машины и стали бить меня. На вопрос "За что?" ответили: "Тебя надо убить, ты наших убивал". Избивали до 4 часов утра. После этого всех рассадили в БТРах с завязанными глазами. По дороге предложили: "Давай заключим контракт: если успеешь выскочить наружу с лимонкой, из которой вытащена чека, то выживешь". Клали меня под колеса БТРа. После этого пересадили в вертолет. Летели около 5 минут, потом сели, взяли на борт других людей. Пленных стало 17 человек. Избивали всех. В сознание приводили штыками, кололи тела. Одного застрелили. Другому нанесли четыре раны штыками. Одного выбросили в полете из вертолета. Куда их везли, пленники не знали. У человека, которого выбросили, сняли перед этим золотые зубы, забили до смерти. Это были люди из ОМОНа, русские и нерусские, в масках. В лагере в Моздоке сидели около угольного склада. С вертолета в "воронок", потом в вагоны. Вышел из плена на 7-й день... 
Муталиев Амирхан Исраилович. 29 лет, житель Грозного: "... Встретили такими словами: "Привезли пленных боевиков". 30 человек внутренних войск. Все высокого и крепкого телосложения. Впоследствии они признались, что были контрактниками (Запорожье, Волгоград, Самара). Нас выгрузили, били на земле прикладами, сапогами. Меня уволокли в сторону, били шесть человек, стараясь попасть по лицу, около пяти минут. Каждого из нас били не меньше пяти человек. Подогнали "воронок". Тех, кто терял сознание, приводили в себя. Перед машиной меня снова били ногами. Закинули в "воронок" более 20 человек. Наши лица было трудно узнать. Везли 15-20 минут. Подогнали машину прямо вплотную к вагону, опять побили и загнали в плацкартный вагон. В купе нас написали 23 человека. Руки онемели, развязались сами. По одному стали выводить в другое купе и раздевали до гола. Освещая мощным фонарем, искали мозоли на руках и плечах (от автомата). Спрашивали: "Где воевал?" Опять рассовывали по купе. Нас стало 12 человек в купе. Дали сухари и воды в бутылках от сока. Солдаты в охране были разные: жестокие и не очень. Никто не спал. В 8 часов повели в туалет. Солдаты ВВ все в масках, друг друга по имени не называли. Вели в туалет, как зэков, под конвоем, бегом, с руками за спиной. Если кто-то не нравился стоящему у туалета солдату, тот бил. Унизительно спрашивали: "По какой нужде?" Давали десять секунд. Обратно в купе тоже бегом. Если замешкаться, то бьют дубинками. Если в туалете в баке не возьмешь воды, то оставишь без нее тех, кто ждет в купе. За все время, с 27 по 31 января, нам дали по банке рисовой каши на двоих (250?.). Очень хотели нас накормить свининой, но ее не оказалось. В основном были сухари, которыми нас кормили все эти дни. На второй день появились следователи (пять человек)... 31 января в 11 часов стали вызывать по фамилиям. Через решетку в стене отдавали изъятое. Заставляли подписывать бумагу, что не имеем претензий. Вывели из вагона - мы не знали где, но было много угля, дрова, забор, вроде базы. Недалеко от автостанции это было. Женщины какие-то нам подсказали. Перешли железную дорогу направо и вышли на автобусную остановку. Хомутаев Усман (бывший начальник 4-го цеха "Водоканала") с братом шли с трудом, я его не узнал, он не мог идти сам". 
Угурчиев Ибрагим, журналист, житель Грозного: "Выйдя из подвала, я пошел к своей квартире, хотел забрать кое-какие документы и некоторые свои записи. Когда я возвращался, услышал крик женщины в одном дворе. Я увидел нескольких солдат, волокущих едва живую от испуга девушку, а кричала ее мать или бабушка. Увидев меня, солдаты дали автоматные очереди, я успел спрятаться за угол... Через двое суток, 12 января, мы в количестве 12 - 13 человек, в том числе и две женщины, одна с грудным ребенком, выехали утром в десятом часу через 15-й мол-совхоз. Не доезжая до станции Серноводск, стояли российские внутренние войска. На посту нас всех проверили, когда подошла моя очередь, я достал из кармана удостоверение Союза журналистов СССР, диктофон с кассетой, ключи от квартиры, все, что у меня было в кармане. Их командир стал кричать, что, мол, мы, журналисты, ненадежный народ и он меня не отпустит, пока не узнает, что за запись в кассете. Я объяснил, что в кассете запись на ингушском языке о сельской жизни, интервью с главой администрации села Гази-Юрт и с директором средней школы том же селе. Но командир меня уже не слушал. Па БТРе повезли в Моздок... У вагончиков на запасных путях стояли высокие, как ни подбор, в масках и с дубинками военные, у некоторых были с собой овчарки. Сразу же начали кричать, подгонять и пускать в ход дубинки. Лейтенант, который меня привел, один раз обернулся и как будто ничего не слышит, а также не видит, потихоньку ушел, опустив голову. Так началось мое "путешествие" со спецназовцами по территории Российской Федерации. Обычно если люди едут на экскурсию, то гид рассказывает, какие вокруг достопримечательные прекрасные места на территории России. Но в моей экскурсии "гиды" были натуральные фашисты и показывали они мне, какие в России прекрасно сделанные "зэквагоны" и какие они сами прекрасные специалисты в своем деле: умеют бить кулаками, знают человеческие больные места, с одного удара любой теряет сознание, научились прекрасно хлестать дубинками, а когда надо, чтобы непонятливый не кричал так, будто его режут, прекрасно владеют приемами удушения. Все это я попробовал между вопросами о своем шпионаже и кулаками, и ногами, и дубинкой. Еле сказал, что все, что знаю, уже рассказал начальникам разведки и контрразведки. После этих слов офицер "смягчился" и пнул в живот так, что я потерял сознание. Когда пришел в себя, спецназовцы, наше без конца бить и пинать, заставили раздеться. Сняли часы с золотым браслетом, все это забрали, вместе с тем и бумажник с деньгами, и кожаную куртку. Этого всего я не увидел, когда снова пришел в себя после потери сознания... Все это продолжалось и в вагоне, который перевозил нас в Пятигорск, только когда раздевали для проверки, добавилась собака, овчарка, которая начала кусаться и дергать укушенное место, как тряпку, тут я понял, что дубинки и пинки перестали работать не из-за того, что они меня пожалели, а им нужно разнообразие, как концерт бесплатный. Потом так же "обработали" соседа, это оказался 18-летний ингуш Мейриев Магомет. Вот так мы и доехали до станции Пятигорск. Там в тюрьме им в голову пришел новый способ испытания. Поставили нас к стене, руки за голову, а ноги надо было раздвинуть сколько возможно. Для этого с внутренней стороны били ногами, пинали. Потом уже били дубинками по голове и спине, пока не упадешь, а следующий тебя пинает, пока снова не встанешь в той же позе. Когда у меня больше не было сил держать руки за голову, пнули ногой так, что оказался перелом ребра. Правда, после этого нас распределили по камерам, больше нас не били. Но это продлилось всего двое суток. То есть через двое суток нас отправили в ставропольскую тюрьму, и всю дорогу было так же, как от Моздока до Пятигорска. В ставропольской тюрьме прямо в лужу посадили на колени, руки за голову, и били, сколько могли. Только я поднял голову, ударили по лицу дубинкой, распоров кожу над бровью, после чего я потерял сознание". 

--------------
17. Газета "Смена", номера от 21.01.95 г. до 31.01.95 г. Выдержки из статьи А. Горшкова "Грозный: добро пожаловать в ад": 

"Что касается сообщений о сотнях и тысячах тонн гуманитарных грузов, которыми якобы завалена Чечня, то помощь поступает сюда весьма избирательно. Говорят, что значительная часть помощи оседает на авиабазах в Моздоке и Беслане - основных транспортных точках, через которые идет подпитка войны техникой и пушечным мясом. Значительная часть грузов, в первую очередь продовольствие, поступает военнослужащим, и лишь меньшая часть помощи доходит непосредственно до адресатов, беженцев и мирных жителей разоренного войной края. Причем и эта помощь, следующая по федеральной линии, распространяется лишь в районах, которые контролируют чеченская оппозиция и армия, и практически не доходит до юга Чечни и Ингушетии, где находится большая часть беженцев. <...> 
Объектами точечных ударов становятся жилые дома и больницы. Штурмовики устраивают настоящую охоту за машинами с беженцами. Бомбы и ракеты падают на горные села, где пытаются спрятаться от войны жители Грозного. По свидетельству очевидцев, некоторые летчики отличаются особой изощренностью. Через некоторое время после бомбежки они наносят повторный удар по тому же месту. Рынок в городе Шали бомбили 9 раз за несколько часов. За день только в этом месте погибли 89 человек. 
Местные жители, кажется, даже смирились с тем, что смерть ходит где-то совсем рядом. Они приспособились хоронить погибших во дворах и на пустырях. Они научились определять, откуда и куда бьет артиллерия, и отличать взрыв снаряда от разрыва мины. Они научились жить тогда, когда жить уже, кажется, невозможно. И при этом остались людьми. Мне почему-то запомнились старик со старухой, под близкую канонаду кормившие голубей только что полученным гуманитарным хлебом. Единственное, чего не могли взять в толк старики, зачем и почему их бомбят. Эти же вопросы, читались во взглядах всех мирных жителей, с которыми я разговаривал на улицах и в подвалах фронтового города. 
"Скажите, чтобы нас не бомбили", - потребовала у меня русская бабушка. Бабушка пережила в Грозном Отечественную войну и в красках вспоминала, как бомбили тогда. "По радио объявляли: "Воздушная тревога!" Все бежали вниз. Потом объявляли отбой. Мы выходили, обнимались. А теперь... Мой муж воевал с фашистами и такого не видел". Я не мог объяснить ей, что тем, кто отдает приказы, наплевать на нее и десятки тысяч других бабушек и дедушек, остающихся под огнем. 

ЖИТЕЛИ БАМУТА! 
Вас предали. Люди из окружения Дудаева говорят о том, что он с семьей уже сбежал за границу. Ближайшие помощники Дудаева "КАМАЗами " вывозят из Грозного награбленное у чеченского народа добро. Вас же они призывают сопротивляться и проливать кровь, чтобы успеть вывезти как можно больше. 
Не верьте им! 
Те из вас, кто продолжает держать оружие, - немедленно прекратите бесполезное сопротивление. Если из вашего населенного пункта будет открыт огонь по российским войскам, мы без промедления ответим мощными ракетно-бомбовыми ударами! Ваша жизнь и жизнь детей в ваших руках. 

***

Такие листовки нынче разбрасывают с вертолетов над чеченскими селами. Командование объединенной группы российских войск в Чеченской Республике, чьим именем подписано обращение, иногда держит свое слово: на протяжении последней недели Бамут не бомбили... 
Для остальных мирных жителей "уничтожение незаконных вооруженных формирований" обернулись беспощадной войной против населения, которое несет наибольшие потери в результате непрекращающихся обстрелов из всех видов оружия, за исключением разве что ядерного и химического. Впрочем, не стоит удивляться, если последнее будет использовано на этой войне. Не зря в Чечню командированы военнослужащие химических и даже биологических войск. 
Не будет преувеличением сказать, что мирное население, невзирая на национальность, оказалось заложником армии... 
Учитель пошел воевать против федеральных войск после того, как убили его лучшего ученика. Он рассказывает, что в дом, где жил парнишка, пришли солдаты. Они изнасиловали мать, издевались над подростком, а затем вставили ему в рот пистолет и застрелили. Учитель поклялся отомстить. Теперь он бандит. Таких немало среди тех, с кем второй месяц сражается в Чечне регулярная армия. Эти "бандиты" бросаются под танки, обвязавшись гранатами. "Бандиты" совершают заведомо смертельный рейд на личном вертолете Дудаева - минуя систему ПВО, они внезапно появляются над авиабазой в Моздоке, перепугав тамошних генералов. Они уже второй месяц путают все карты армейского командования, сорвав план маленькой победоносной войны. 
Когда министр обороны Грачев говорит, что в Чечне семнадцатилетние юноши сражаются с тридцатипятилетними профессионалами, я вспоминаю Рустама. С этим четырнадцатилетним боевиком я не раз встречался в Грозном на площади у кафе "Минутка". Он щеголял в подогнанном по росту камуфляже, а из-за пазухи у него скромно торчала противотанковая граната. На счету Рустама два бронетранспортера, подожженных "коктейлем Молотова". 
- Как ты это сделал? 
- Подбежал поближе и кинул бутылку. 
- Было страшно? 
- Привык. 
Со стаей таких же гаврошей я пил кофе, пережидая обстрел в одном из подвалов. Тринадцатилетний пацан-разведчик поделился со мной двумя сокровенными желаниями. Сейчас - достать оружие, а после войны - стать профессором. Когда бронетехника входила в город, мальчишки чуть не дрались друг с другом за право подбить танк. 
- Родители знают, что ты здесь? 
- Нет, мать еще две недели назад ушла в женский батальон. С тех пор я ее не видел... 
Победить в этой войне можно, разве что истребив непокорное население. Во всяком случае, ополченцы, с которыми я беседовал в Грозном, сдаваться не собирались. 
- Это очаг моих предков и я его буду отстаивать до последней капли крови, - слова женщины с автоматом в руке характеризуют общий настрой. 
Еще один мой собеседник работал в Москве заместителем главного инженера стройуправления при президенте РФ. Когда началась война, он вместе с семьей приехал в Грозный: 
- Я принципиально хожу в белой рубашке. Пусть таким - мертвым или живым - меня видят солдаты. Побежденным я не буду в любом случае, 
Как-то Павел Грачев сказал, что наши солдаты умирали в Грозном с улыбкой. Оставим это заявление на совести министра. Вопрос в том, знали ли эти ребята, за что они умирали? 
Партизанщина на долгие годы - это не возможная перспектива, а абсолютная реальность даже в случае скорого взятия Грозного. Для сотен и тысяч людей эта война не закончится уже никогда. Может быть, есть высшая справедливость в том, что те кто разрабатывал операцию, отдавал приказы, бомбил женщин и детей, до конца своих дней будут жить под страхом мести. " 

-----------
18. "Известия", 19.01.95 г. Из статьи "Партизанская война в Чечне": 

"Поднимаемся к селу Шатой. Нам говорили, что здесь, куда не так просто и быстро добраться прессе, особенно часты в последние дни авианалеты. Выходит, именно это славное местечко считается "партизанским гнездом" в верховных штабах нашей доблестной армии? 
Но достаточно одного взгляда, чтобы сообразить: только полный идиот разместит здесь какие-либо боевые формирования или военную технику. Село, хоть и райцентр, небольшое и открыто как на ладони со всех сторон. 
Едва останавливаемся, вокруг нас собираются люди. Все возбуждены. Кто-то сразу плачет. Оказывается, всего пару часов назад был воздушный налет. Но и вчера такой был. И позавчера. Только что убита женщина - беженка из Грозного, ранено трое крестьян, разрушены и побиты осколками от ракет жилые дома. 
- Уже пятый день эти дьяволы неизвестно за что нас карают, - говорит высокий парень, Халаш Балакриев. - Разбегаемся по селу, как зайцы. Но куда тут убежишь? Подвалов почти ни у кого нет, мы же не знали, что с нами, мирными жителями, будут воевать. Нас просто уничтожают. 
Молодая женщина, Лейла, беженка из Грозного. Гам она работала акушеркой в больнице. Осталась в городе разбитая квартира, брошены почти все вещи. 
- Главное, думали: спастись, добро-то наживем, - говорит она сквозь слезы. - Убежали к родственникам, в горы. А нас и тут достали, как будто охотятся за нами. И тут еще страшнее, чем и городе... 
В этом нам тут же приходится убедиться самим. Вдруг, как по команде, толпа замолкает, все испуганно смотрят в небо. Мы еще ничего не слышим. Только видим, что по всей улице замирают люди с запрокинутыми головами, жмутся к стенам, друг к другу. И тут же явственно слышится гул. Все - врассыпную, укрываясь кто где может. 
- Отъезжайте от нашего дома! - умоляет нас перепуганная женщина. - Они по машинам целятся! 
Гул стремительно нарастает. Бросаемся в машину, дергаемся с места, ощущая себя мишенью. Но через пять-шесть домов нам машет рукой какая-то старушка: 
- Скорей сюда, прячьтесь! 
Засекаем время. 13 часов 27 минут по Москве, 15 января. 
Пожилой крестьянин рядом вдруг говорит: 
- Будь проклята эта Москва! 
Налет разворачивается по всем правилам. Вспыхивают в небе гирлянды серебра - истребитель отстреливает сначала маленькие ракеты, отводя от себя вероятный удар противника. А вдруг у кого-то в хлеву хоронится "Стингер?.. 
Забегаем во двор. Тут несколько пожилых женщин: и чеченки и русские, с ними мальчишка - его колотит дрожь. Самолет вдруг сверкает двумя вспышками. Залп! Все приседаем, сжимаемся в кучу. К счастью, удар приходится в сторону. 
Чтобы немного успокоить мальчика, расспрашиваем его. 
- Как зовут? 
- Руслан. 
- Сколько лет, где живешь? 
- Тринадцать. Приехал с мамой из Грозного. 
И тут самолет заходит на второй круг, или это уже другой, напарник? Теперь он идет прямо на нас. С лихим посвистом прямо на нас, но плюс еще на несколько добрых сот ребятишек, женщин, стариков и озабоченных, чувствующих себя виноватыми от невозможности защищаться молодых людей. 
Старушка увлекает всех нас в угол к куче кирпича. Да разве спасет это укрытие, если удар будет близок! 
- Молитесь, молитесь! - быстро командует старушка. Мы вжимаемся друг в друга. На разных языках женщины отчаянно бормочут молитвы, пытаясь спасти себя и нас. 
Вот он - удар! На той стороне улицы. Потом все стихает. Женщины в слезах, теперь уже не молятся, а посылают проклятия вслед налетчикам. Сразу становится слышно, как в других домах и дворах звучат такие же бессильные проклятия, надрывно плачут дети. Люди выходят на улицу, ищут друг. друга, осматриваются. И вот уже опять бегут к нам, зовут посмотреть результаты очередной атаки. 
Ракета ударила рядом с больницей, пролетев почти над головой главврача Гайсана Саутиева. Осколками выбитых оконных стекол изранена, искромсана молодая женщина Берлант Кабаева. Она вся в крови, ее сотрясают рыдания от боли и ужаса. 
В больнице много раненых. Никого из них, при всем желании, нельзя принять за боевиков. Женщины, дети, пожилые люди. Да и село, его окрестности совсем не похожи на военную базу. За время, которое нам приходится провести здесь, успеваем исследовать местность достаточно тщательно - где на машине, где пешком, где на корточках или ползком. Можем заверить военных начальников: крепко ошибаются они в своем маниакальном намерении уничтожить военную базу именно здесь, в селе Шатой. Это, впрочем, относится и к другим горным селам, которые мы объезжаем по петляющей во все стороны дороге и которые подвержены, в эти дни почти непрерывным бомбежкам. 
В село Борзой приезжаем, когда семья Кемильбека Ерзенукаева собирает пожитки из разбитого утром дома, чтобы вывезти их к родственникам. В доме вместе с беженцами было тридцать человек, в том числе больше десятка детей. Две ракеты попали во двор и сарай в полвосьмого утра. Дети еще спали, это уберегло их от осколков. Убиты три коровы, лошадь, полуразрушен дом. Но уезжает семья со своими постояльцами не только потому, что жить здесь теперь холодно и неуютно. Боятся нового удара. 
- Они любят возвращаться еще раз бомбить в то же место, поясняет старик Кемильбек. - Вот позавчера разбили дом в селе, люди только стали порядок какой-то наводить, вещи собирать, эти снова - тут как тут, ракету пустили и из пулемета по людям. Так что не задерживайтесь, скоро прилетят. 
Старика чутье не подвело. Уже по дороге в другое село видим, как над тем местом, где мы разговаривали со стариком полчаса назад, снова выходят на боевые развороты два самолета. Через некоторое время слышим теперь уже отдаленные от нас удары. 
Зачем столь методично, упорно бьют по действительно мирным селам российские самолеты, сказать трудно. В самом деле принимают их за военные базы, за место жительства боевиков? Не верится. 
Мы видели в горах боевиков, но совсем в других местах, на других маршрутах. Видели и совершенно укромные, достаточно обширные места, вполне пригодные для надежно защищенных боевых баз. Возможно, их и имеют в виду дудаевцы в перспективе партизанской войны в горах. Похоже, она уже на пороге. 
Вооруженных сторонников Дудаева в селах довольно много, мы убедились в этом. Как и в решимости этих людей при необходимости уйти в горы и продолжать сопротивление оттуда. Новый этап войны может стать куда более затяжным и жестоким. 
А пока каждый день над высокогорными селами, угрожая смертью, идут в атаку с разворота самолеты, атакуя "противника", с которым справиться очень легко". 

--------------
19. "Независимая газета", 27.01.95 г.: "Кремль недоволен поведением". Из интервью с Президентом Республики Ингушетия Русланом Аушевым: 

"... А что касается точного определения конфликта, то мы наверняка скоро его услышим. Но для меня важнее сама суть - идет методичное уничтожение мирного населения. По масштабам бомбежек это геноцид, уничтожение целого народа. Это хуже, чем депортация. Сегодня многие старики, сравнивая происходящее с тем, что сделал в свое время Сталин, говорят, что это была просто культурно-туристическая прогулка с Северного Кавказа в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию. Старики говорят: там хоть не убивали, не бомбили - затолкали в теплушки и увезли. 
- Взят президентский дворец, российские войска контролируют северную часть республики, ополченцы постепенно отходят к югу. Что это - конец войны? 
- Нет, просто начинается другая война - партизанская. Собственно, она уже началась. В тех же северных районах между российскими порядками передвигаются ополченцы, которые ведут боевые действия. Кто-то пока из местных без оружия, но они тоже готовы воевать, хотя и понимают, что в конце концов их задавят. Вся мощь вооруженных сил России находится под Грозным, кроме разве что ракетных войск стратегического назначения и подводных лодок". 

-----------
20. "Известия", 28.01.95 г., статья "Дубинкой и матом по правам человека": 

"В Моздоке, в расположении объединенной группировки российских войск, в тупике железнодорожных путей стоят вагончики. Вагончики необычные - зэковские, т. е. вместо плацкарта или купе - камеры. Это фильтрационный пункт. Сюда, как принято во время войны, привозят из Грозного, а теперь и из других воюющих районов Чечни тех, с кем не получилось разобраться на месте. Попасть на филътрационный пункт в Моздоке не удалось: для этого, понятное дело, нужно разрешение командования внутренних войск и ФСК. Однако офицер штаба внутренних войск, с которым довелось говорить в Моздоке и которого я поостерегусь называть, подтвердил и наличие самого фильтрационного пункта, и то, что там содержится немало людей и что близко подходить к этим вагончикам лучше не стоит. Группе уполномоченного по правам человека Сергея Ковалева и автору этих строк удалось встретиться с одним из тех, кто прошел через этот фильтрационный пункт и кому посчастливилось выбиться оттуда живым. Зовут ею Азамат Парагулмов. Ему около 40 лет. Ингуш. Когда-то, в другой жизни, до 1 января 1995 года, он жил в Грозном, на улице Первомайская, 62. Теперь живет в другом месте, лечится. Что с ним и его товарищами делали, вы сейчас прочитаете - это расшифровка магнитофонной записи. Комментария она не требует, хотя ответ из военной прокуратуры - не помешал бы ". 
Евгения Альбац. "Известия". 
Рассказ Азамата Парагульгова, записанный членами группы уполномоченного по правам человека Сергея Ковалева в Назрани, редакция не правила, лишь убрала повторы. Этот рассказ перед вами: 
"Меня взяли первого января в Грозном. Утром, после штурма, когда стрельба чуть-чуть стихла, я пошел к приятелю - он жил на Татарской, 27. Его фамилия - Хамидов, он майор ФСК. Постучал в окно его дома, Хамидов вышел. Тут нас и окликнули солдаты. Спросили: "Кто, что?". Мы ответили, что живем здесь. Хамидов сказал, что он майор ФСК Ингушетии. Те на нас матом: "Какая... ФСК, какая... Ингушетия. Вы - корректировщики (огня)", - говорят. "Оружие есть?". Хамидов ответил: "Да, есть табельное оружие". Отобрали. Повели. Сначала держали во дворе. Туда солдаты притащили бидон спирта. Били. Потом затолкали в люк. 
Ночью слышим: "Выходите по одному, будем расстреливать". Хамидов вылез - его железкой по голове. Он обратно свалился. Я шевельнулся - они очередь дали: пуля попала в одеяло. Ну пьяные они сильно были... Потом меня вытащили, тряпку в рот затолкали, начали автоматами бить. Но не расстреляли. Из разговора я понял, что те, кто нас взял, связались со своим штабом - он на консервном заводе был, нас потом туда отвезли, и там генерал-майор приказал, чтобы нас расстреляли - дважды давал приказ расстрелять. Но офицер, кажется Шугаев его фамилия, нас не расстрелял - его потом, уже на консервном вызывали, генерал на него орал - что приказ не выполнил, но это потом уже было, когда в штаб нас отвезли. 
А тогда меня избили, руки- ноги капроновыми жгутами связали и повезли на перекресток, к дереву алюминиевой проволокой привязали. Сказали: "Сейчас ваши будут стрелять. Если тебя своей миной не накроет, мы тебя в три часа расстреляем". Начался обстрел. Мины плотно ложились. Они в окопах на матрасах лежали, наблюдали - попадет в меня или нет. По-моему, это омоновцы. были, потому что солдаты советской армии от БТРов не отходили, а эти все по дворам шныряли. Ну, в общем, кончился обстрел, меня офицер в бушлате отвязал. Завел меня обратно в подвал. Хамидов там сидел - ему было плохо, его рвало - у него сотрясение мозга было. А я ничего, нормально. Только нос был разбит, кровь шла, дышать было трудно, и соображал я после побоев плохо. Еще злой я был: это ж надо, ни на той, ни на другой стороне не был, не воевал, а в такую мясорубку попал... 
Пока сидел, слышал, как раза три они по рации связывались, матом орали на своих: вы уже полчаса, как накрываете нас... раза три у них такие перестрелки между собой были. Потом нас повезли на консервный завод - я знаю, я там работал. Мешки нам на голову надели. Привезли. А там кричат: "Кто такие?" Те, кто нас вел, отвечают: "Корректировщики". Те кричат: "Расстрелять". Автоматом стали бить - кто прикладом бьет, кто ногой. Я этому, кто меня вел, говорю: "Ты хоть скажи, что сотрудники ФСК... "Шум, гам, мат, завели в помещение, в коридор перед кабинетом - там полно офицеров, и генерал там сидит. Первым заходил Хамидов, потом Нахаев, третий я... Генерал кричит: "Какие пленные, какой допрос? Я вчера ночью дал приказ - расстрелять, зачем взяли?". 
Хамидов стал объяснять. Генерал из-за стола вылетает, табуретка упала, он два раза Хамидова ударил. Шум, гам, бардак, меня завели, я избит уже был. Фамилию генерала не знаю. Но он там всем распоряжался. При мне по рации кричал: "Какие девятиэтажки, какие пятиэтажки, какой жилой массив! Снести все к... матери". Потом нас опять били. Потом - снова допрос. Завели меня. Двое сидят. Тот генерал, который орал, спокойно сидит, ничего не говорит. Другой - без знаков различия, но держался так, что казалось, он главнее генерала, крупное лицо, черные брови, усы, по-моему, были. Он меня спрашивает: "Ты будешь жить?" Я говорю, не понял. Он повторяет: "Ты жить будешь? Ты должен сказать, что вы все трое - корректировщики. Сам лично двоих этих ты расстреляешь - тогда будешь жить". Я ему говорю: "Мы не корректировщики, какие мы корректировщики, мы сотрудники ФСК". Он на меня матом. Я ему: 
"У нас начальник Степашин". Он матом этого Степашина... Хамидова завели за угол, там какая-то комнатка была, и стали его бить. Потом так дали, что он вместе с дверью стеклянной вылетел. Хамидов уже кричать не мог - только стонал. Потом привели его, к стенке поставили, он стоять уже не мог. Видно, по почкам его били, по печени и по голове. Пять-шесть человек его били... 
Минометный обстрел начался. Слышу, генерал кричит: "Командира БТРа ко мне". А тут сзади, кто стоял, затвор передернул, говорит: "Сейчас мы кончим вас". Командир БТРа вышел от генерала и говорит: "Если я вас повезу, вы у меня до места не доедете". К БТРу нас повели. Мешки на головах, спотыкаемся, падаем. На руки наручники надели. Меня в ящик у бокового люка БТРа затолкали прикладами. Кто-то на руки мне сел и стал наручники давить. Я потом этого парня в Моздоке видел, он в маске был. Но мне повезло, у меня руки тонкие, а у Хамидова толстые, ему в наручниках было совсем плохо. Когда уже поехали, минут через пять включили отопление и трубку отопления в мешок мне ввели, горячий воздух стал идти. Они, видимо, и довезти не хотели, и расстреливать не хотели. А БТР был забит хламом, ну тем, что они в домах подбирают, - ковры, коробки. 
Едем, я чувствую, что задыхаюсь. А только шевелиться начинал, они лупят. Одна злость меня спасала. Примерно за час до Моздока - так я потом подсчитал - обстреляли нас, засада была. Час стояли. Слышим, кричат: "Медведь побежал, медведь побежал", - и стали стрелять. Потом другие, которых на "Уралах" везли - их человек 70 было - нам уже в Моздоке рассказали: они вытащили человека со связанными руками и сказали : "Добежишь - свободен". А он спрашивает: "А вы стрелять не будете?" Ему говорят: "Нет не будем. Мы знаем, ты все равно не дойдешь до дома, только бежать надо". И он побежал. Его из автоматов стали стрелять... Пленных, или как мы там назывались, везли два БТРа, я номера помню: "КА-111" и "КА-112" и машины, "Уралы". На машины людей укладывали штабелями: друг на друга. По пять-шесть рядов. Потом, когда в засаду попали, у одного "Урала" колеса спустили. И всех перегрузили на один "Урал". Люди, что внизу, на дне машины были, совсем стали задыхаться. Уже в Моздоке, при мне, три или четыре трупа из машины выбросили... 
В общем, где-то час оставалось до Моздока, дышать уже стало невозможно, задыхался я совсем. Шевельнуться не могу. Тогда я стал кричать и вылезать из ящика. Меня втроем стали автоматами бить, а я не реагирую, они бьют, а я вылезаю. Так я вылез, они еще минутки полторы меня побили и перестали. Так я доехал. Приехали. Выйти я не могу - выкатился на землю. Ноги отекли. Пока поднимался, трупы начали с машины скидывать. На меня орут: "Не поворачиваться, бегом, бегом". Чувствую, что если заминка будет, точно пришьют. Я побежал, залетел в вагон. Это был вагон для заключенных. Третьим я был. Потом стали других вводить, пятьдесят три человека насчитали на вагон. Сидим. Кто воды просит, кто чего. В туалет не выводят. Кроют матом: "Какая вода". 
Через час приходит начальник караула, и Хамидов попросил его снять наручники. А руки в тепле стали нагреваться, раздуваются - тяжело, жжет. Надзиратели пошли к тому БТРу, на котором привезли, а им, как я понял, говорят: "Ключи в Грозном забыли, завтра утром привезем". Кроме нас, в наручниках никого не было. У других руки связаны, жгутами были. Через час нашли напильник. Распилили. Вагон забит. Жара. Духота. С нами был парень, которого в Грозном взяли, когда он воду пошел добывать. С канистрой воды и взяли. Он рассказывал, что ему руки-ноги связывали, и штык-ножом подошву протыкали. Проткнут, и спрашивают: "Ну как, чеченец, нормально?" Но он не орал. А обувь у него забрали. Еще окурки об него тушили - в двух местах. В общем, кровь у него текла. Фамилия его тоже Хамидов, а имя, кажется, Хасан, он уроженец села Терского. Так день прошел. На следующий день - допрос. Первым на допрос повели Хамидова. Слышно, как спрашивают, что отвечают и как бьют. Били дубинкой. Был еще один Хаджиев Руслан - работник Кредобанка Грозного. Он просил связать с Автурхановым - мол, родственник. Он из Киева прилетел, из командировки. Его взяли на Первомайской, возле Кредобанка. Взяли его на допрос, он рассказывает, его слушают, все вроде ласково, а потом слышно - удар дубинкой. Раз, два, три. Еще смеется тот, кто бил. Он в маске был. Ну, в общем, его завели обратно к нам в камеру. Он был весь в синяках, весь избитый. Потом меня повели. И вот сидит там один с блокнотом, записывает, другой в маске, третий с дубинкой. Мне наручники надели, руки назад. Спрашивают, кто, что, почему стали корректировщиками. Я им говорю: "Вы же можете определить, кто боец, кто - нет, кто только что из боя вышел - это же видно по глазам человека. Я вам уже сказал - мы не корректировщики". Он мне говорит: "Ты гладко говоришь, я тебя сейчас моим людям отдам". Потом общеполитические вопросы пошли. Потом наручники сняли. Обещали связаться с руководством. Извинились, но сутки прошли, другие - ничего. Пока мы сидим, других нам в камеру закидывают. Узнаем, кто и откуда - всех взяли из бомбоубежищ, конкретно из бомбоубежища консервного завода и из подвалов тоже. Там еще было трое русских. От русских требовали, чтобы они признавались, что они наемники. И от меня требуют, чтобы я сказал про наемников. Русского страшно били. Кричал: "Мама". Молодой пацан. Лет 20. 
- Он без оружия был? 
- Там все, кроме нас, были без оружия. Еще было три старика. Одного помню - сторож консервного завода Мудаев Юсуп. 
- А почему его взяли? 
- А он на консервном заводе сидел. Берут все мужское население." 

-------------
21. "Известия", 31.01.95 г. Из статьи А. Челнокова "Все труднее понять - где свои, где чужие": 

"... Неподалеку от горного селения Махкеты под обрывом стоят два домика. Когда-то дом отдыха, сейчас - несколько стен. На полу несколько окровавленных свертков. Разворачивают. Изувеченные трупики 5-6 летних детей. 
- Здесь в последнее время жили две женщины и шестеро детей, - рассказывает чеченец. 
- Первым заходом штурмовики убили женщину и четверых детей. Один ребенок спасся, прыгнув под обрыв. Самолет, развернувшись, ударил ракетой в этого ребенка. На ветвях кустарника под обрывом висят окровавленные останки. Видимо, российская разведка доложила, что в этом доме находится база чеченских боевиков". 

------------
22. "Независимая газета", 9.02.95 г. Статья Натальи Пачегиной 
"Карающая рука закона (Воины метрополий знают, что им надо)": 

"Острая" стадия чеченской кампании, похоже, продолжится. Чечня, как переходящий вымпел, сегодня вручена Министерству внутренних дел России. И оно, судя по всему, не настроено обратить симпатии местного населения в пользу российской законности. Многочисленные факты нарушения гражданских прав на территории республики, по информации, поступающей оттуда, можно суммировать в довольно непривлекательную картину,где, как кажется, правомерно говорить не о законности как таковой, а о геноциде. Причем геноциде, проводимом в отношении и русского населения республики. Части внутренних войск МВД РФ и ведомственный спецназ, появляющийся, по свидетельствам очевидцев (русских в том числе), в любом населенном пункте или городе Чечни, начинают операцию по вычислению членов бандформирований, возможно укрывающихся в домах мирных поселян, с того, что забрасывают гранатами или выжигают залпом огнеметов обитателей подвалов и подполов. Как известно, местное население, запуганное бомбежками, состоит в основном из стариков, женщин и детей, они скрываются в подвалах домов, где их и настигает "карающая рука закона". 
По завершении этой акции перед ВВ открывается широкое поле деятельности - пустующие или в одночасье освобожденные от хозяев дома становятся добычей крепких парней. Из домов вывозится все, включая тюлевые занавески с карнизами. По словам очевидцев, на "вывоз" одного среднестатистического дома в Чечне требуется один "КАМАЗ", наиболее "аккуратные" очищают дома и от электророзеток, и тогда скарб уже помещается в двух машинах. Всякая попытка усовестить мародеров оканчивается, как правило, показательным избиением или глухим выстрелом. С русскими при этом не церемонятся так же, как и с чеченскими правдолюбцами. 
Стало опасным передвижение по республике в тех районах, где войска МВД полностью контролируют обстановку. Любой гражданин дееспособного общества без различия пола и цвета волос рискует быть задержанным и препровожденным в так называемые фильтрационные лагеря. По рассказам свидетелей и жертв облав, немногие из арестованных попадают в эти лагеря живыми и непокалеченными. Людей укладывают штабелями в грузовики, поверх них садятся дюжие парни из сопровождения, и такой грузовик стоит несколько часов в ожидании отправки. К моменту прибытия в лагерь охрана выволакивает из него несколько трупов. По словам свидетелей - жителей Чечни, подобная тактика милицейских подразделений в отношении граждан не только не способствует авторитету российской законности, но и множит число недовольных, которым, как говорят в Чечне, ничего не остается, как взять оружие и без пропаганды Дудаева пойти защищать свои семьи от грабителей". 

-------------------
23. "Известия", 10.02.95. Бесик Уригашвили:"В Московской области свое понимание прав человека": 

"В распоряжение редакции попал интересный документ с грифом "секретно". Это приказ, подписанный начальником Главного управления внутренних дел Московской области В. Огородникоаым. Он датирован 15 января и имеет исходящий номер 024 
В преамбуле приказа говорится, что издан он в связи с возможными осложнениями оперативной обстановки на территории Московской области, вызванной активизацией деятельности граждан чеченской национальности, и во исполнение указания МВД Российской Федерации от 11.12.94 г. № 246" 
Среди многочисленных пунктов в дополнении № 1 к приказу, где говорится об оперативных мероприятиях по "усилению" и "ужесточению", особый интерес представляют 13-й и 14-й. Они стоят того, чтобы привести их дословно. 
"Обеспечить выявление лиц, незаконно пребывающих на территорию Московской области, применение к ним, а также гражданам, предоставляющим им жилую площадь, мер, предусмотренных действующим законодательством. 
Создать в ПВС УВД-ОВД картотеки на граждан чеченской национальности и местных жителей, предоставляющих им жилую площадь. 
Систематизировать, обобщить и доложить оперативному штабу ГУВД МО сведения о наличии на территории Московской области мест временного и постоянного проживания кавказских этнических групп и народностей, беженцев и переселенцев, а также лиц кавказской национальности, проживающих постоянно, имеющих временную прописку и проживающих незаконно". 
Надо ли говорить, что все ссылки на законность в этом документе по меньшей мере абсурдны, поскольку предусмотренные приказом меры самым грубым образом нарушают права человека, а также главный закон страны - Конституцию Российской Федерации. Но понятно и другое - эти меры будут с радостью встречены большей частью общества, воспитанного на традициях социалистического интернационализма. Такой уж это интернационализм странный - социалистический. 
Правда, вызывает сомнение, прибавится ли от этого спокойствия в обществе, где фактически вводится апартеидный режим проживания граждан. 
Возникает также вопрос: являются все-таки чеченцы гражданами России или не являются? Если судить по приказу 024, их уже вывели, как сейчас принято выражаться, "за рамки конституционного поля". 

------------
24. "Общая газета", № 7, 16 - 22 февраля 1995. Из статьи А. Фа-дина "Эта война перейдет по наследству": 

"В отсутствии у противника регулярной армии полная силовая победа может быть достигнута лишь через "регулируемый геноцид", массовые репрессии типа карательного уничтожения сёл и взятия заложников, депортации, концлагерей и т. п. В принципе. Советской Россией накоплен в этом деле колоссальный опыт - начиная с подавления антоновщины и бесчисленных крестьянских восстаний начала 20-х годов и кончая войной с афганским сопротивлением в 80-е годы. Однако главные условия для подобного "радикального решения" сегодня отсутствуют на всех уровнях - политическом, геополитическом, экономическом и техническом. 
С другой стороны, Россия не может игнорировать ни официальную позицию государств Запада, ни даже настроения западного общественного мнения. Затягивание чеченской операции, ее варварские методы заставляют западных лидеров торопить Ельцина с окончанием войны. В этом ключе, видимо, можно истолковать телефонный разговор Ельцина и Клинтона 13 февраля - после переговоров с Колем. Данный сигнал, вероятнее всего, был однозначным: "Мы тебя не сдадим, но пора кончать... " 
Плен как зеркало войны 
Подняв (чего никак не удавалось Дудаеву) чеченский народ на войну, Москва эту войну повела так. что выжигается любая возможность будущего примирения. 
Проведя две недели в Чечне, объехав почти все неконтролируемые армией районы, сам видел, как содержатся пленные наши солдаты, видел и раненых россиян в чеченских госпиталях. Но не слышал ни слова о чеченских раненых бойцах в российском военном госпитале. Где они? Чеченцы, при всей жесткости своих военных обычаев, предписывающих выносить раненых и убитых, не могли же вывести всех! 
Начальник российского Генштаба сообщил, что в плен взято около 470 чеченских боевиков, добавив, что можно было бы их рассматривать не как пленных, а как бандитов. Понятно, что признать наличие пленных с обеих сторон для официальной Москвы означает фактически легитимировать "бандформирования" противника, признать чеченских бойцов камбатантами, а значит - обращаться с ними в соответствии с международными конвенциями (регистрация Международным Красным Крестом, медицинское освидетельствование, переписка сродственниками и пр. - роскошь, которую и своим солдатам не дают). Поэтому Москвой занята вполне сталинская позиция, оглашенная генералом Здориковым: "У нас пленных нет, есть захваченные в бою". 
Между тем, вопрос о пленных - один из ключевых вопросов даже не войны, а будущего сосуществования двух народов. Обстрелы и бомбардировки сел еще можно списать на извечный российский бардак (бомбят же и своих). 
Но убийство и садистское истязание заложников (не пленных!) в фильтрационном лагере в Моздоке - это умышленное обращение в грязь человеческого достоинства. Это будут помнить поколениями. 
26 января в Герзеле на дагестано - чеченской границе обменивали 47 пленных десантников на 47 чеченцев, привезенных генералом Кимом Цагаловым из Моздока. 
Это были не пленные, а заложники, взятые внутренними войсками по принципу национальности, места жительства, пола и возраста. Один из них через сутки умер. Других до сих пор лечат. Ни одного из них не взяли с оружием (такие-то не сдаются, а, если и сдаются - так их просто убивают). В Шали я сам опрашивал и осматривал чеченцев, привезенных по "бартеру" из Моздока. Записал их рассказы. 
...Братья Кауршшвили, 19 и 22 года, были взяты 19 января в собственном доме в Ассиновской (играли в домино). У одного сломаны два ребра, у обоих отбиты почки, синие от побоев руки и ноги, черно-багровые рубцы на спинах. Важная деталь: от них не пытались добиться какого-либо ответа, ибо русского они практически не понимают (переселились из Грузии пару лет назад). 
Руслан Джамалханов, 19 лет, маленького ростка, по виду не дал бы ему и 15. Разбита коленная чашечка, синие поперечные рубцы на животе, один рубец представляет собой открытую рану - лопнула кожа. На руках - ожоги. Вышел 16 января из своего дома в Грозном в поисках хлеба для матери. Оружия в руках не держал никогда в жизни. Схватили, бросили на пол в БТР, затем - двое суток в холодильнике (!) на консервном заводе, а чтобы мало не казалось, время от времени обливали водой из ведра. Затем задержанных штабелями (6 слоев) в открытый "Урал" и в Моздок. После выгрузки на нижнем слое остались лежать несколько (посчитать не успел) тел. В Моздоке всех держали в "Столыпиных", по 60-70 человек в вагоне. Регулярно били. 50 граммов воды и полсухаря на человека в день. На оправку - 6 секунд. Единственная возможность попить - добраться до сортира, где бежала вода, но по дороге туда и оттуда конвой бьет нещадно (и все равно туда просились, ибо жажда страшнее). Через два дня в вагон пришли следователи. В соседнем отсеке того же вагона допрос. Ноги в тазик с водой, руки наручниками к решетке, электроды к рукам: "Боевик? Где закопал оружие?" Ответа особенно не ждали, врубали ток снова. На просьбу сразу убить отвечали, что умирать будет медленно... 
Таких рассказов журналисты в разных местах записали десятки. В главном они совпадают. Следы пыток невозможно ни скрыть, ни фальсифицировать. Это - правда. Банальная проза уголовно-ментовского беспредела, садизма следаков, конвоя омоновцев. Армия такова, каково общество, какова вся наша приблатненная российско-советская цивилизация. 
Новый элемент: расизм 
От всеобщего насилия нашей тюремно-лагерной системы, происходящее в Чечне отличается лишь двумя вещами: информационной открытостью (ведь ясно было, что менять на пленных искалеченных людей - значит показать этот садизм всему миру) и тем, что этот садизм в данном случае имеет жесткую национальную привязку. 
Последнее надо понять и истолковать. Когда критики режима обвиняют его в войне против собственного народа, они, видимо, не хотят признать, что на Кавказе военно-карательные структуры Российского государства воюют уже не со своим народом. Они воюют с "чеченцами ". 
Хорошие, плохие, "свои" или "враги" - хрен их разберет. Переброшенный на Кавказ из Костромы или Мурманска русачок не может и не будет разбираться в запутанных отношениях тайпов, семейно -родовых кланов и группировок, тысячами нитей связывающих круг Д. Д. с оппозицией. Для него, ожидающего пули отовсюду, остаются лишь "мы" (русские) и "они" (чеченцы, "звери"). Отсюда - стрельба по своим (антидудаевским) селам, бомбардировки населенных пунктов по первым сведениям о наличии там боевиков, измывательства, насилие, грабежи по отношению к любым чеченцам - не по политической принадлежности, а по форме носа и цвету волос (в лучшем случае по паспорту). Уж если с потрохами преданные Москве люди Автурханова вынуждены были публично потребовать от армейского командования "проявить жестокую принципиальность" по отношению к мародерам и бандитам в военной форме, - значит, действительно, край. МВД, издав соответствующий приказ, фактически признало факт беспредела. 
Ингушский вице-президент Борис Агапов сформулировал смысл войны для официальной России афористически точно: "Это война не за чеченский народ, а за чеченскую землю без народа". Земля должна остаться "в составе России". Что до вайнахов - это как получится. В идеале, без них даже лучше. Но на наказании "плохого " народа дело ведь не остановится. Наш русачок отличить чеченца от аварца или ингуша или ингуша от осетина, в принципе, не может. Система опознания "свой - чужой" начинает действовать на другом еще более примитивном, зато более действенном уровне. Воюют уже не с "дудаевцами" и даже не с чеченцами, а с "черными". То есть, психологически война ведется за восстановление пошатнувшейся национальной иерархии. 
Если признать преступность войны, то придется сопротивляться своей собственной среде, давлению командиров и товарищей, всей системы. Это страшно тяжело, и на это способны лишь героические одиночки. С другой стороны, долго чувствовать себя злодеем для нормального человека невыносимо. Остается -- оправдать войну со всеми ужасами, творимыми на ней. Но для этого необходимо однозначно демонизировать врага. Отсюда, из этого идеологического вакуума рождаются бесчисленные военные мифы о зверствах чеченцев, пытках пленных, о наемниках, "белых колготках" и пр. 
Идеологический вакуум в головах неизбежно заполняется самыми примитивными, атавистическими архетипами. Мир распадается на "наших" и "врагов". Враг не конкретен, это вес "не такие как мы", а значит - "черные". 
В результате война - и неизбежно, государство, ее ведущее, - приобретает все более расистский характер. Чтобы почувствовать это, уже не надо ехать в Чечню, достаточно оглянуться вокруг себя: в Москве по решению МВД и городских властей открыто проводится расовая дискриминация "лиц кавказской национальности" (ЛКН). Санкционированы обыски по расовому признаку (даже к Абдулатипову пришли!), идет прессование по линии налоговой полиции, паспортных столов и даже ГАИ. Автоматически понижаются и позиции "черных" мафий в России, место которых занимают свои, славянские. 
Что бы ни говорили после этого в Москве, сигнал уже послан - и "черными" принят правильно: Это не их государство, они в нем оказались по злой воле исторической судьбы. Это - государство русских. Его надо пока терпеть, но при случае - "припомнить все". 
Сигнал этот приняли правильно и бывшие братья по СССР: неслучайно же Назарбаев забеспокоился о "неприменении силы на территории СНГ". Только в Москве еще не поняли, что страна, отведавшая крови, становится опасной и для самой себя. Остановить войну намного труднее, чем начать. Особенно сложно это тем, кто ее начал, почему и не верится уже в скорое замирение на Кавказе". 

----------------
25. Human Rights Watch/Helsinki, выдержки из доклада за февраль 1995г. "Россия. Три месяца войны в Чечне", т. 7, вып. 6: 
"Администрация Б. Клинтона продолжает оказывать негласную поддержку российскому президенту Б. Ельцину и ограничивается сдержанным выражением озабоченности в связи с войной в Чечне. <...> 
Комиссия ООН по правам человека, сессия которой проходит в настоящее время в Женеве, хранит пока по вопросу о Чечне позорное молчание. Российское правительство отказало верховному комиссару ООН по правам человека в разрешении направить в регион миссию по расследованию. Хьюман Райте Вотч / Хельсинки глубоко разочарована непринятием комиссией заявления, которое бы осуждало действия российского правительства в Чечне. Мы считаем, что столь затянувшееся молчание на фоне документально подтвержденных жестоких действий российских сил в отношении мирного населения серьезно подрывает авторитет Комиссии как правозащитного органа. <...> 
В конце января Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) осуществила миссию по расследованию на Северном Кавказе. К нашему глубокому разочарованию, посол ОБСЕ Иштван Дъярмати на пресс-конференции по возвращении в Москву заявил, что делегация "не обнаружила доказательств пыток задержанных чеченцев" российскими силами, несмотря на то, что к этому времени другие правозащитные группы документально фиксировали факты жестоких избиений задержанных. 3 февраля Постоянный совет ОВСЕ на основе заключения миссии принял Резолюцию из 17 пунктов, в которой "выражалась глубокая озабоченность непропорциональным использованием силы российскими войсками", но никак более не упоминались нарушения Россией в ходе войны прав человека и международного гуманитарного права. 
Грабежи и недисциплинированные действия со стороны российских сил Российские войска в Чечне допускают систематические грабежи и нарушения дисциплины - от тотального разграбления целой деревни до мелких краж у беженцев на контрольных пунктах. В ходе 12-дневной миссии в Чечню и Ингушетию, в том числе 2 дней, проведенных в Грозном, представители Хьюман Райте Вотч/Хельсинки документально зафиксировали многочисленные случаи грабежей и других нарушений. <...> Эльза, 30-летняя жительница Ассиновской, подтвердила другие свидетельства о действиях российской стороны в деревне, заявив, что "миротворцы" вели себя хорошо, пока окапывались, а затем как с цепи сорвались, как только позиции были готовы. Она рассказывает представителям Хьюман Райте Вотч/Хельсинки: 
"У нас в доме ничего не осталось. Пропала вся еда, которую я запасла на зиму. Я спрятала все под сено во дворе. Один солдат поджег это, и все сгорело. Они сломали наш телевизор, забрали мое золотое кольцо - семь граммов золота. Я не знаю, что это были за солдаты, но эти сволочи были в черных масках. Они пришли, осмотрели вещи, увидели кольцо и сказали: "Давай, отдавай кольцо. Если хочешь жить, отдавай мне кольцо". Я сняла кольцо и отдала. Спросила их: "Почему вы должны так с нами обращаться?" А солдаты заржали, как шакалы. Они тоже взяли три больших ковра. Они взяли коров, забили их и побросали в грузовик. Забрали все, не оставили в моем доме даже стакана. Если хотите пойти и проверить - идите. Все соседние дома тоже ограбили. Что не брали - расстреливали автоматами. Говорили: "В Москве люди умирают от голода, а вы так живете". Если из каждого дома люди ушли, а ворота закрыты, они открывали их БТРом, а если не получалось - сбивали выстрелом замок и бросали гранату. Я видела это своими глазами, поразительно, что они могли так делать ". 
Представители Хьюман Райте Вотч/Хельсинки беседовали с ингушским милиционером, который патрулировал район и оставался в Ассиновской до 23 января 1995г. По его словам, многие чеченцы покинули деревню после прихода российских войск, и около половины домов пустовали. Некоторым удалось вывезти вещи, другим пришлось оставить все. Однако русские остались в деревне. Как утверждает этот милиционер, с приходом российских сил разразился хаос. Солдаты, которые вошли в деревню, были не военнослужащими срочной службы, о принадлежали к ОМОНу или другим частям, возраст - около 25 лет. 
"Они стали обыскивать все дома, включая пустые. Люди ушли, потому что боялись за свою жизнь. Солдаты вламывались в дома, в квартиры, я следователь, я знаю, что для обысков есть процедура, но эти солдаты были без всяких правил. Как бандиты, они врывались в дома, разрывали все, ломали, крали. Особенно на Бакинской улице и Советской. Они забрали самые дорогие вещи, а хозяина держали лицом к стене. А нормально обыски должны проводиться в присутствии хозяина и еще. одного свидетеля. В некоторых домах солдаты взламывали ворота и двери автоматами или гранатами. Увидите дырки в дверях. Или брали БТР, просто чтобы выбить дверь. <... >" 
26. "Литературная газета", № 9 от 01.03.95, О. Мороз: "Не надо подменять тему разговора и списывать позор в Чечне на неподготовленность армии!": "В последние дни как-то незаметно и ловко усилиями казенных пропагандистов почти весь критический запал по поводу чеченской авантюры переведен в локальное и лежащее несколько в стороне от существа дела русло - в русло разговоров о плохом состоянии армии. 
Удивительное дело, почти все, даже Ельцин, как бы согласились с теми, кто изначально критиковал чеченскую затею: Да, да, в Чечне не очень хорошо получилось. Что же не хорошо-то? А вот что, видите: армия оказалась не готова к такого рода операциям. Срочно необходима реформа вооруженных сил. Вот проведем ее - и будет все о 'кей. 
Разумеется, всякое дело следует делать профессионально. Тут и спорить не о чем. Однако, если бы в Чечне в рядах российских войск действовали сплошь профессионалы, а не новобранцы, весьма сомнительно, чтобы эта война сильно отличалась от нынешней. Сомнительно, чтобы она была намного более гуманной и вызывала бы у нас какие-то иные чувства, нежели чувства стыда, боли, гнева. Какой бы ни была армия, война всегда остается войной. 
К тому же, мы видим, как действует в Чечне наша "профессиональная" милиция. Грабежи, мародерство, бессудные расстрелы, издевательства над мирным населением... полный беспредел. 
Реформы силовых структур, конечно, нужны, однако реформировать надо, прежде всего, общество в целом. Все ужасы и мерзости войны удесятеряются, когда военный вирус поражает и без того больное общество, в повадке которого глаз все отчетливее различает элементы фашизма. 
Надо ясно отдавать себе отчет, по отношению к Чечне совершено прежде всего политическое преступление. Оно длилось три года. Три года в отношении этой республики проводилась бездарная, непоследовательная, противоречивая политика. Шла передача оружия. Осуществлялась имитация переговоров. Апогеем этого преступления стало вероломное - накануне очередного переговорного раунда - военное вторжение в Чечню. Все решения принимались скрытно, секретно, без участия законодательных органов, вообще без какого-либо твердого правового обоснования, корпоративно спаянной кучкой чиновников исполнительной власти. Вот в чем суть, а не в том, что "армия оказалась не готова", как нас сейчас стремятся уверить. 
Без сомнения, по мере продолжения этой авантюры, мы еще не раз столкнемся с такого рода шулерством. Попытки уйти от ответственности, свести все к какой-нибудь частности будут, разумеется, предприниматься и впредь". 

-----------
27. "Общая газета", № 8 от 23 февраля - 1 марта 1995 г. Из статьи Анатолия Приставкина: "У каждого будет свой Нюрнберг. Народ высылали "черным багажом". 

"Мною, ребенком-детдомовцем, в послевоенные годы колонизовали Чечню. Детьми проще засеять почву, только что освобожденную от "народа-предателя"; сироты, так же как и заключенные, никому не принадлежали. Были собственностью государства. Как раз в тех местах, где сейчас идет война, возле станицы Ассиновской наш детдом и располагался. Мы знали, что есть пустые дома, что есть какие-то чечены в горах, но нам говорили, что все они - бандиты и абреки. Теперь все чеченцы - "бандформирования". 
Я думаю, если когда-нибудь буду бороться за свою свободу, тоже назовут либо абреком, либо бандформированием. Ну, может быть, предателем или шпионом. Правду о депортации чеченцев я узнал гораздо позже, уже после того как опубликовал "Ночевала тучка золотая" - повесть о своем детстве, которую до сих пор могу перечитать лишь до третьей страницы, дальше читать не получается. После публикации было столько писем и встреч, что теперь день депортации я представляю себе вполне определенно. Это случилось 23 февраля 1944 года. Людей собирали на центральных площадях (а до этого еще за несколько дней в вайнахские села на постой были определены военные, якобы отдыхающие от фронта), и эти "отдыхающие" окружали их плотным кольцом. Фронтовики, между тем, в этой акции не участвовали: мой отец, действительно воевавший на Северном Кавказе, ничего о депортации не знал. 
Там были войска НКВД, специально натасканные на насилие - до этого они действовали в Крыму, Литве, в Бессарабии. Людям, собранным на площади, устно объявляли указ о немедленной высылке и в большинстве случаев не разрешали дойти до своих домов, чтобы взять там хоть что-нибудь на дорогу. Были "милосердные" варианты - на сборы давали один час. В некоторых селах убивали нетранспортабельных стариков. Известен случай, когда в одной конюшне спалили много жителей старых, которых не могли вывезти по ледяной февральской дороге; сгорели два столетних старика. На фоне абсолютного злодейства (брата режиссера Саламбека Мамилова, который потом снимет фильм по моей повести, застрелили конвоиры только за то, что он зашел за вагон по надобности) до меня дошли и редкие, обратные свидетельства. Так, один солдат-постоялец тайно сказал семье, зачем он сюда прислан - глава семейства успел сделать из половиков обувь и зарезать барана, и дети выжили во время дороги. Дорога эта достаточно "рассказана"- длиною в месяц, в скотских вагонах. Примерно половина народа по/ибла. Встречали их в местах ссылки по-разному: выживали только те, кого местные пускали в дома. Анатолий Ким мне рассказывал, что его деревню в Казахстане запугали (едут страшные люди, с кинжалами), и они не пустили ссыльных к себе. Чечены выкопали пещерки невдалеке от деревни, пытались прижиться - весной ребятишки пошли посмотреть, что там происходит и нашли одни кости. 
В одном из писем, которые, я в свое время получил, были приведены. выдержки из доклада Сталина в день провозглашения Терской республики: "Вы сдержали стотысячную армию Деникина, ваши аулы стерты с лица земли, но враг не прошел. Советская Власть вам этого не забудет... " Не забыла. Но я думал, читая это письмо, о другом, о страшной судьбе народов вайнахов. Сколько раз их аулы "стирали с лица земли"? Армия генерала Ермолова, славного покорителя Кавказа, армия генерала Деникина, армия НКВД. Три мощнейших нашествия русских войск. Ныне - четвертое. 
А между тем чечены, вайнахи - народ с абсолютной исторической памятью. Я это понял во время съемок в Чечне фильма по моей повести. Я понял, что эта страна ранена своим прошлым. Из всех многочисленных эпизодов приведу один. Однажды меня на съемочной площадке 12 часов прождали два парня, чтобы спеть свою песню. Я страшно устал, но Саламбек Мамилов мне сказал: "Послушай, если можешь". Это была потрясающая песня: "Чеченец, ты возвращаешься домой, но что ты везешь в своих огромных чемоданах? Что ты нажил в чужой стране? Только кости родителей, чтобы предать их родной земле"... До сих пор в Чечне каждый мальчик имеет свое собственное личное глубоко выстраданное отношение к Ермолову (!) - что же говорить о депортации? Депортация для них случилась даже не вчера, а утром все еще продолжающегося длинного дня. Я представляю себе, что же они будут рассказывать, что напишут о нынешнем своем несчастье. 
Приходили мне и другие письма - "из жизни победителей". Две женщины-учительницы из Грозного написали почти об одном и том же. У одной был что-то вроде жениха - полковник внутренних войск. Он уезжал в горы, а когда возвращался, пытался отмыться. Ей казалось, он в крови возвращался. И пил. Пил до отчаяния. Другой женщине приятель ее в припадке пьяного откровения рассказывал, как они пленному чеченцу забивали кол в горло. Кому и когда будут приходить такие же письма от женщин тех солдат и полковников, которые сейчас в Чечне? 
Также грабят, также мародерствуют, также убивают, как тогда наши братцы из НКВД. В прокуратуре Грозного (я недавно вернулся из Чечни) я читал достаточное количество заявлений: "На коленях просили не убивать, солдаты требовали золото, доллары. В ту же ночь, на следующий день подъехал тот же БТР, вынесли все имущество, подожгли дом. Соседи хотели тушить, в них пообещали кинуть гранату". Пьяные солдаты на танке въехали на базар. Раздавили несколько женщин. Этому событию много очевидцев, у меня есть и фамилии солдат. Очень много случаев насилия - а это для чеченцев, пожалуй, самое страшное. Они спокойнее примут смерть, чем унижение. Есть случай, когда солдаты пытались изнасиловать чеченку - прибежали ей на помощь мужчины, их застрелили... 
В Грозном я разговорился с несколькими мальчиками-постовыми. Они варили перловку на костре и попросили меня взять в Москву письма родителям. Пока писали, один из солдат показал мне часы и сказал, что снял их с чеченца. Я говорю: "Что, с мертвого снял?" Он в ответ: "Он стал мертвым, просто я его расстрелял". 
Не застрелил, а расстрелял: вывел во двор, дал закурить. Мальчишке 18 лет, бывший детдомовец. 
Все эти факты уничтожают малую надежду на то, что новую чеченскую войну можно будет отнести к ведомству локальных политических конфликтов. Куда там - она уже народная. На ней за убийства медали дают. Нелепо спрашивать, откуда же у юных армейцев такая всеобщая готовность к насилию. Толпа (и тем более вооруженная) всегда живет по законам сообщничества. Знаете, что самое страшное в первый год армейской службы? Не дай Бог, чтобы тебя запомнили. Это смертельно опасно - нельзя солдату выделяться. А тут война, которая возбуждает, и общее отношение к насилию, как к норме, и личная святая ненависть. Вы в рядах своих дружков совершили насилие над кем-то. Вы убили кого-то, кто возненавидел вас; у вас убили дружка, вы возненавидели кого-то. Такова логика войны. И те, кто замышляли ее, они знали об этом. 
Я вернулся оттуда и не верю, что вся эта военная махина развернута по случаю, по недоразумению, в расчете на быструю частичную победу. Я разговаривал с неким военным начальником, который говорил мне: "Мы тут закон. Это только начало. У нас на очереди Ингушетия, Кабардино-Балкария..." Дальше он перечислил почти все кавказские малые народы. Они на очереди у него. Я встречал там людей, уже в свое время отвоевавших и счастливо подтягивающихся к новой войне. Особенно хорош был один генерал, отставник еще с Афганистана, который вел себя так, как если бы долго находился вне жизни и только сейчас понемногу начинает снова жить. Армия, уже набравшая в рот крови (Не отдельные специальные части склонные к звероподобству, а именно регулярная армия, которую общество не может воспринимать как некий отторгнутый от него инструмент насилия), видимо, выгодна власти. Эта армия может вернуться в центр. Она может пойти куда угодно. Если бы вы слышали, как военные ТАМ с нами разговаривают: мы для них уже внутренние враги. Мы (те, кто не хочет войны) уже отделены от военных святостью своих армейских корпоративных интересов... 
Страшно смотреть, как декларации организованной, гуманной цивилизованной жизни рушатся во время войны. От первого выстрела. Появляются другие критерии. Например, мысль о том, что Чечня - удобная для войны страна. Богатая. Привлекательная, с точки зрения мародерства любого уровня. 
Я храню свидетельства о судьбе Мухтара Замбаева, юриста, репрессированного еще до депортации чеченского народа и только « 1948 году приехавшего на место ссылки своей семьи. Он послал Сталину письмо: "Начитался про фараона и хочешь им быть. Какое ты имеешь право высылать народ черным багажом?" 
Кто сейчас имеет право, и какое, делать то, что делается". 

-------------
28. "Общая газета", № 8 от 23 февраля - 1 марта 1995 г. Из свидетельских показаний под заглавием: "Били всю ночь. Грамотно": 
Эти показания дал группе уполномоченного по правам человека Сергея Ковалева Чингисхан Увеисович Амирханов, директор государственного предприятия "Ингушводстрой". До войны жил в Грозном на улице Богдана Хмельницкого, в доме 43. Когда Амирханов предстал пред московскими правозащитниками, вся правая сторона его лица представляла собой сплошной синяк, у него были зафиксированы множественные переломы ребер, перелом носа, отбито левое легкое. На руках были хорошо видны следы от наручников. Перед освобождением он и его соседи подписали документ о том, что они не имеют никаких претензий к органам МВД, которые их задержали. 
"9 января к нам в подъезд пришел ОМОН. Все пьяные, разъяренные. Спрашивают: "Оружие есть?" Я говорю: "Есть пистолет". Отдал им его. Они говорят: "Вы - душманы. С ваших домов у нас всю бригаду перебили". Я не знаю, может, так оно и было, только не из нашего подъезда: у нас дверь внизу заперта была. Женщины русские им говорят, что я не душман и вообще из дому не выходил. Может, и обошлось бы, если бы, я не возмутился, когда они часы и кольцо у меня стали снимать. Подаренное золотое кольцо было. 
Взяли они меня, вывели. За домом, где машины перевернутые, приковали сразу к дереву. "Мы - говорят, - здесь всех кончаем". И затворы передергивают. И тут БТР подъезжает, выскакивает офицер. "В чем дело?" - спрашивает. "Вот, - говорят, - с оружием взяли". Офицер подошел, отстегнул меня, говорит: "Руки назад!" И как врезал мне, я свалился. Потом они все ему рассказали, что пистолет я сам отдал. Надели опять наручники, посадили в БТР и на молокозавод. Там офицеры, тоже все пьяные, взбешенные. Думали, наверное, что я - дудаевец, тоже бить стали. Там нас десять человек было. Меня взяли последнего. А тех, кого раньше, просто приковали где-нибудь, и каждый пинал, бил чем попало. Наконец вывели нас всех во двор, загрузили в "КамАЗ", приказали лечь на бок, на каждого сел омоновец. До Моздока ехали семь часов по морозу. Чуть шевельнешься, бьют дубинкой. Привезли глубокой ночью. Скинули в грязь. Смотрю, стоят человек тридцать. Из конвоя спрашивают: "Ингуши есть?" Омоновец показывает на меня и говорит: "Вот он, раненых добивал". Не прошло и пятнадцати секунд, как они нас всех бить стали. Хорошо я успел лицо руками закрыть... Били не долго: начальник конвоя дал очередь в воздух и говорит: "Отойди! Я сдам их, тогда делайте с ними, что хотите". Затащили нас в эти вагоны железные, для зэков, раздели до гола, обыскали, избили и говорят: "Сегодня будем вас расстреливать". Все до одного в масках и без погон. Раскидали нас по клетушкам... 
На второй день я говорю охраннику: "Ну что мы такое сделали? Что вы нас здесь держите и бьете?" А он мне: "Вы - подозреваемые. Настоящих боевиков мы здесь не держим. Они у нас рядом, в овощехранилище, по колено в воде стоят. Там же и оправляются. Мы их оттуда только расстреливать выводим". 
Стали нас по одному таскать на допросы. Там все тоже в масках, в одинаковой форме. Раздевают, сковывают руки и ноги. Сел один передо мной и спрашивает: "Ты боевик?" "Нет', - говорю. А он мне дубинкой по колену и опять: "Ты боевик?" А потом спокойно так говорит: "От каждого удара у тебя по пять миллиметров ткани отслаивается. Как до кости дойдет - считай, что ноги сгнили". "Что нужно?" - спрашиваю. "Признаешь, что ты - военнопленный, получишь! 5 лет, признаешь, что преступник, - расстреляем". И продолжают бить. Я говорю: "Ну хоть в Совмин наш сообщите, что я здесь". А он: "Только у нас и забот, что о тебе сообщать". Били всю ночь. Грамотно. Как только увидят, что отключаюсь, сразу воды. И не хочешь, а в себя приходишь...". 

-------------
29. Обращение правительства Чеченской Республики Ичкерия 
О массовом уничтожении молодежи чеченской национальности

Правительство Чеченской Республики Ичкерия обращается через средства массовой информации к мировому сообществу, ко всем странам, народам и организациям, кто еще сохранил чувство справедливости и готов за это бороться и защищать! 
Российские оккупационные войска по прямому указанию высшего политического руководства Кремля совершают в Грозном массовые расстрелы молодежи чеченской национальности. 
На сегодняшний день уже известно 84 случая расстрела подростков и молодых парней в возрасте от 12 до 20 лет. Более 10 тысяч чеченцев, в том числе женщин, детей и стариков, содержат в специальных концентрационных лагерях в России, в Грозном, где их подвергают изощренным пыткам и издевательствам. 
Российское руководство и лично господин Борис Ельцин осуществляют в Чечне политику этнической чистки. 
Правительство Чеченской Республики обращается к мировому сообществу с призывом воздействовать на Кремль всеми возможными средствами, чтобы остановить начавшийся новый геноцид чеченского народа. 
Чеченский народ оставляет за собой право защищать свою жизнь всеми доступными ему силами и средствами. 
Правительство Чеченской Республики Ичкерия 24 февраля 1995 г. 30. В группу уполномоченного по правам человека, председателя комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации 
Я, Малышев Борис Григорьевич, 1944 г. рождения, проживающий в Санкт-Петербурге, образование высшее (истфак ЛГУ 1972 г.), профессиональный журналист, свидетельствую, что во время пребывания в качестве корреспондента региональной газеты "Вести" на неконтролируемой федеральными войсками территории Чечни с 10 по 25 февраля с.г. получал из независимых и не связанных между собой источников многочисленные свидетельства о систематической продаже российской стороной чеченцам трупов их соплеменников по цене от одного до десяти миллионов за каждое тело. Продавались не только погибшие ополченцы, но и убитые мирные жители, в том числе старики, женщины и дети. Так, житель села Сержен-юрт Шалинского района Мажалаев Исмаил, 1934 г. р., по профессии строитель, выкупил 20 февраля у российских военных, находившихся на трассе Ростов-Баку в пяти километрах от Чечен-Аула, тела своей тещи Сатуевой Матусы, 67 лет, ее сына - Сатуева Идриса, 30 лет и ее внука - мальчика 12 лет. Все они были расстреляны на упомянутой трассе российскими солдатами 6 февраля в 15 часов 30 минут. 
От ополченцев мне также известно о несостоявшемся обмене восьми российских пленных на одного убитого боевика. Российская сторона соглашалась на обмен только при условии выплаты чеченцами за труп еще и трех миллионов рублей.

---------------------

30. Другие свидетельства торговли трупами приведены в моей статье "Чеченский излом" ("Вести", 4 марта 1995 г., № 25).

В статье также предпринята попытка объяснить, что способствовало расцвету "бизнеса на мертвецах" в Чечне. 
Специфика работы российского журналиста на занятой ополченцами территории Чечни не позволила мне провести более глубокое изучение данной проблемы. Вопрос о цене выкупа и лице, его получившем, считается сейчас крайне нетактичным, если не провокационным. Чеченцы заинтересованы в том, чтобы сохранить этот единственно верный в нынешних условиях способ вернуть и достойно похоронить тела своих родных и близких. Поэтому они платят и молчат. И все же мне удалось убедить чеченцев в искренности своих намерений. Я получил твердые заверения конкретных, уважаемых в народе людей, что в случае вторичного посещения мною Шалинского района Чечни они готовы предоставить авторитетной комиссии все необходимые свидетельства и материалы. Они также высказали пожелание о международном составе данной комиссии, что обеспечит большую эффективность ее работы. Обговорены также все вопросы размещения, питания и, в случае необходимости, обеспечения транспортом в селе Автуры, которое пока не подвергалось бомбежкам и артобстрелам. Единственное условие - комиссия должна гарантировать, что списки свидетелей не попадут в руки людей, ответственных за ''наведения конституционного порядка" в Чечне. 

-------------
31. Санкт-Петербург, 16 марта 1995 г. 31. Human Right Watch/Helsinki, выдержки из официального доклада за май 1995 г. "Россия. Партизанская война в Чечне. Накануне 50-летия Победы", т. 7, вып. 8. 

"Накануне встречи российского и американского президентов 10 мая 1995 г. администрация Б. Клинтона выступила с общей критикой действий России в Чечне, выражала глубокую озабоченность жертвами среди мирного населения и призывала к политическому решению конфликта. Она также активно участвовала в формировании, вопреки возражениям российской стороны, Группы содействия ОБСЕ. Тем не менее, США не поставили вопрос об особой ответственности России за систематическую жестокость по отношению к гражданскому населению, не обусловили проведение встречи в верхах 10 мая прекращением ударов по мирным людям и не использовали свой вес в международных кредитных организациях в качестве рычага давления на Россию в интересах соблюдения последней норм гуманитарного права. 
Приветствуя эту демонстрацию озабоченности, следует отметить, тем не менее, что они не оказали заметного влияния на продолжение российским правительством военных действий. Ограничиваясь словесным осуждением нарушений с российской стороны, американская администрация упустила возможность решительно заявить Москве, что не потерпит убийства мирных жителей. В результате встреча в верхах 10 мая, скорее всего, будет рассматриваться российским правительством, как молчаливое согласие Соединенных Штатов с действиями российских сил в Чечне. 
Еще большую озабоченность вызывает то обстоятельство, что щедрая международная финансовая помощь России, в предоставлении которой США принадлежит решающая роль, выхолащивает провозглашенное стремление американской администрации положить конец страданиям гражданского населения в Чечне и предоставляет российскому правительству так необходимое ему международное признание. В 1995 ф. г. только по Закону о поддержке свободы США обязалось предоставить Российской Федерации экономическую помощь на 346 млн. долларов. Более того, 11 апреля, когда стало известно о зверствах в Самашках, Международный валютный фонд (МВФ) принял окончательное решение о предоставлении России займа в 6,8 млрд. долларов на покрытие бюджетного дефицита. Этот заем, второй по размеру за всю историю МВФ, обеспечит единовременное получение российским правительством 1 млрд. долларов и конце апреля и затем по 500 млн. долларов ежемесячно в течение года. МВФ обусловил предоставление займа соблюдением жестких финансовых параметров, однако отказывается, вопреки обычной практике, даже рассматривать проблемы прав человека в связи с кредитной политикой. 
Помимо этого, Всемирный банк одобрил кредитное соглашение с Россией на общую сумму 456, 8 млн. долларов для содействия формированию рынка жилья, обучения специалистов в области финансов и модернизации налоговой системы. Как и МВФ, Всемирный банк отказывается обусловить предоставление помощи выполнением обязательств в области прав человека. 
В начале мая Всемирный банк одобрил предоставление займа на 100 млн. долларов для системы газоснабжения. Решение о дополнительных займах (320 млн. долларов на развитие городского транспорта и 600 млн. долларов на "восстановление импорта") должно быть принято в конце мая. 
Хьюман Райте Вотч/Хельсинки призывает президента Клинтона в ходе его предстоящей встречи в Москве: 
При личных встречах с президентом Б. Ельциным и публично решительно осудить зверства российской стороны, а также недопустимые бомбежки и обстрелы. 
Гудермес. По словам молодого свидетеля, дудаевские боевики покинули Гудермес 20 марта, а через два дня российские войска на БТРах беспрепятственно вошли в город. Он заявил, что во время занятия города они подожгли много домов и произвольно задерживали молодых людей, обвиняя их в том, что они являются дудаевскими боевиками: 
"Российские войска, когда заходят, то всем говорят: "Ты боевик, ты боевик", не разбираясь. 29 - 30 марта начали дома поджигать, молодежь брать. Когда во двор ко мне заходили, я из своего дома ушел... Они зашли в мой дом, а тут взрыв такой, наш дом сгорел дотла. На нашей улице, Чапаева, три дома сожгли. Я пошел дядин дом посмотреть на Пархоменко. Через две улицы я тайком пробрался. Если там увидят кого-нибудь молодого, подходят: "А, боевик..." Когда я туда добрался, увидел, как солдаты поджигают дома. Оставалось только два дома, остальные уже горели. Поджигали дома огнеметами. Старик им кричал, чтобы не поджигали, но тоже подожгли. Если в домах были ценные вещи, солдаты их выносили и грузили на БТР. У моего дяди магнитофон забрали и диван совсем новый. Я через огород видел". 
Грозный. Значительные части Грозного, особенно в центре и в районе площади Минутка, практически были стерты с лица земли. Интенсивные бомбежки, которые были характерными на начальных этапах войны, сменились затем периодическими грабежами и избиениями гражданского населения. Показателен рассказ 40-летней чеченской женщины: 
18 числа мы вдруг услышали крик. Мы сначала подумали, что у нее (соседки) приступ (эпилепсии) начался. Мы выскочили и увидели, как два солдата в черных спортивных шапках волоком тащат по двору ее дочь. Ей было 17 лет. Я ее только по голубому ботику узнала... Головы не было видно, они ее так тащили, что куртка задралась на голову, а тело до пояса было голое. А ее мать сидела на земле с ногами, перебитыми автоматной очередью, и кричала: "Моя Зура, моя Зура..." Мы подняли мать, понесли. У нее одна нога, по-моему, только на коже держалась". 
Шали. Мы располагаем сообщениями о грабежах со стороны российских сил в Шали после того, как они заняли деревню в конце марта. Житель Шали г-жа Нунаева рассказывает: 
31 марта все забрали, даже картошку.... Я утром вышла корову соседскую подоить. Говорят: "Бабушка, где живешь?" Я говорю: "В этом доме". Они кричат: "Ну-ка, десять шагов назад!" Я побоялась, два шага назад сделала. 
Ковры у меня связанные были, думала, увезу куда-нибудь. Машины не было. У сыновей магнитофоны были. Стою у ворот, вижу - они магнитофоны вытаскивают, ковры. БТР они во двор загнали. Я говорю: "Не надо, ребята, вы чего делаете!" Они: "Это приказано". 
Ишхой-Юрт. Российские войска вошли в деревню около 20 апреля, примерно через месяц после того, как, по словам жителей, чеченские силы ушли из нее. По словам жителей: "По дороге ехали, корову убили, потом БТРом корову задавили. Едут и из автоматов по домам стреляют. Потом женщина по дороге шла с ребенком в руках, ее убили. Ребенок остался живой. У нас такой бедный человек на окраине живет, зарезали у него барана, у другого скот порезали. У одного видео забрали, у другого магнитофон. Потом мешок муки забрали, одного прикладом ударили". 
Преднамеренные удары по гражданскому населению 
23 марта 41-летний чеченец Сергей Тарамов был убит при обстреле, когда пытался спасти ребенка из деревни Цоцин-Юрт. Его жена Тамара Тарамова рассказала, что он ездил туда уже третий раз, чтобы спасти людей. 
"Он не хотел третий раз ехать, но к нему пришла женщина - ей надо было ребенка вывезти. Та женщина так плакала, кричала, в ногах валялась. Ну, ему стало жалко ее.... В машине было трое пассажиров. Их обстреляли с вертолета из крупнокалиберного пулемета. Бензобак взорвался. Сергей и пассажир, сидевший в кабине, погибли. Мужчина, находившийся в кузове, выскочил, женщина была ранена. Там до сих пор его машина сгоревшая стоит. 
А сын мой младший. 13 лет ему, заболел. У него стрессовое состояние после смерти отца, и ничего ему не помогает. Па лекарства уже нет денег. Он еще не знает, что отец его сгорел, в мучениях погиб. Поставит перед собой фотографию отца, смотрит на нее и плачет. <... >" 
Лурса Закаева, жительница Грозного, бежавшая в деревню Белгатой, рассказала о гибели в пути нескольких известных ей перемещенных лиц. По ее словам, погибли люди, беженцы, которые, поверив сообщениям РТВ о том, что в районе Грозного все спокойно, решили вернуться домой. 
Родственник Лурсы 30-летний Асланбек Закаев: "Узнав, что в Элистанжи разворачиваются боевые действия, решил вывезти оттуда родных. На обратном пути машину стал преследовать вертолет. В машине находились еще отец и два племянника. Увидев вертолет, выскочили из машины и побежали с дороги, но вертолет продолжал, охотиться. Асланбек был ранен в голову из крупнокалиберного пулемета, он сразу погиб на глазах отца. Отец был ранен, потерял много крови, умер от инфаркта. Его звали Махма Закаев. Ему было 56 лет. Племянники Асланбека тяжело ранены, находятся в больнице". 
Другие свидетели также часто рассказывали, как они видели аналогичные ситуации или были ранены при аналогичных обстоятельствах близ Хасав-Юрта, Геремчука, Курчалоя и Хиди-Хутора. 

---------------
32. "Московские новости", № 26, 16 - 23 апреля 1995 г. Из статьи "Самашки: свидетелей не оставлять": 

"Истинные масштабы трагедии, разыгравшейся в чеченском селе Самашки 6-12 апреля, откроются скорее всего спустя какое-то время. Но уже сейчас ясно: Самашки можно ставить в один скорбный ряд с Лидице, Хатынью и Сонгми".

------------ 
33. "Московские новости", № 38, 28 мая - 4 июня 1995 г. "Я хотела умереть без боли". Рассказ жительницы с. Самашки Аминат Гунашевой: 

"17 мая, когда мы стояли в пикете возле Госдумы, из подъезда вышел Станислав Говорухин, узнал нас и убежал. Струсил. Когда он был в Самашках, он видел и наши братские могилы и сожженные дома... Люди тогда подходили к нему, подносили останки своих близких - кто пепел, кто кости... 
Федеральные войска стояли возле Самашек с января этого года. И все эти месяцы мы каждый день ждали начала штурма. 
Утром 7 апреля я услышала от своего дяди Насрудина Базуева, что старейшины сегодня в очередной раз встретятся с русскими командирами и те опять передадут им какое-то важное сообщение. Командиры сказали, что если до 16 часов мы не сдадим им 286 автоматов, то начнется штурм поселка. В пять оружие было неоткуда, потому что и тот самый день все бойцы ушли из Самашек. Их уговорили старики. Командиры твердо обещали, что если из села уйдут все вооруженные защитники, то войска в него не войдут, потому что им нужно "только провести поезд на Грозный". Это была ложь. 26 апреля, в день, когда мы уехали из Чечни, именно тот поезд все еще стоял на запасном пути. На собрании народ решил резать скот, продавать мясо, на вырученные деньги покупать автоматы у российских военных. Знаете, откуда чеченцам при полной блокаде земли и воздуха поступает оружие? Мы покупаем его у русских интендантов и меняем на еду у вечно голодных солдат срочной службы. Часто боевую гранату отдают за буханку хлеба. 
Но в тот день положение было безвыходным. Мы никак не могли успеть так скоро достать требуемое. Попросили неделю. Но, очевидно, ультиматум был только предлогом, потому что никто даже не стал ждать обещанных 16 часов. Все началось на два часа раньше. 
... Дядю загнали в гараж, в яму для ремонта машин, и там стреляли в упор. У него была простреляна правая половина тела. Он потерял много крови и все время просил пить. В подвал возвращаться категорически не соглашался. Просился домой. Мы с трудом оттащили его ко мне. У меня в проходной комнате было почти безопасно. Мы обложились подушками, поскольку все уже знали, что матрацы и подушки хорошо задерживают пули. 
Вот мы сидим, ждем своей участи, убежать не можем, - дядя один истечет кровью. Слышим, как открывают ворота, как вынимают трубу из запора, как въезжает БТР, как бросают гранату в пустой подвал... Вошли в комнату. Их было 18 - 20 человек. На вид трезвые, только глаза будто бы остекленевшие, в них какой-то злой азарт. А сами трусили. Заставили нас открывать комнаты, когда хотели обыскать дом. Увидели дядю: "Когда ранило? Где автомат? Где духи?" Раиса бросилась к пришедшим: "Не убивайте, никого в доме нет, автоматов нет, папа тяжело ранен. Он у меня единственный. У вас ведь тоже есть отец?" - "У нас приказ убивать всех от 14 до 65", - заорали вошедшие и стали опрокидывать ногами ведра с водой. А мы уж знаем, что это значит: теперь непременно сожгут, а воду вылили, чтобы, нечем было тушить. 
Омоновцы вышли из комнаты. Бросили в дверь гранату. Раису ранило. Она стонала. Я слышала, как кто-то вдалеке спросил: "Что?" рядом ответили: "Баба еще жива". Это они про Раису. После этих двух слов - два выстрела из огнемета. Я почему то не смогла заставить себя закрыть глаза. Знала, что сейчас убьют, и хотела только одного - умереть сразу без боли. Но они ушли. Я оглянулась - Раиса мертва, дядя тоже, а Ася жива. Мы с ней лежали, боялись пошевелиться. Горел трельяж, занавес, линолеум, пластмассовые ведра... Мы вылезли в окно и отсиделись во дворе в туалете. Нас оставили жить по ошибке, приняв за мертвых. 
Я подошла к школе. Там женщины вынимали из петли нескольких повешенных мальчиков. На вид 1-3 класса. Дети от ужаса выбежали из здания. Их поймали и удушили на проволоке. Глаза вылезли из орбит, лица распухли и стали неузнаваемы. Рядом была кучка сгоревших костей, останки еще примерно 30 школьников. По словам очевидцев, их также повесили, а потом сожгли из огнеметов. На стене чем-то бурым было написано: "Музейный экспонат будущей Чечни". И еще: "Русский медведь проснулся". 
Больше я никуда идти не могла. Вернулась домой. От дома остались только стены, остальное сгорело. Мы с Асей собрали в клеенку и газетную бумагу пепел и кости дяди Насрудина и Раисы. Дядя прожил 47 лет, а Раисе в июле должно было исполниться 23. 
Мы приехали в Москву не только для того, чтобы донести до вас боль нашего народа, мы хотели прежде всего напомнить об убитых солдатах. Нам дико смотреть, как их тела вывозят на вертолетах в горы и там сбрасывают на растерзание диким зверям, как трупы разлагаются в озере ядовитых отходов химкомбината (между Грозным и 1-м молочным заводом), сваливаются в силосные ямы... 
... Во время пикета у здания Думы оттуда выскочила пожилая, прилично одетая дама. Она смеялась над нами, показывала язык, корчила рожи. Ее поддержали какие-то мужчины. Они плевали в нас жвачкой... Но многие прохожие сочувствовали нам. К пикету даже присоединилась одна женщина, потерявшая сына при новогоднем штурме Грозного. 
Я хочу, чтобы все знали: да, нам невыносимо жалко наших погибших, но нам жаль и Россию. Что будет, когда убийцы, насильники и наркоманы, бесчинствующие сегодня на нашей земле, вернутся на родину? И еще, я не понимаю, как вы можете жить, зная, что сейчас ваши военные из огнеметов живьем сжигают наших детей? На глазах у родителей давят ребенка БТРом и кричат матери: "Смотри б.., не отворачивайся!" Как вы после этого глядите в глаза своим матерям, своим женам, своим детям?" 

----------
34. "Новое время", № 25, 1995 г. Из статьи "Месть чеченской войны": 

"Кровавый эпизод в Буденновске в миниатюре повторил чеченскую войну: жестокость нападающих, беззащитность горожан, бездарность и бесчеловечность российской военной машины. 
Кровавый эпизод в Буденновске был спровоцирован чеченской войной. Шесть месяцев спустя, оставив за собой развалины Грозного и Сомалиек, зажатые в горы, чеченские смертники нанесли кинжальный контрудар отчаяния и мести. 
Кровавый эпизод в Буденновске проявил чеченскую войну. До сих пор мы были преступно равнодушны и закрывали глаза на все. Это была чужая война. Теперь мы поняли, что эта чужая война - наша война". 

----------
35. "Новое время", № 25, 1995 г. Статья Александра Искандаряна "ДОКОЛЕ. Почему можно бомбить Грозный и нельзя Буденновск?" 

"Я перестаю что-либо понимать. Пусть мне объяснят. Прежде всего пусть мне объяснят, почему членов отряда Шамиля Басаева называют террористами. Идет война. Война между Россией и Чечней. Чеченцы никогда и нигде не говорили, что вести войну они будут только в пределах административных границ Чечни (а если бы и говорили?). Был ли террактом захват советскими войсками Лейпцига? Они ведь тоже вели себя там не лучшим образом. Или рейд по тылам немцев партизанского отряда Ковпака? 
Акция Басаева является диверсионным рейдом в тыл противника и захватом города. Российские войска занимаются этим в Чечне уже полгода. Басаев захватил заложников, что, к сожалению, в этой войне уже стало общепринятой практикой. Разве арест 70-летнего шофера, брата Джохара, Бекмурзы Дудаева, и позднейший его обмен на российского военнопленного не есть торговля заложником? А бессудные расстрелы и пытки ни в чем неповинных людей в концентрационных (так называемых фильтрационных) лагерях не тоже самое? При захвате Буденновска басаевцы убивали мирных жителей. "Там же гибнут люди!" - почти как издевательство звучат эти слова в устах тех, кто давал санкцию на уничтожение Грозного и Самашек. 
Оказывается, брать заложников нельзя 
Почему ОРТ не объявило траур после Самашек? Потому, что там погибли чеченцы, т. е. враги. Только теперь, через полгода, жители российской глубинки заглянули в лицо войны глазами родильницы, которую профессионал в камуфляже держит на прицеле. И вдруг оказалось, что мирных российских граждан убивать и брать в заложники нельзя. Ну ведь если нельзя, то и там, и здесь... 
При этом идиотская (извините, не смог подобрать другого слова) политика российских спецслужб и государственных СМИ продолжается. Параноидальные свидетельства о том, что среди ба-саевцев есть две женщины - снайперши, которые колются морфием и потом горланят украинские песни, или что смертники-чеченцы убегают из Буденновска в женском платье (!), достойны газеты. "Правды" 80-х годов. Кому могло прийти в голову говорить с Басаевым о вылете за границу и деньгах? Кто угрожал расстрелом ставропольских чеченцев? Бог с ней, с моралью, чего ждать от ЧКГБ, но где же хваленая компетентность органов? Зачем Ельцин заявил в Галифаксе, что Дудаев собирается в Турцию и та готова его принять? В чьем воспаленном мозгу возникла эта мысль и почему этот человек имеет доступ к Президенту? 
Решение о переговорах было принято, когда другого выхода уже не было. Когда местные жители стали создавать живые кольца вокруг больницы, когда выходящие из больницы заложники накидывались на федералов, крича им, что чеченцы хорошо с ними обращаются и борются за свою родину, что хватит убивать заложников этой войны равно в Буденновске и в Чечне. 
Они понимают только силу 
При захвате Буденновска дудаевцы убили около полусотни человек - и вся страна содрогнулась, и тут же российские рейнджеры уложили вдвое больше, как-то между прочим. Просто решили попробовать - вдруг получится штурмом? - хотя очевидно было, что не получится. А новые жертвы можно на Басаева списать, в том числе и журналистку, которой патруль в спину выстрелил, - лес рубят, щепки летят. Я удивляюсь тому, что Буденновск не начали бомбить. Для этого там имеются все необходимые условия: нет конституционного порядка, есть незаконное чеченское вооруженное формирование. А также мирные жители, граждане России различных национальностей, в т. ч. чеченцы. Можно бомбить точечно - только больницу. А если нельзя, то почему в Грозном можно? И вот уже началось - поиски виновных, наказание невиновных, награждение не принимавших участия. Перевыполнение плана задним числом, когда налицо полный провал. Милиция, за мзду пропустившая бандитов с оружием, в составе 200 человек героически прочесывает местность в сотнях километров от места трагедии в поисках нескольких "лиц кавказской национальностей с рюкзаками и в гладких рубашках". Кому это все почудилось? Зачем расстреляли в первый же день машину с безоружными кавказцами ? Что за бред в духе показательных процессов, когда в Москве в письменном столе в "Чечен-прессе" находятся списки кандидатов на покушения из числа политиков? 
Шамиль Басаев не волк-одиночка. Он чеченец. Он один из многих. Готовность вести войну такими кошмарными средствами уже давно зреет в Чечне. Тем более, что с ними воюют именно так и, увы, как оказалось, только такие аргументы и понимают. По реакции и России, и мирового сообщества теперь очевидно, что хотя Чечню и называют частью России, но в Чечне убивать и брать в заложники, в общем, можно, а в России нельзя. Захват Буденновска показал: чтобы российское правительство приступило к переговорам, о готовности вести которые оно все время заявляет, надо себя вести с гражданами России так же, как федералы ведут себя с гражданами Чечни. Неужели нам придется и к этому привыкать?.." 

--------------
36. Газета "Известия", 6.01.1996 г. Из статьи С. Бицоева "Чеченцев постоянно сводят с ума": 

"Ежедневные сводки о количестве обстрелов российских блокпостов, сведения о пострадавших "за минувшие сутки" набили оскомину и давно уже не вызывают прежнего интереса времен начала чеченской кампании. Кроме как у тех, чьи сыновья проходят срочную службу или находятся в длительной командировке на этой многострадальной земле. Если сказать в двух словах, то население. Чечни тихо сходит с ума. Не в переносном смысле, а в буквальном! Специалисты говорят, что те, кто однажды оказался под бомбежкой, уже теряют способность к адекватному восприятию действительности, то есть теряют значительную часть своего физического и психологического потенциала, А представьте себе людей, которых в течение всего года подвергают массированному обстрелу из самых современных видов оружия, включая системы залпового огня "Град", "Ураган" и т. д. Причем они не прекращались даже тогда, когда российская армия якобы объявила мораторий на ведение боевых действий в период переговорного процесса. Население многих сел месяцами не покидает холодные сырые подвалы. Наступление сумерек, именно тогда начинают свою беспощадную деятельность артиллеристы, многие ожидают, как расстрела в камере смертников. На самом деле так и есть. На кого упадет снаряд, ракета? 
Беспрецедентная война, длящаяся уже год, не могла не сказаться на здоровье людей даже в тех населенных пунктах, которым удалось избежать печальной участи Самашек. 
Вследствие бесконечных обстрелов погибло много мирных жителей, разрушены предгорные селения Бамут, Старый Ачхой, Орехово. При этом ни боевики, ни федералы не вступали в прямые контактные сражения, обмениваясь обстрелами через головы совершенно непричастных ко всем этим "разборкам" местных жителей. Те, кто выжил физически, безнадежно больны, совершенно подорвана психика. Холодные зимние месяцы, в подземелье, отсутствие света и тепла, голод подорвали здоровье людей. 
Сегодня Ачхой-Мартан напоминает блокадный Ленинград, окруженный со всех сторон войсками, которые всю свою воинственность срывают на мирных жителях. Въезд и выезд ограничен настолько, что прорваться через блокпост в соседнее село стало сродни подвигу. Ни проехать, ни пройти. 
В самом селе обстановка крайне тяжелая. По улицам бродят одинокие прохожие с отсутствующими взглядами, среди которых немало тихо помешанных. Больницы забиты детьми со странными симптомами. Из ушей течет гной. Глаза смотрят в разные стороны. Вообще дети в чеченских селениях, по свидетельству медиков, умирают целыми группами. Ложится ребенок вечером спать, утром его находят мертвым... 
Сегодня, с наступлением холодов, ситуация во многих населенных пунктах Чечни осложнилась еще больше. Умирают молодые и старики. И что самое страшное - умирают дети. Каждый день этой бессмысленной войны продолжает множить число не только официальных, но и незамеченных жертв этой бойни". 

---------------
37. "Новая газета", №41,2-8 ноября 1995 г. "Военные преступления. Тайные захоронения в Чечне", Дмитрий Муратов: 
"Мы нашли тайные захоронения погибших в Грозном на окраине города, у Карпинского кургана. Длинный, свежезасыпанный ров. Небольшой отрезок был еще не закопан. Ночами сюда приезжают армейские машины и сбрасывают тела. Кого-то на носилках. Детей. Женщин. У одной из них связаны ноги. В том, открытом еще, участке траншеи - 25 тел. Останки нескольких мы сумели вывезти в Москву для проведения независимой судмедэкгпертизы. Заключение: некоторые трупы уничтожали серной кислотой и пропускали через бетономешалки. Я хочу, чтобы на это посмотрели президент, Грачев, Егоров, Сатаров, Шахрай. И конституционные судьи: это то, что они считают "эксцессами исполнения". Кто-то из местных на рыхлой земле воткнул табличку: здесь похоронены трое: двое мужчин и женщина без ноги. Мы их имена и имена тех, кто на снимке, уже никогда не узнаем. Они не станут избирателями. Их не волнуют прогнозы, останется ли гарант Конституции на второй срок". 

-------------
38. Из выступления на семинаре "Правовые аспекты чеченского кризиса", организованного в марте 1995 г. в Москве научно-информационным и просветительским центром "Мемориал". (Перепечатывается из книги "Правовые аспекты чеченского кризиса", Москва 1995 г.) 
А. Клигман, адвокат (Москва), "Права ребенка и чеченский кризис". 

"Думаю, что это не геноцид, а явление куда более страшное и не имеющее правового определения. Не имеем ли мы дело с тем, что находится вне сферы права и не поддается правовому определению? Попробуйте вспомнить, было ли когда-нибудь такое, чтобы, государство обдуманно, планомерно, на основании принятых им норм, уничтожало собственное население? Может быть, кто-то что-нибудь вспомнит, а я не могу. Репрессиям у нас в стране придавалась более или менее законная форма, а тут используется против собственных граждан армия и военная техника, предназначенные для уничтожения агрессора. Может быть, стоит вспомнить Курдистан или что-то в этом роде. 
Здесь обсуждались разные проблемы. С тем же, что касается прав детей, все достаточно просто. Существует Декларация прав ребенка, где ясно и подробно описаны те права, которые имеют дети. Нет нужды их цитировать. Все знают, что дети имеют право на нормальный образ жизни, счастливое детство, на нормальное материальное положение и прочее. Аналогичные нормы содержатся в действующей Конституции РФ, и они тоже не нуждаются в комментарии. Поэтому, в отличие от вопросов государственного статуса, суверенитета, праванародов на самоопределение, то, о чем я хочу сказать, достаточно однозначно. 
Дети не комбатанты. Это у взрослых людей есть возможность выбора: можно поехать в Чечню воевать, можно бежать, можно идти в армию, можно уклониться от призыва. У детей возможности выбора нет - они идут туда, куда их ведут. Я не случайно заостряю вопрос именно на судьбах тех, кто не защищен. Уважаемые профессора говорили о многоаспектности проблем: политической, юридической и так далее. Я считаю необходимым вычленить бесспорное: никто никогда ни при каких обстоятельствах не имеет права совершать то, что совершенно в Чечне в отношении детей. Это должно быть ясно всем. И ответственность за содеянное неизбежно должна наступить. Поэтому каждый, кто принимал и исполнял решения, - начиная от Президента, издавшего указ, заканчивая летчиком, бомбившим жилые массивы, - должен нести ответственность, в первую очередь за гибель детей. И поэтому технология постановки вопроса, на мой взгляд, проста: каждый из присутствующих здесь может на базе имеющихся сведений о детях, убитых в Чечне, независимо от национальности этих детей, ходатайствовать и настаивать на том, чтобы по каждому факту гибели ребенка, как это предусмотрено действующим уголовно-процессуальным законодательством, было возбуждено уголовное дело. Обращение должно быть направлено в Генеральную Прокуратуру. И я полагаю, что копию такого обращения необходимо направить всем, кто имеет право принимать и обсуждать решения, то есть. Министерству обороны, всем средствам массовой информации, в обе палаты Федерального Собрания, может быть, каждому депутату персонально с просьбой поддержать ходатайство о возбуждении уголовного дела по фактам гибели детей. Кто-то поддержит это ходатайство, а кто-то промолчит, струсит. Найдутся и такие, кто скажет: так и надо, хорошо, пускай. На том, кстати, и проверится, что из себя эти деятели представляют. На мой взгляд, это было бы важное и нужное практическое действие". 
39. Из вступительного слова С. Григорьянц среди участников "круглого стола" 15.07.1995 г. Перепечатывается из книги "Война в Чечне. Необходимость проведения Международного трибунала"; Москва, 1995,стр.7. 
О необходимости проведения Международного трибунала над высшими должностными лицами России, виновными в развязывании войны в Чечне 
Наш предыдущий "круглый стол" закончился 12 декабря 1994 года. Это было начало чеченской войны. Сегодня мы собрались, чтобы хоть в малой степени оценить ее чудовищные итоги и поставить вопрос о необходимости проведения Международного трибунала, который позволит определить ответственность тех, кто развязал эту войну. 
Все эти восемь месяцев, пока идет война в Чечне, меня не оставляет ощущение позора, омерзения и отчаяния. Каждый новый день этой войны был страшнее и отвратительного предыдущего. Вначале было "неизвестно", откуда взялись войска чеченской оппозиции, и российское руководство лгало, что ничего не знает. Потом были бомбардировки мирных кварталов, базаров, больниц и детских домов в Грозном - бомбардировки, которых якобы не было. Потом наши солдаты жгли живьем женщин и стариков в Самашках. И наконец, мы увидели, что террорист Басаев просто гуманист в сравнении с Президентом России: он пытался сохранить жизнь тем заложникам, которых Президент готов был убивать. Трудно понять, что нас ждет впереди. 
С моей точки зрения (к счастью, это точка зрения и многих американцев), объятия американского Президента с убийцами из России являются позором для Соединенных Штатов. Европейский совет недавно высказался за необходимость скорейшей помощи России, полагая, что здесь воцарилась демократия, даже собрался Конституционный суд. Что ж, европейцы вспоминают Чемберлена и политику умиротворения агрессора, а нам предстоит осознать, что Россия, мы с вами, вновь, как и в 1917 году, оказались не способны, не готовы к демократии, что тоталитарный коммунистический режим сменился режимом авторитарным. Россия вновь готовится преподать урок остальному миру - на этот раз в том, что авторитарный режим может быть более кровавым, чем тоталитарный. 
Не мы, призывавшие к прекращению войны, не 70 процентов населения России, высказавшегося против войны в Чечне, не мировое сообщество, а террорист Басаев заставил наше правительство согласиться на переговоры. С помощью трибунала мы будем еще раз пытаться воззвать к разуму и справедливости. У нас просто нет другого выхода. 
40. Из материалов Рабочей Встречи Международного Трибунала, Стокгольм, 15-16 декабря 1995 г. Опубликованы в книге "Война в Чечне. Международный Трибунал", Москва, 1996 г. Из свидетельских показаний Липхан Базаевой: 
"Два месяца я находилась в подвале, где пряталось ещё 12 человек. Я расскажу вам то, что вы можете услышать от любого чеченца или русского, оказавшегося в тот момент в Грозном. Я была участником похорон, свидетелем убийств, совершённых в Грозном. На моих глазах молодая женщина по фамилии Женьшураева была убита выстрелом в спину, когда набирала воду. Женщина, не боевик. Я видела девятимесячного ребёнка, который был убит солдатами, вошедшими в дом для обыска. Мать держала его на руках, и когда солдат задал вопрос: "Это твой ребёнок?" - она ответила : "Да". - "Мальчик или девочка?" - спросил он. Она не подозревая, что последует выстрел, ответила: "Мальчик". Солдат резким движением выхватил пистолет и выстрелил в упор в лоб ребёнку..." 

-------------
41.Сообщение 
По сообщениям наших наблюдателей, в Чечне начались групповые аресты мужчин и преследования общественных деятелей по политическим мотивам. 

Так, 21 и 22 декабря 1995 года пассажиров рейса Москва-Слепцовск по прибытии в аэропорт города Слепцовска ожидал российский ОМОН, который увез всех мужчин чеченской национальности в неизвестном направлении без всяких объяснений родственникам и попутчикам. Предполагается, что этих ни в чем не повинных людей готовят для обмена на российских солдат, попавших в плен во время боевых действий в Гудермесе. Таким образом, гражданские лица становятся разменной картой в чисто военных интригах. 
20 декабря 1995 года без всяких оснований арестован известный общественный деятель, участник "круглого стола" в городе Грозном, сторонник мирного разрешения чеченско-российского конфликта Руслан Сосланбеков. Есть сведения, что на российских блок-постах имеются списки неугодных политических деятелей, которых предполагается задерживать. 
Союз женщин Чеченской Республики Ичкерия - Базаева Л.; Ассоциация репрессированных народов - Шовхалова М.; Союз женщин Северного Кавказа - Гашаева 3.; Ингушский "Мемориал" - Яндиева М. Москва, 27.12.1995 г. 

-------------
42. Заявление 
Карательные акции с применением тяжёлой артиллерии и авиации, проводимые в Чеченской Республике, ужесточаются с каждым днём.

Вокруг Шёлковского и Наурского районов собрано не менее двух тысяч единиц бронетехники. 
С сегодняшнего утра уничтожение сёл Веденского, Ножай-Юр-товского, Гудермесского районов производится с применением дальнобойной авиации. Идут бомбардирорки запрещёнными международными конвенциями вакуумными бомбами с зарядами 5-8 тонн с высоты 3-5 тысяч метров. Авиация России выбирает самые жестокие и разрушительные методы ведения боевых действий. 
В своих заявлениях, мотивирующих целесообразность той или иной операции, российские военные постоянно подчёркивают, что боевые действия направлены против дудаевских формирований. Лживость такой постановки вопроса ясна каждому, кто хотя бы раз стал свидетелем проводимых русскими подобных операций, в том числе бомбометаний. 
Вряд ли российские военные смогут уверить кого бы то ни было, что с высоты 3-5 тысяч метров смогут отличить "дудаевцев" от "недудаевцев". Если бы бомбометания, проводимые российской авиацией, действительно были бы направлены против Чеченской Армии, а не мирных жителей, целесообразнее было бы применение высокоточного оружия- бомб с лазерным наведением. Но на Пироговке, в Штабе ВВС, уже нашли удобный предлог для отказа от применения этого вида оружия, которое могло бы принести гораздо меньше жертв, - на Кавказе, мол, в это время сплошные туманы и применение бомб с лазерным наведением невозможно. Ещё один факт в пользу мнения, что российская армия - это армия прежде всего карательная, фашистская, производящая геноцид, направленный против всего чеченского народа, невзирая на политические пристрастия того или иного её представителя. 
Грозный, 15 марта 1996 г. Правительство Чеченской Республики Ичкерия. 

--------------
43. Международная группа парламентариев по проблемам Чечни 
Албания 
Болгария 
Канада 
Чечня 
Великобритания 
Эстония 
Венгрия 
Индия 
Латвия 
Литва 
Новая Зеландия 
Польша 
Турция 
Украина 

Господину БИЛЛУ КЛИНТОНУ Президенту США,

Госпоже ЛЕНИ ФИШЕР ПрезидентуПарламентской Ассамблеи Совета Европы,

Господину ФРАНКУ СВАЕЛЕНУ Президенту Парламентской Ассамблеи ОБСЕ,

Господину КЛАУСУ ГЕНШУ Президенту Европарламента 

ПРОТЕСТ ПРОТИВ УБИЙСТВА ЛЮДЕЙ И МАРОДЁРСТВА, ЧИНИМЫХ В ЧЕЧНЕ РОССИЙСКИМИ ВОЙСКАМИ 

Жуткие вести из Чечни стали повседневностью. С молчаливого согласия США, Великобритании, Франции, Китая - постоянных членов Совета Безопасности Организации Объединённых Наций - позволяется обескровливание смелого, благородного и честного чеченского народа на равнинах и просторах своих предков. 
Президент Джохар Дудаев, члены правительства, представители общественных организаций, духовенство, учёные, писатели, простые люди из Чечни и диаспоры передают нам вести о неслыханном геноциде чеченского народа на Кавказе. В целях обмануть мировую общественность Президент России Б. Ельцин лживо разглагольствует о мирном и политическом решении проблемы, в то время как совершаются убийства да убийства. Россия имеет чёткую концепцию военного решения - по принципу выжженной земли истребить народ, и таким образом обеспечить себе колониальное присутствие в Чечне. 
Российские войска ежедневно выполняют функции карательной экспедиции. В середине марта 19-я мотострелковая дивизия подвергла массированному артиллерийскому, танковому обстрелу здания и людей в Гойты, Ачхой-Мартане, Бамуте, Катыр-Юрте, Орехово, Старом Ачхое, Чири-Юрте, Урус-Мартане, Рошни-чу, Алха-зурово, Комсомольское и других местностях. 
30 сентября 1995 г. российские военные схватили коменданта посёлка Серноводск, в ноябре - группу пожилых людей, которых избивали, пытали, имитировали расстрел. 2 марта 1996, начиная с 6.00 часов утра, российские войска подвергли этот посёлок артиллерийскому обстрелу в течении суток. 3 марта в 5.45 тремя колоннами вступили в Серноводск. Солдаты грабили имущество, везли к профтехническому училищу, а оттуда вывозили на грузовиках. Военные сожгли мечеть. После 1.50 военные отошли и продолжали обстрел посёлка. Из него сбежали почти 14 тыс. человек. 22 марта все дома были разрушены, судьба 6 тыс., оставшихся под развалинами, не известна. 
15 марта начался интенсивный обстрел посёлка Самашки. Свидетели рассказывают об уничтожении жителей. 20-21 марта в госпиталь в Урус-Мартане были доставлены 6 детей с выколотыми глазами. Такие преступления совершают освобождённые из тюрем уголовники, группы которых имеются в каждой части российских войск в Чечне. Уголовники получают оклады и дали обещание служить до конца войны, чтобы получить амнистию. Это мужчины в возрасте 30 - 45 лет, с татуировками на груди и руках. Эти боевики своей жестокостью хотят напугать людей и удовлетворить свои садистские наклонности. Зафиксированы случаи, когда были вырезаны сердца у младенцев, распороты животы у беременных женщин, сожжены целые семьи. 
В госпитале в Урус - Мартане в марте, после вакцинации от полиомиелита, скончались 12 детей. Есть подозрения, что в доставленной из Астрахани вакцине мог содержаться яд и заразные вещества. 
Мы выражаем категорический протест против разрешения безнаказанного истребления чеченского народа, проводимого Россией. Разрешение России поступать данным образом подрывает юридические и моральные основы мировой сообщества. Безмолвие относительно нарушения установок и принципов международного права ставит США, Великобританию, Францию, Китай, Германию в один ряд с Россией, то есть свидетельствует о поддержке и оправдании ужаса. 
Во имя мировой цивилизации, культуры и человечности прощу Вас способствовать тому, чтобы по возможности скорее и решительнее была остановлена кровавая рука России. 
Чечня завоёвана Россией в 19 веке. 
Чечня провозгласила независимость 1 ноября 1991 г. 
Чечня 31 марта 1992 г. не подписала договор об образовании Российской Федерации. 
В Чечне идёт колониально - геноцидная война. 
В Чечне Россия создала концлагеря. 
Чечня защищает своё право на самоопределение. 
Российские войска должны покинуть Чечню. 
Чечня должна быть независимой. 
Справедливость, правда, история и Ваш долг требуют от Вас срочного вмешательства в решении данных вопросов. 
Член Сейма Председатель исполнительного комитета А. Эндрюкайтис. 27.03.96 г. 

-------------
44. Радиостанция "Свобода", 20 мая 1996 года. Правозащитник Андрей Миронов рассказывает ведущему передачи "Liberty Life" Савику Шустеру о том, как Российские войска "штурмуют " чеченские сёла: 

"... Я хотел проверить сведения об использовании российскими войсками живого щита в сторону Самашек 15-18 марта. Я отправился в Самашки вместе с австралийской журналисткой. И очень легко мне удалось найти подтверждение тем печальным деталям. В частности, российские военнослужащие под угрозой убийства сажали на танки женщин и детей. Так, например, 40-летняя Кока Кулиева рассказала, что её и троих её малолетних детей посадили на танки и сказали, что если хоть одна пуля полетит в их сторону, то мы вас убьём. Кроме неё, на танках были другие люди. И ещё более ста человек, по преимуществу женщины, дети и старики были выстроены в цепь перед наступающими танками и БТРами, и таким образом российские войска зашли в Самашки. Этих заложников российские военнослужащие вытащили из подвалов домов на окраинах Самашек и использовали их таким образом. Чеченские ополченцы стрелять не стали, и поэтому жертв среди них не было. Имеется большое количество свидетелей, доказывающих, что же произошло на самом деле. К сожалению, нигде, кроме Австралии и короткой передачи "Эхо Москвы", эта информация не прозвучала. Хотя это явно предмет для разбирательства, по крайней мере в Думе. И я надеюсь, когда-нибудь, может быть на Гаагском суде.

Вопрос: Вы абсолютно уверены в том, что российские войска создавали живой щит, когда заходили в Самашки? 
Ответ: Дело в том, что мы говорили со многими свидетелями и их показания совпадают с теми сведениями, которые сообщили об использовании живого щита в Самашках французские "врачи без границ", ссылавшиеся, однако, на третьих лиц, а не на непосредственных участников трагедии. Не думаю, что вообще возможно такое детальное совпадение многочисленных свидетелей. По крайней мере, для уголовного суда таких показаний достаточно для вынесения приговора. 
Вопрос: Андрей, вот скажите, пожалуйста, президент говорит, что только он может предотвратить гражданскую войну. А что сейчас происходит в Чечне? 
Ответ: На мой взгляд, здесь происходит колониальная война. Однако российские власти до сих пор делали всё от них зависящее, чтобы эта война переросла во внутричеченскую гражданскую войну, но события в Чечне создают самый что ни на есть благоприятный путь для того, чтобы гражданская война началась в самой России..." 

http://dembak.narod.ru/history4.htm

*

4. Майрбек Тарамов.  Российские людоеды: геноцид чеченцев

-------------

Могу свидетельствовать, что все те ужасные факты, приводимые в данном сборнике, происходили на самом деле, так как в то время я, Ахмед Закаев, занимал пост первого вице-премьера и постоянно находился в Чеченской Республике рядом с президентом Асланом Масхадовым. 

Анализ ракетно-бомбовых и артиллерийских ударов по населенным пунктам Чеченской Республики привел меня к твердому убеждению, что это была целенаправленная акция по массовому уничтожению мирного населения. Об этом свидетельствуют пострадавшие и очевидцы, а также журналисты и правозащитники. Эти убийственные акции, помимо уничтожения населения республики, преследовали также цель выдавить оставшихся чеченцев в Россию, чтобы затем начать их преследование всюду по бескрайним просторам России, а затем ассимилировать оставшихся. Таким образом, чеченская нация должна была прекратить свое существование.

Руководство России подготавливало общественное мнение в мире к тому, что после осуществленных акций российской военщины, все оставшиеся на территории Чечни люди, должны признаваться террористами и бандитами, к которым не должно быть пощады, и которые должны уничтожаться поголовно. А раз оставшиеся являются «террористами», то в свете новых «антитеррористических» требований к ним не должны применяться международные нормы и конвенции, как к участникам обычных военных действий, то есть к комбатантам. К сожалению, так оно и случилось – мировое сообщество, одурманенное кремлевско-лубянской пропагандой, поверили практически каждому слову молодого, энергичного лидера России. 

Понадобилось долгих кровопролитных четыре года, чтобы ужасная и страшная по своим масштабам ложь выползла наружу. Это случилось благодаря честным и мужественным журналистам и правозащитникам. Особенно хочется выделить сотрудников Правозащитного Центра «Мемориал», которые проделали поистине титаническую и вместе с тем, чрезвычайно опасную работу. Я низко склоняю голову перед их мужеством: «Спасибо Вам!» 

И третье. Как мне представляется, российское военное руководство начало методичные и планомерные бомбардировки и обстрелы по всему периметру республики с тем, чтобы наибольшее количество беженцев скопилось в столице Чечни, и только лишь затем последовал удар тактическими ракетами прямо по центру еще густо населенного города Грозный. Но и это не самый коварный удар. Верхом коварства и самого что ни на есть безграничного цинизма был удар, нанесенный по измучившимся беженцам, когда они подумали, что находятся всего лишь в шаге от спасения в гуманитарном коридоре. Бедные люди! Они подумали, что им будет предоставлена возможность свободно покинуть пределы обстреливаемой республики. История не знает более коварного, более циничного и более жестокого случая истребления мирных людей. И это происходило в канун нового, третьего тысячелетия. Так человечество встретило новый век. 

Нельзя без содрогания читать эти строки, сквозь которые сочится кровь ни в чем не повинных людей – этого нельзя забыть никому и никогда! Все, кто виновен в этом самом ужасном, бесчеловечном преступлении, названном Преступлением Века, должны понести самое жесткое наказание. Это прежде всего Путин, Ельцин, Патрушев, Сергей Иванов, Грызлов, Шаманов, Трошев – все те, кто повинны в народоубийстве Чечни. Я это заявляю не от того, что я такой кровожадный, вовсе нет – это нужно для того, чтобы подобные преступления более не повторялись никогда. 

Но вдруг случилось так, что вместо заслуженного наказания, российские преступники востребовали меня, человека, который вместе с остальными бойцами Чеченского Сопротивления противостоял чудовищным преступлениям военного и политического руководства России. 

О Всемогущий Аллах! Как же это назвать? И как такое стало возможным? Есть ли границы чудовищной лжи, коварству и лицемерию российского руководства? Как могло произойти, что вместо истинных преступников, завтра, 13 ноября, я должен предстать перед судом Великобритании по вопросу экстрадиции в Россию, в страну, которая денно и нощно пожирает моих соплеменников? Завтрашний суд должен поставить точку в моем затянувшемся деле. Но я уверенно заявляю, что мудрое английское правосудие вынесет свой справедливый вердикт. Более того, я думаю, что не только суд и общественность Соединенного Королевства примут мою сторону, но и все люди доброй воли, которым нужна одна единственная непреложная истина. Я также уверен в том, что мировая общественность наконец-то должна осудить руководство России, для которого беззаконие и произвол стали законом, особенно это стало заметно в последнее время в связи с событиями, происходящими в России. 

Я очень надеюсь, что настанет день, как сказал истинный патриот России и Чечни Александр Литвиненко, когда чеченский и русский народы будут судить Путина, Ельцина и все политическое и военное руководство России в центре Грозного, некогда красивейшего города Кавказа, от которого современные российские варвары оставили только руины. 

Ахмед Закаев, 
первый вице-премьер Чеченской Республики Ичкерия, 
Лондон, 12 ноября 2003 года.

*********

Вступление

Письмо офиса «Мемориал» Назрани в «Кавказский Вестник» 

Сотрудники офиса "Мемориал" в Назрани хотели бы узнать, как к вам попал материал по бомбежке 29 октября. Этот материал собирался нашими сотрудниками как свидетельские показания для обращения в суд и на нашем сайте не вывешивался. Очень сожалеем, что Вы до сих пор не в курсе, что Дело по бомбежке 29 октября - это одно из 6 дел, уже рассматриваемых в Страсбургском суде. И именно исходя из этого, мы не публикуем опросы свидетелей, переживая за их безопасность, а также избегая возможного давления на них (тогда под угрозой может оказаться весь судебный процесс). Наша цель - это доказать в международном суде военные преступления, совершаемые в Чечне, максимально обезопасив при этом наших заявителей и свидетелей. Ваши же цели нам не совсем ясны. 
Правозащитный Центр «Мемориал» 21.06.03 

Ответы Назрановскому отделению ПЦ «Мемориал» 
Указанные материалы попали ко мне еще осенью 2000 года и были опубликованы в шести номерах газеты "Кавказский Вестник" в период с 11 декабря 2000 года по 15 марта 2001 года, а позже трижды публиковались в одноименном интернет-издании. Есть также отдельные свидетельские показания пострадавших и не только на нашем сайте. Весьма сожалею, что уважаемый Правозащитный Центр "Мемориал" не соизволил до сих пор вывесить указанные материалы на своем сайте. Значит молчание по поводу этого мирового злодеяния кому-то очень выгодно, в том числе и Международному Суду, куда вы подали или собираетесь подать иски. Интересно, а сколько еще времени вам необходимо для обдумывания, или что еще более масштабное должно свершиться, чтобы материалы были вывешены на сайте "Мемориала" и маховик суда закрутился? 

…А моя цель, как и цель любого порядочного человека, - это говорить и писать обо всех преступлениях российских политиков и военных, что я и делаю. Это столь очевидно, что этим занимаются чеченские, российские и зарубежные журналисты и правозащитники. Замалчивание же подобных преступлений, мне представляется таким же злом, под какими бы благими призывами это не преподносилось. 

Исходя из вашей логики, о преступлениях России в Чечне следует молчать, опасаясь за жизнь свидетелей и пострадавших. Не так ли? На самом же деле в большинстве случаев так и происходит: чеченцев убивают, истязают, но даже родственники предпочитают молчать из-за боязни, за малым исключением. Странно, что вы не только придерживаетесь, но и пропагандируете такую точку зрения. В таком случае, как много раз об этом говорилось, молчание потворствует совершаемым преступлениям, что и нужно преступникам в погонах и без. 

...Продолжайте в том же духе, вместо того чтобы завалить европейские суды чеченскими делами – их там ныне не более 100, вместо 200 000, и всего лишь 6 дел на стадии рассмотрения. К тому же никто не оказывает давления на Международный Суд и не спросит за его затягивание, хотя исполняется уже 3 года как эти чудовищные по своему содержанию и масштабам дела запущены в производство. 

В то же время, дела второстепенной важности и поданные всего лишь полгода назад, Европейский Суд уже рассмотрел и вынес по ним свои решения. К вашему сведению, многие свидетели и потерпевшие, подавшие иски в Европейский Суд, уже находятся за пределами России и им выдан статус беженцев. Это же следует сделать оставшимся. И этим должен заниматься в том числе ПЦ "Мемориал", не говоря уже о правительственных и неправительственных беженских организациях. Не следует ждать "от моря погоды", иначе "крутая российская погода" действительно никого из чеченцев не оставит в живых, не говоря уже о свидетелях и пострадавших. 
Майрбек Тарамов, 21 июня 2003

Часть I.

Ракетный удар по центру города Грозный и другим населенным пунктам республики

 Кремлевский диалог (вместо эпиграфа) 
Премьер Путин докладывает президенту Ельцину: - Вчера наши штурмовики бомбили объекты террористов на территории Чечни. В итоге уничтожены несколько учебных баз и складов террористов.

Ельцин: - точнее… 
Путин: - две школы, институт, завод, две больницы, Родильный Дом. 
Ельцин: - неужели все там были террористы? 
Путин: - так точно! В средних школах подготавливали обычных террористов, в институтах – профессиональных. В больницах террористы лечились и восстанавливали силы, на заводах – работали, а в Родильных Домах – рождались. 
Ельцин: - ну, надо же, вся республика – сплошные террористы. Значит правильно бомбим, понимаешь… 

Сообщение Информационного Центра Оперативного Управления Вооруженных Сил ЧРИ: 
Вечером, 21 октября 1999 года, приблизительно в 17 часов, российские варвары нанесли удар ракетами класса «Земля-Земля» по наиболее густонаселенным районам города Грозного: Центральный Роддом, Центральный рынок, микрорайон Олимпийский, Главпочтамт, по мечети поселка Калинина во время вечернего намаза. На данный момент опознано 68 трупов в районе Центрального рынка. В поселке Калинина, мечети и микрорайоне Олимпийский разорвавшимися ракетами российского производства убито 41 и ранено 112 человек. В Центральном Роддоме погибло 28 и ранено 95 человек, подавляющее большинство из которых женщины и дети. 

По поступившим на этот день сведениям, в общем, в результате ракетного удара погибло 137 и ранено более 260 человек. 
Руководство Чеченской Республики Ичкерия по поводу случившегося намерено сделать официальное заявление. 
Газета «Кавказский Вестник», №16 1 ноября 1999 года 

«В воздухе появилась труба, из нее вылетел шар, красный, как солнце на закате» 
Мы с мужем торговали на Центральном рынке Грозного с 1996 года. Торговали в основном продуктами. Место было возле «биржи». У меня четверо детей, в возрасте от 5 до 14 лет. 

В этот день, 21 октября рано утром, как обычно, мы были на базаре. Наплыв людей был очень большой, как до войны. До этого дня обстреляли глубинными бомбами поселок Катаяма и Грозненский пост ГАИ. 18 октября я детей отправила в село Котар-Юрт. День был обычный. Муж пошел молиться домой на послеобеденную молитву. Это был четверг. Мы хотели съездить в Котар-Юрт, проведать детей в тот вечер. Муж, вернувшись с молитвы, сказал, что он немножко задремал и ему приснился умерший двоюродный брат. Испуганный муж сказал, что это к плохому. Я ответила, что вечером съездим проведать родных в Котар-Юрт, хотела его успокоить. То, что с нами может что-то случиться, мы не допускали. Муж вообще торопил меня, все время говорил: "Собирайся, поехали домой". 

Я на базар носила походную печку, на бензине. Я приготовила поесть, чтобы вечером уйти сразу домой. Поели. Муж с другом отошли к «бирже», которая стояла сзади меня. Он сказал мне собираться и отошел. Где-то в 16 часов 30 минут услышала шум, звук такой, что звенит в ушах. Я даже не испугалась. Это был не гром, неизвестно что. Потом тишина. Потом в воздухе появилась труба, и из нее вылетел шар, красный, как солнце на закате. И он разорвался на моих глазах. И сразу такой страшный грохот, как сильный гром. 

Я испугалась, меня оглушило. Больше я ничего не помнила. Месяцев пять у меня была частичная потеря памяти. Труба упала прямо на биржу. А разорвавшийся шар, в секунду - осколки, когда базар только начал расходиться. Секунда – и люди без голов, без рук, без ног, с разорвавшимися животами. Я ничего не слышала, я только видела все это глазами. 

Помочь я никому не могла, моя правая рука была переломлена. Там было не до помощи. Там все подряд, проходящие, стоящие, торгующие – все лежали. Один на другого падал. Трое лежали на моем муже. Они все трое умерли, а он остался живой. Я не слышала ни криков, ни стонов, я видела раззевающиеся рты, гримасы людей. Еле-еле живые двигались, тут же падали. Я схватилась за раненую руку, отошла от стола, побежала сзади стола. 

Я не находила мужа, искала. Я просто искала куртку, в которую он был одет. Отошла метров на 20. Я переходила эти тела, поскользнулась, упала и каталась в этой крови. Упала, поднялась, и в пяти метрах от моего стола увидела лежащим мужа, в кожаной куртке. Я подошла, потрогала, встряхнула, он посмотрел на меня. Мы поняли, что мы живы. 

Мы разговаривали как немые люди, ничего не слышали оба. Он меня схватил обеими руками, с ним ничего не случилось. А те двое, которые оттолкнули моего мужа (двое мужчин и женщина), они были в кусках. Он схватил меня, у меня так болела рука. Я думала, что у меня руки уже нет. Мы бежали, не зная куда. Базар стоял на трамвайной линии. Мы жили на остановке «Заводской», за поворотом трамвайной линии. Прибежал сосед. Он бежал к рынку, узнав про это. Он встретил нас, поймал машину, а в это время осколки ракеты еще разлетались. 

На остановке «Заводской» стоял желтый автобус. Меня отвезли на этой машине. Это было вечером. Не было света, а автобус шел сзади нас. Когда мы подъехали к 9-й больнице, этот автобус был полностью набит (только одна женщина, маленький мальчик и шофер, еле живой вышли оттуда), остальных потом вытаскивали, но они все были мертвы. Автобус стоял на остановке, все люди в нем были погибшие. Я видела это сама. Я о себе забыла. Этих людей вытаскивали и укладывали на ступеньки, ведущие в 9-ю больницу. В больнице все было занято – и ступеньки, и проход. Врачи 9-й больницы не знали, кого тронуть, кого взять и кому помочь. Они говорили: «Не стойте! Увозите всех! Нет свободных мест!» За полчаса люди умирали. 

Потом меня повезли в Центральную Республиканскую Больницу. Туда я успела до наплыва людей. У меня вытащили осколки наживую. Потом пошли люди. В необходимых случаях включали свет. Я не смогла пересчитать, сколько людей там умерло. 

Утром бомбили уже самолеты. Родственники приехали за мной в 6 утра. До рассвета продолжались поступления и операции. Мне сказали, что отвезут меня в Назрань, но дороги были перекрыты. Меня отвезли домой. Потом на машине меня повезли в больницу Ачхой-Мартана (прятали от постов, так как патрули проверяли. Для них все раненые были боевики и снайперы). Лечили меня в Ачхой-Мартане. 

У меня была соседка с Котар-Юрта. Она торговала вместе со мной – Раиса. У нее было шестеро детей, седьмым была беременна. После бомбежки рынка она умерла. 
Свидетельства Юнусовой Малики. 
Правозащитный Центр «Мемориал».

Люди мира, на минуту встаньте!

Записки врача чеченской сельской больницы 
- Где моя мама? - спрашивает мальчик, останавливая меня, когда прохожу мимо на лестничной площадке. 
- Ты чей, мальчик? Он отвечает на незнакомом мне языке: не русский и не чеченец, а какой нации не знаю, да и разбираться некогда. 
- Скажите, чей это мальчик, кто знает? Молчание. И чей-то голос: 
- Может женщины, которую привезли и сейчас находится в перевязочной? 
Женщина в коме, много крови потеряла. Осколочное ранение плеча правой верхней конечности. Кость раздроблена, да и мягкие ткани на небольшом участке сохранились. Рука висит. Разногласия между врачами: один говорит – надо ампутировать, другой – находит пульс и решает пришить. Жалко. Женщина ведь! 

В перевязочной – стол и кушетка. На столе – она. На кушетке – ее спаситель. Мужчина лет 45-ти, ранен в бедро левой нижней конечности. Истекает кровью, но просит помочь женщине, у нее дела обстоят намного серьезнее. Они - первые раненые от ракеты "СКАД" (иностранное обозначение ракет типа «Земля-Земля»), которая разорвалась над Центральным Рынком Грозного. 

Позже выяснилось, что женщина с Азербайджана, торговала на рынке, а мужчина приехал за покупками. Будучи тяжело ранен, мужчина дополз до своей машины и попросил людей положить кого-нибудь из тяжело раненых к себе в машину. Выбор пал на нее. Истекая кровью, он приехал на своем автомобиле из Грозного в село Старые Атаги, и привез раненую азербайджанку. Все это мы узнали потом. Это были первые раненые. 

Не прошло 10-15 минут, как началось... Раненых не успевали заносить... Машины приезжали и уезжали. Медперсонала не хватало. Не хватало носилок, кроватей, лекарств, перевязочного материала, растворов, всего, всего... Одного врача поставили встречать машины, он заглядывал в очередную машину, выбирал тяжелораненых, а остальных отправлял дальше: в Чири-Юрт, Шатой и т.д. 

Это было боевое крещение маленькой 22-коечной участковой больницы 21 октября 1999 года. Два хирурга, анестезиолог, травматолог (сидя в кресле, у себя дома, увидел этот кошмар по телевизору, и приехал из села Чишки, чтобы помочь своим коллегам), несколько сестер, санитарок, много-много людей сутками дежуривших тут и помогавших в чем могли. А сколько молодых ребят, готовых сдать кровь. Мы не успевали определить группу и резус. 

Рука у азербайджанки так и не прижилась, пришлось ампутировать через месяц. А через 2-3 недели этой женщины не стало, и остались сиротами трое детей – две девочки и тот мальчик с лестничной площадки. Их забрала к себе одна семья до приезда за ними родных. 

С каждым днем прибывали все новые раненые, а вместе с ними и врачи из 9-ой и 4-ой городских больниц Грозного, а также средний медицинский персонал. После первой, ударила вторая ракета "СКАД" в районе магазина "Луч". 

Затем был обстрел гуманитарного коридора с беженцами, не говоря уже о ракетно-бомбовых ударах по всему, что движется. Сколько погибло людей на местах, сколько по дороге в больницу, сколько в больнице? Не счесть. Смотришь, – раненый, вроде пошел на поправку, уже встает, ходит и вдруг – резкое ухудшение состояния, бред, температура и смерть. Никакие антибиотики, никакие жаропонижающие средства не помогают. Врачи разводят руками. Сколько умерло, не приходя в сознание? 

Как забыть девятилетнего мальчика Батукаева, который полтора месяца пролежал с температурой 39,5 - 41 градусов, и не приходя в сознание, умер? И не помогли ему никакие, даже очень сильные антибиотики. Как забыть пронзительный смех и одновременно плач молодой женщины, когда на просьбу помочь ей встать, через неделю как поступила, ей сказали, что у нее ампутированы обе ноги? Оказывается и замуж-то она вышла, как нам сказали, за несколько дней до ранения. 

Как забыть красивую молодую женщину 22-25 лет с ампутированной рукой, которую после увезли в Москву, так и не сказав правду о погибших двух детях и муже? На ее вопрос « Почему не приходит муж?» - ей отвечали: «Он с детьми, да и ехать небезопасно». 

Ее история такова. Решила она с семьей уехать в село к родителям, что жили в Черноречье. Не успели доехать до водохранилища, как заметили самолет. Выбежали из машины, хотели спрятаться за чем-нибудь. Муж схватил пяти и трехлетних девочку и мальчика под "крылышки" и побежал, крикнув ей, чтоб спешила... Из всех четырех осталась она одна. 

...Одного раненого молодого человека хотели вывезти за пределы республики, но по дороге он умер. А в ту же ночь его жена родила мальчика. 

На одну восемнадцатилетнюю девушку российский "летчик-ас" не пожалел двух ракет... А случилось это так… Три подруги решили сходить за водой, к реке. Уже вернувшись, они почти дошли до ворот, над ними начал кружить самолет. Две подруги успели забежать в дом, а эта, поставив ведра, стала звать их говоря: «Идите сюда, они нам ничего не сделают». Самолет сделал два круга, а после третьего круга, когда улеглась пыль, на земле осталась лежать девушка и две воронки от ракет, слева и справа от нее. И уже в больнице не приходя в сознание, она скончалась. Сколько женщин, мужчин, детей осталось без рук и ног? Здесь, в Баку, нет-нет, да вижу иногда наших пациентов. 

Во время зачистки, в 7 часов утра, федералы забрали из палаты раненого парня, а на второй день его нашли в лесополосе, подвешенным вверх ногами к дереву с проволокой, продетой через щиколотки. Он был без глаз, ушей, со снятым скальпом, без трех ребер, с заточенными пальцами... 

Хочу затронуть еще одну тему... Есть люди, которые проклинают ваххабитов, и все плохое приписывают им. Но нельзя же забывать, что это наши братья, сестры – пусть Аллах рассудит кто из них прав. Я же хочу спросить у этих людей, что осуждают: а где же вы были, когда они становились на этот путь? Это же не за один день произошло? Если вы забыли, я напомню... 

Чеченских детей отправляли учиться в Саудовскую Аравию, в Пакистан, в Сирию и т.д. Из этих стран приезжали к нам учителя и учили наших детей в медресе и мечетях. Нашей радости не было конца. Вспомнили? Мы этих детей ставили в пример, а своих детей ругали говоря: вон их мальчик - такой-то, такой-то, а ты? 

Но что же произошло теперь? Давайте подумаем вместе, в чем мы виним обучавшихся Корану и их учителей? Разве они виноваты в том, что в названных странах нет последователей наших устазов (святых): Iовди, Хьаьжи, Докки, Висхьаьжи и других? Я даже уверена в том, что они, их учителя, и вовсе не знают о существовании этих устазов. Они учили наших детей по своей программе. А у нас дети способные, вот они и выучились. Не берусь судить, правильный это путь или нет. Чтобы судить, надо познать. 

Не сомневаюсь, есть люди и с той и с этой стороны здравомыслящие: так почему бы им не сплотиться, и общими усилиями не направить заблудших на путь истинный. У нас каждый человек должен быть на счету. Давайте же сделаем так, чтобы назло недругам наша красивая, гордая нация только увеличивалась, наш край расцвел, у наших детей было безоблачное будущее! Давайте помнить, что мы, во-первых, мусульмане, а во-вторых, чеченцы. 

Помнится, многие ребята поступали к нам в больницу в бессознательном состоянии. Больница маленькая, 22-коечная, но потом, по ходу пришлось два коридора, котельную, кухню приспособить, в школе, рядом с больницей, в классах выздоравливающих раненых разместить. Как только раненый приходил в сознание, тот, кто мог садиться – совершал омовение строительным песком (ребята приносили в пакетике и ставили под кровать). А кто не мог садиться, то лежа проводил руками по стене, и таким образом, сделав очищение, совершали намаз. Как и во всем, была проблема с водой, со светом. Операции делались, освещая свечами, в лучшем случае – фонариками. Был, правда, у нас генератор, но как только появлялся самолет, генератор отключали. Как только поступали новые раненые, эти ребята просили: «Пожалуйста, если есть у нас нужные лекарства, берите, только спасите этих людей». 

А если приходилось им умирать, то эти молодые парни умирали достойно. Достаточно было прислушаться к шевелению их губ, и можно было услышать не мольбы о помощи, а аяты и суры из Корана. Дала г1азот къобалла дойла цера! (Пусть Аллах примет их газават!) 

Это – грязная война, мы все это знаем. Идет истребление, геноцид чеченского народа. Ребята, которые воюют, не бандиты и не террористы – это наши братья, сыновья, и воюют они за нашу землю. А если проводить контртеррористическую операцию, то надо начать с Кремля. 

В мире много разных партий и организаций по защите тех или иных животных. Некоторые животные занесены в Красную Книгу. Хочу спросить у мирового сообщества: «Если, по вашему суждению, мы, чеченцы – звери, то сколько нас должно остаться, чтобы на нас обратили внимание и занесли в Красную Книгу? 

Люди проснитесь! Завтра может быть поздно! Следующими можете быть вы... 
Раненые звали меня Йиша (сестра). Так и подпишусь: 
Роза Йиша, 
«Кавказский Вестник»

 

Оставьте меня, дайте умереть!

После бомбежек 12-го и 56-го участков люди начали уезжать из Грозного. Почти каждый день над городом летали самолеты, но не всегда бомбили. Город пустел, 70% наших соседей эвакуировались. 

21 октября я, брат и знакомый поехали на Центральный рынок запастись продуктами. Это было около 4 часа 30 минут на машине марки "Жигули". 

Людей, как в мирное время, на базаре было много. Асланбек сразу пошел в сторону рыбных рядов. Я шел по другим рядам и услышал взрывы, один за другим прозвучало четыре очень сильных взрыва. Я повернулся на взрыв и ощутил сильный свист в правом ухе. Я этот свист ощущал потом около недели. Позже, ухаживая за братом, я иногда засыпал у его постели, и этот свист будил меня. Одновременно сотни осколков зарикошетили вокруг. Я вспомнил о брате и побежал к нему. Кругом кричали и плакали женщины, везде раненые, оторванные руки и ноги, кровь. Я видел труп человека, которому снарядом оторвало голову. Тело лежало отдельно, голова отдельно. Мне кажется, люди не понимали, что с ними произошло. Некоторые раненые, с разорванными конечностями стояли с каким-то странно-спокойным видом. Некоторые были без сознания. 

Мне было не очень страшно, хотя в ту войну я был мальчишкой, но многого насмотрелся. У вещевых лотков стоял мой брат. Левую руку, точнее то, что от нее осталось, он держал в правой руке. Он был весь в крови. Шея и лицо обгоревшие, с ободранными кусочками кожи. На левом виске открытая рана. На лице не было ни миллиметра нормального цвета кожи, все лицо в ранках. Кусок нижней губы оторван, в оба глаза попали осколки. Я его схватил на руки, сказал ему, что это я (он уже ничего не видел) и побежал к машине через куски шифера и дерева, залитых кровью. Мы повезли Асламбека в девятую больницу. По дороге он сказал: "Не мучайте себя и меня, оставьте меня, дайте мне умереть". Он уже понял, что ослеп. Он не стонал, в какой-то момент сказал, что устал и попросил меня подержать его раненую руку. А потом, освободившейся здоровой рукой прислонил мою голову к своему плечу. Наверное, так ему было легче. 

В девятой больнице врачи даже не стали ничего спрашивать, сразу обработали раздробленную кость, вытащили осколки из плеча, зашили раны на лице. Когда мы уже перенесли Асламбека из операционной в палату, к больнице стали подходить машины и автобус, наполненные раненными людьми. 
Свидетельства Гиреева Зелимхана о ракетном ударе по Грозненскому рынку 21 октября 1999 года записала Мусаева.

 

За что мне такая участь?

У нас с мужем было 8 детей: 7 девочек и восьмой долгожданный сын. Имя ему дали Дени, а между собой звали его Денис. С первой войны мы жили в России, там и родился Денис. Только весной 1999 года, в мае, мы приехали домой, купив в Грозном квартиру. Но не успели толком обосноваться, как грянула война. Амин, мой муж, в это время уже работал на заводе «Красный молот». И почти всегда брал с собой Дениса. Но уже с сентября люди стали покидать город, уезжая, кто в села, кто и в Ингушетию, а мы в числе немногих еще жили в Грозном, хотя не было уже ни света, ни газа. В этот день, как обычно Амин взял Дениса с собой на работу, и предупредил, что с работы они заедут на рынок за продуктами. 

Это было 21 октября, до этого дня жизнь в Грозном была хоть и тревожная, но без обстрелов. К пяти часам вечера раздался страшный взрыв, который потряс весь микрорайон. Мы даже не поняли, что произошло. Все сбежались во двор дома, но взрыв больше не повторился. Минут через двадцать мы узнали, что в поселке Калинина взорвалась какая-то ракета, и погибло несколько человек. Шло время, но моих мужчин все еще не было, и на душе у меня было муторно. Мы еще были во дворе, когда стали приходить первые вести с Центрального рынка. Это были очень страшные слухи о том, что над рынком разорвалась какая-то невиданная до сих пор ракета и унесла сотни жизней мирных людей, не подозревавших ни о чем. У меня отнялись ноги, и я присела на скамейку, поддержанная соседкой. Взяв себя в руки, я попросила соседа поехать со мной на рынок, ведь Амин должен был быть там, раз его до сих пор нет дома. Он сразу согласился, и мы, попросив Раису присмотреть за девочками, уехали на рынок. То, что мы там увидели не передать словами. Я бегала среди разорванных тел и искореженных машин, разыскивая своих мужчин. Сосед мой старался не отставать от меня, не оставлять меня одну, но это было невозможно. Кругом царила страшная паника, это был настоящий хаос. 

Зия, так звали соседа, первый нашел нашу машину, т.е. то, что осталось от нее и от моих дорогих мужчин. Он не хотел подпускать меня к машине, но я кинулась к ним с криком отчаяния и горя, оттолкнув соседа. Представьте себе: у обоих были оторваны руки и множественные осколочные ранения. У Дениса снесло левую часть головы, а у Амина - разорвана вся правая часть туловища. Осколок или снаряд, как видно, попал прямо между ними. Они, наверное, и не поняли, что произошло. Зия, да возблагодарит его Всевышний, помог мне привезти домой их останки. 

На следующий день мы увезли и похоронили их в селе. И не стало больше в нашем доме мужчин. Хотя бы Денис остался живым. Мы так долго ждали его с мужем, ведь он был продолжателем рода. Но видно так Богу угодно было. Всего лишь 2 года он и пожил. 

После выяснилось, что это были тактические ракеты класса «Земля-Земля» (так сказал Аслан Масхадов), которые, взрываясь, выпускали шесть малых ракет. А они взрывались еще в воздухе, не долетая до земли, значит, поражали как можно больше людей, оказавшихся в радиусе действия ракеты. 

Так неужели же, направлявшие этот удар военные не знали, что поразят граждан города: и женщин, и детей, и стариков? Никогда не поверю в это. Но, что им до того, поверю я или нет! У них свои замыслы, и как очевидно, уничтожить побольше людей. 
Но, за что мне такая участь? Как мне прокормить моих девочек? И что нас ожидает в будущем? 
Записано сотрудниками Общества Узников Фильтрационных Лагерей в июле 2000 года со слов пострадавшей Саламовой Макки, проживавшей в городе Грозный, 4 микрорайон.

Россия – это безумие!

Вторжение российских вооруженных формирований в пределы Чеченской Республики Ичкерия началось после интенсивных бомбардировок мирных чеченских сел по всему периметру ее государственных границ. Вслед за этим был нанесен ракетный удар по столице Чеченской Республики. Причем удар точечно был предназначен по местам массового скопления людей: по Центральному Рынку, мечетям, больницам, а также по родильному дому. 

Возможно, кто-то не поверит, но то, что Россия применила против мирного населения Чечни тактические ракеты с разделяющимися головками «Земля-Земля», остается неоспоримым фактом. Цель ракетного удара - уничтожение как можно большего количества людей. Этот факт подтверждают многочисленные свидетельские показания. 

Вот как об этом кошмаре рассказывает Юнусова Малика: «…Это не гром, неизвестно что. Потом тишина. Потом в воздухе появилась труба, и из нее вылетел шар, красный как солнце на закате. И он разорвался на моих глазах. И сразу такой страшный грохот, как сильный гром. Я испугалась, меня оглушило. Раньше я ничего не помнила. Месяцев пять у меня была частичная потеря памяти. Труба упала прямо на биржу (центральная часть рынка), а разорвавшийся шар в одну секунду превратился в тысячи осколков. 

Это все случилось в момент, когда базар только начал расходиться. Секунда - и люди без головы, без рук, без ног, с разорванными животами. Я ничего не слышала, я только видела все это глазами. Помочь я никому не могла, моя правая рука была переломлена. Там было не до помощи. Там все подряд - ранее проходящие, стоящие, торгующие - все лежали. Один на второго падал. Трое лежали на моем муже. Они все трое умерли, а он остался живой. Я не слышала ни криков, ни стонов, я видела раззевающиеся рты, гримасы людей. Еле-еле живые двигались, тут же падали…» 

Эти показания записывались правозащитниками центра «Мемориал». Автор этих строк также является очевидцем того страшного ракетного удара. О факте произошедшего с высокой трибуны ООН свидетельствовал министр здравоохранения Чеченской Республики врач Умар Ханбиев.

Чеченцы никогда не приветствовали ни чьих террористических действий. Если российское руководство, а также руководство ведущих стран мирового сообщества квалифицирует насильственные акции устрашения как терроризм, то почему это же демократическое мировое сообщество не высказало свой гневный протест по поводу применения российским политическим и военным руководством тактических ракет против мирного чеченского населения?! Ведь это нельзя назвать просто террористическим актом, это уже политика, возведенная в ранг государственного терроризма! 

После российских бомбардировок и ракетных ударов население Чеченской Республики, понимая безысходность своего положения и опасность дальнейшего пребывания в ЧРИ, стало спешно покидать пределы республики. Но тут их ждал новый удар… 

Русские политические и военные бандформирования подготовили особо циничный и коварный план уничтожения мирного чеченского населения. Они прекрасно знали, что после ракетного удара чеченцы будут покидать пределы республики и подготовили несчастным людям новый «сюрприз». Если ракетный удар по Грозному был нанесен 21 октября 1999 года, российское командование объявило, что 29 октября выходящим из Чечни беженцам будут предоставлены гуманитарные коридоры по трассе Баку-Москва на пути в Ингушетию, и по Петропавловскому шоссе - в Дагестан. В момент наибольшего скопления беженцев на этих двух направлениях началось массовое уничтожение людей из всех видов российских вооружений: самолетов, вертолетов, танков, пушек и другого современного вооружения. За людьми охотились как за дичью, их расстреливали как куропаток. 

Вот показания о расстреле «гуманитарного» коридора со слов беженки Исаевой Медни Чучуевны: «…Когда солнце выглянуло, мы увидели в небе самолеты. Они спокойно развернулись над колонной и стали бомбить машины с беженцами. Первый удар на моих глазах был нанесен по большой машине с вещами и беженцами, по рефрижератору. Следующий слышен был сзади. Водитель остановил машину, и мы стали выскакивать. Первыми выбежали двое моих детей, следом попыталась выскочить сноха. Всех троих на моих глазах отбросило взрывной волной на обочину трассы. Меня осколком отбросило назад в машину, ранило в правое предплечье. Когда пришла в себя, я вылезла из машины и подбежала к детям, - они уже были мертвы. Погибла и сноха – осколок попал ей прямо в сердце. Кругом лежали раненые, убитые. Пока самолеты полностью не сбросили свой груз, они несколько раз разворачивались и сбрасывали бомбы на нас, то есть на колонну беженцев протяженностью 12-14 километров». 

Это описание того кошмара, который происходил по дороге в Ингушетию, на трассе Баку-Москва. А вот свидетельства того, что происходило в другом «гуманитарном» коридоре на Петропавловском шоссе… Мы приводим отрывок рассказа 13-летнего подростка Усмана Оздамирова, записанного сотрудниками правозащитного центра «Мемориал»: «…еще был ранен наш шофер, Казбек, а также была ранена наша соседка Эмиева, у нее все лицо было в крови. Дальше, я видел, горела машина «КАМАЗ» с красной кабиной. Говорили, что там были женщина и ребенок. Они сгорели живьем. Горела еще машина «Газель», но от туда люди успели выскочить. Еще подбили мотоцикл, он опрокинулся. Проскочила машина со скотом. Еще одна машина «Газель» осталась там же, на поле…» 

Полагаю, что это народоубийство - дело рук не только одной России. Твердо уверен в том, что фактически соучастниками являются многие ведущие страны мира, ибо без их финансовой помощи и обета молчания практически невозможна была ни первая чеченская компания, ни вторая. Теперь же, когда эти и другие факты народоубийства в Чечне стали достоянием гласности, мировому сообществу потребовалось сделать хорошую мину при плохой игре. Но делается это так коряво и с таким бесстыдством, что становится отвратительно до тошноты от действий разного рода «правозащитников» или, вернее, «полузащитников». В этой связи вызывает массу негодования и возмущения откровенное бездействие международных организаций, граничащее с цинизмом, начиная с ООН и кончая ОБСЕ, которые своим бездействием подтолкнули Россию к совершению геноцида чеченского народа. 

Но самым большим оригиналом в извращении правды оказалась Русская Православная церковь, руководимая патриархом Всея Руси Алексием Вторым, громогласно объявившим агентству «Новости» 29 апреля 2001 года следующее: « …Правительство России приложило немало усилий для своевременной эвакуации гражданского населения из зоны боевых действий…» - ?! 

Как может религиозный лидер таким кощунственным образом извращать самые трагические события, связанные с массовой гибелью людей, тем более, что он наделен российской властью вещать истину от Бога? 

Нет, нет и нет! Это невозможно никогда, ни при каких условиях, такое невозможно для человека. На такое способно только существо, имя которому ДЬЯВОЛ ВО ПЛОТИ, каковым на самом деле является Патриарх Всея Руси Алексий Второй. Благодаря этим ДЬЯВОЛАМ в России, на всем пространстве от Камчатки до Смоленщины, от Баренцева до Черного морей торжествует ложь особо крупных размеров.

«Россия - это ложь. Это апофеоз лжи и видимости» - в далеком 1842году сказал французский мыслитель Мишле. Если такое страшное обвинение было выдвинуто России тогда, то, что можно сказать о сегодняшней России, которая, спустя более 150 лет применяет для массового уничтожения невинных жертв самое современное оружие, вплоть до стратегических ракет с разделяющимися боеголовками? Как расценивать современное варварство России?! Пожалуй, к обвинению мыслителя Мишле можно добавить только лишь одну фразу: «Россия - это безумие!» 
Майрбек Тарамов

Тактическими ракетами по гражданам Чечни!

21 октября 1999 года произошло событие, от которого мир должен был содрогнуться. По ничего не подозревающим мирным жителям Чеченской столицы был нанесен удар российскими тактическими ракетами класса «Земля-Земля». 

В тот злополучный день я, Хамзаева Раиса, находилась на Центральном рынке Грозного, торговала мясом. К вечеру, когда все люди, которые торгуют, покупают, работают на рынке, собрались домой, купив еду на ужин, над территорией центрального рынка после внезапной яркой вспышки что-то взорвалось. Это, как позже мы узнали, были нанесены удары ракетами с разделяющимися головками. Таким же ударам подвергся Центральный Родильный Дом на улице Красных Фронтовиков, центральная мечеть недалеко от базара, а также мечеть в поселке Калинина, где мужчины собрались на вечерний намаз. 

Почти 90% людей, которые находились на территории рынка и в мечетях, были искалечены или убиты. Новорожденные дети и их матери с разорванными телами и оторванными головами, которых взрывом разбросало в разные стороны, лежали бездыханно на улицах и в руинах Центрального роддома. 

Я чудом осталась жива, но мне в этот вечер полностью от плеча до кисти раздробило левую руку, выбило глаз, и осколками, насквозь через спину, разорвало живот. 

В то время у нас, в Грозном, в связи с военным положением были отключены газ, свет и отсутствовала вода. Больницы автоматически перестали функционировать. Врачи могли оказать только первую помощь: колоть обезболивающие средства или перевязать легкую рану. Поэтому почти все люди, доставленные с рынка, мечетей и роддома умерли в основном от потери крови. Мне можно сказать повезло, благодаря хирургу из госпиталя, который оказался моим родственником. Так я осталась жива. Доктор из своей вены брал кровь, которая по группе совпала с моей, и переливал в мою вену. Потом ему удалось раздобыть где-то генератор электрического света, и он оперировал меня в течение восьми часов. 

На третий день, после операции, которая прошла удачно, мы с родственниками попытались выехать из Грозного в Ингушетию, так как боялись оказаться в блокаде российских войск, которые окружали город. Но машину скорой помощи, в которой я находилась в тяжелом состоянии, даже не пропустили на пропускном посту «Кавказ» на границе Чечни и Ингушетии. Нас продержали там двое суток. Через каждые два часа медсестра, которая нас сопровождала, меня колола траммалом и реланиумом. От этих уколов я становилась «деревянной». 

Нам ничего не оставалось делать, как вернуться назад. Мы возвратились обратно в госпиталь, который уже начали бомбить российские самолеты. В подвале госпиталя находилось очень много раненых. Медикаменты и перевязочные материалы закончились, а людей лечить уже было нечем. Тогда решено было передислоцировать госпиталь со всем медицинским персоналом и ранеными. 

Меня пытались отправить на другой машине в Дагестан, но целый месяц мы петляли по периметру Грозного, так как не могли выехать из-за шквального огня, который наносился на маленькую Чечню. Было такое впечатление, будто каждый квадрат нашей земли обильно поливают огнем и свинцом любого калибра. Ну, в общем, мои раны, без перевязок и лечения стали гнить, и надо было держаться подальше от моего зловонного тела. 

Наконец-то, мы смогли попасть на границу с Дагестаном, но никто уже не хотел связываться со мной, наверное, из-за запаха гниющих ран. Мы, уплатив мзду по тысяче рублей на посту Герзель, въехали в Дагестан. Всюду меня сопровождала моя сестра. 

В Дагестане мне повезло, потому что моя мать родом из Хасавьюрта. По знакомству меня положили в больницу и предоставили место, в то время как чеченцам категорически было запрещено пересекать границу Дагестана. В больнице я пролежала пять месяцев, а затем еще три месяца дома, у родственников, которые живут в Хасавьюрте. Мое лечение, лекарства и прочие расходы взяли на себя мои родственники. 

После долгого лежания и лечения в течение девяти месяцев, я наконец, впервые встала, хотя была сильная слабость и головокружение, а затем смогла уже ходить. Пожив еще немного в Дагестане, я приехала в Баку, где перенесла еще три операции. Хотя у меня ампутирована левая рука и удален левый глаз, я не отчаивалась, и видимо, поэтому находилась в бодром состоянии, 

Будучи в больнице города Баку, я неоднократно слышала из российских СМИ о недовольстве руководства России, что в Азербайджане, якобы, лечат боевиков и прочий российский бред. Я, простая жительница Чечни, крайне возмущена этими бесстыдными заявлениями российских убийц, варваров в человечьем обличии. Куда девается совесть у этих нелюдей, да и есть ли она у них вообще? Я, мирный человек, женщина, по вине этих варваров столько перенесла, потеряла руку, глаз, столько выстрадала, а они еще смеют делать какие-то заявления, да еще после такого невиданного злодеяния, которого мир еще не видел. 

Ну и что же из того, что боевики? А кто сказал, что воинов, защищающих свое отечество нельзя лечить? Нет такого документа в международной практике! Все это русские сами придумали. Да, чеченские воины в тысячу раз лучше российских нелюдей, уничтожающих всех подряд: женщин, детей, стариков. Об этом народоубийстве я могу свидетельствовать перед кем угодно и когда угодно, перед любым судом, потому что я не только свидетель произошедшего массового убийства, но и пострадавшая. В день моего ранения было убито около трехсот человек - только из тех, которых я знала на рынке. А сколько незнакомых? 

Впоследствии я узнала, что грозненский госпиталь, где я находилась после ранения, почти в полном составе попал в тюрьму "Чернокозово". Случилось это так. После того, как чеченское командование дало приказ оставить город, при выезде из Грозного, если не ошибаюсь в Алхан-Кале, весь персонал госпиталя с ранеными был окружен и схвачен российскими войсками. Всех врачей, раненых, истекающих кровью и еле живых, под конвоем повезли в Наурский район и заключили в лагерь. В "Чернокозово" всех раненых и практически весь медицинский персонал во главе с министром здравоохранения Чеченской Республики Умаром Хамбиевым в течение долгих пяти месяцев избивали, пытали, травили собаками, унижали. Женщины, в том числе раненые, которые были с ними, перенесли самые мучительные пытки, плюс к этому их еще и насиловали. 

Когда я об этом думаю, мне становится не по себе, и я мучаюсь от того, что я могла там с ними оказаться. Я не знаю, что со мной могло бы произойти в Чернокозово, по всей видимости, я бы умерла, так как в моем состоянии тюрьму невозможно было перенести. 
Но Аллах миловал, и я осталась жива, хотя и калека. Так что будем жить… 
Свидетельские показания пострадавшей Раисы Хамзаевой. 

Из сообщений Информцентра Оперативного Управления Вооруженных Сил ЧРИ 
Вечером, 21 октября 1999 года, в 16 часов 30 минут российские варвары нанесли удар тактическими ракетами класса «Земла-Земля» по наиболее густонаселенным районам города Грозного: Центральный Родильный Дом, Центральный Рынок, микрорайон «Олимпийский», Главпочтамп, по мечети поселка Калинина во время вечернего намаза. 

На данный момент опознано 68 трупов в районе Центрального Рынка. В поселке Калинина, мечети и микрорайоне «Олимпийский» разорвавшимися ракетами российского производства убито 41 и ранено 112 человек. В Центральном Роддоме погибло 28 и ранено 95 человек, в подавляющем большинстве – женщины-роженицы и новорожденные дети. 

По поступившим данным на этот день сведениям, в общем, в результате ракетного удара погибло 137 и ранено более 260 человек 
Газета «Кавказский Вестник» ЧРИ, 1 ноября 1999 года

 

События в Чечне
16 ноября 1999 г. состоялась пресс-конференция, на которой выступили представители Правозащитного центра “Мемориал”, Комитета “Гражданское содействие” и “Amnesty International”, вернувшиеся из Ингушетии. 

Пресс-релиз 
Представители общества “Мемориал” и комитета “Гражданское содействие” с 6 по 14 ноября находились на территории Республики Ингушетия. Работа велась совместно с представителем “Amnesty International”. Были исследованы условия размещения вынужденных переселенцев из Чечни, опрошены вынужденные переселенцы в местах размещения, больницах, на контрольно-пропускном пункте при въезде в Ингушетию, вокзале и т.п. 

Мы можем утверждать, что борьба с терроризмом, провозглашаемая руководством РФ как главная цель военной операции в Чечне, обернулась для мирных жителей этого региона России страданиями, гибелью, потерей здоровья, увечьями, разрушением жилищ. На территории Ингушетии число вынужденных переселенцев сравнимо с численностью постоянных жителей республики. 

1. Основываясь на показаниях вынужденных переселенцев, собранных независимо друг от друга в разных местах и разное время, мы можем утверждать, что федеральные войска во второй половине октября - начале ноября 1999 г. продолжали наносить неизбирательные авиационные, ракетные и артиллерийские удары по населенным пунктам Чечни, что привело к гибели и ранениям мирных жителей. 

Приведем лишь несколько примеров: 

- Наиболее известен ракетный удар 21 октября по Центральному рынку города Грозного, в результате которого погибло более 140 человек и более двухсот человек получили ранения. Среди погибших и раненых абсолютное большинство составляли мирные жители, в том числе женщины и дети. Зулехан Асуханова, 14 лет, лишилась правой руки в результате ракетного обстрела города Грозного 21 октября 

- Ракетный удар по селу Новый Шарой в ночь с 22 на 23 октября. Из жителей села были убиты и ранены более 16 человек, в том числе дети в возрасте от 8 до 14 лет. Один раненый ребенок - Джовбатыров Султан, 9 лет, находится в Сунженской больнице № 1 (Ингушетия). 

- Ракетно-бомбовый и артиллерийский обстрел села Новый Шарой 27 октября, в результате среди жителей села были убитые и раненые, в том числе дети. Один раненый ребенок - Юсуп Юнусович Магомадов, 14 лет, у которого ампутированы обе нижние конечности, находится в Сунженской больнице № 1 (Ингушетия). 

- Ракетно-бомбовые и артиллерийские обстрелы села Самашки 23, 25, в ночь с 26 на 27 и в течение 27 октября. В результате этих обстрелов среди мирных жителей села имеется много раненых и погибших. К наиболее тяжким последствиям привел обстрел 27 октября. Например, 27 октября на глазах Хамсат Асхадовны Амаевой взрывом снаряда были убиты ее двоюродная сестра Зара Мутиева и племянница Эмина (12 лет). Снарядом, попавшим в дом семьи Мутиевых (ул. Ленина 19) были убиты Алина Дебришева (12 лет) и Зара Магомедовна Борзоева (47 лет), тяжело ранена Эсила Абуталиповна Дебришева (35 лет), которая сейчас находится в больнице на территории Ингушетии. Были ранены Зелимхан Икун (14 лет), находящийся с ампутированной правой ногой в районной Сунженской больнице №2 в Ингушетии, Мадина Авторханова (22 года), находится с осколочным ранением правого бедра и переломом обеих предплечий в районной Сунженской больнице № 1 в Ингушетии. 

- Ракетно-бомбовый удар 27 октября по городу Грозному по улице Ленина в районе магазина “Луч”. СМИ сообщали, что в этот день федеральные войска нанесли ракетный удар по дому Шамиля Басаева. Действительно, в этом районе находятся два дома Басаева. В результате ракетного удара, нанесенного между 11 и 12 часами, эти дома были частично разрушены. Однако этим же ракетным ударом и последующей за ним бомбардировкой были уничтожены прилегающие кварталы - не менее пяти двухэтажных 12-квартирных домов, один пятиэтажный дом и множество одноэтажных частных домов. Среди жителей домов имелись многочисленные убитые и раненые. Кроме того, на расположенной рядом стоянке такси были уничтожены несколько автомашин с находившимися в них шоферами и пассажирами. 

- 8 ноября в результате попадания ракеты в жилой дом в пос. Гикало по ул. Рабочей погибли 10 и были ранены 12 человек. Погибли жители поселка Гикало: Арсанукаев Саид , 1977г.р., Сулейманов Руслан, 1977 г.р., Вахаева Роза Исаевна, пенсионерка. Погибли люди, бежавшие из Наурского района: Ханпашев Нурди Ибрагимович, 1953 г.р., Висенгириев Хусейн Вахович, 1973 г.р., Исрапилов Ваха 1976 г.р., Вагапова Раиса Сулеймановна и трое ее детей. 

- Судя по показаниям вынужденных переселенцев, удары с воздуха наносятся по любому скоплению в селах автомашин и людей. В частности, есть случаи, когда ракетно-бомбовым ударам подвергались похоронные процессии. Так, 29 октября была обстреляна похоронная процессия в селе Старые Атаги (хоронили Тамару Чинаеву, погибшую 27 октября в Грозном в районе магазина “Луч”), - 3 человека погибли. 

В горном селе Итум-Кале 30 октября хоронили людей, погибших при обстреле колонны беженцев на трассе Ростов-Баку 29 октября. При возвращении процессии с кладбища она подверглась бомбардировке. В районной Сунженской больницы № 2 (Ингушетия) находится раненный при этом Салуев Салид Магомед, 1930 г.р., и его сын (в тяжелом состоянии). Кроме того, пострадали еще 5 человек. 

- Таус Шаипов, 50 лет и его 8-летняя дочь Ася были ранены во время ракетного обстрела села Гехи 18 октября 
Получены сведения о многих других аналогичных эпизодах неизбирательных обстрелов и бомбардировок населенных пунктов. 

2. Жители Чечни бегут, спасая свои жизни и жизни своих близких, от бомбежек и обстрелов. 
Между тем, “гуманитарные коридоры” для безопасного выхода мирных жителей фактически отсутствуют. Открыты лишь “ворота” из обстреливаемых районов, но нет безопасного подхода к ним. Дороги подвергаются обстрелам и бомбежкам. Наиболее известен случай обстрела колонны беженцев 29 октября на трассе Ростов-Баку. Однако, эта же трасса неоднократно подвергалась обстрелам и бомбежкам, хотя и менее интенсивным, и в другие дни - например, 28 октября, 4 и 6 ноября. Эти обстрелы также приводили к гибели людей. Обстреливаются и другие дороги. В частности, постоянным ударам подвергается трасса, ведущая от села Старые Атаги в горный Шатойский район - в результате жители полностью лишены возможности выехать из подвергающегося бомбежкам района. 

3. Выйти из зоны конфликта людям сложнее, чем месяц назад. 
С 22 октября по 1 ноября административная граница Чечни и Ингушетии была просто закрыта. Затем вынужденных переселенцев начали выпускать из Чечни, но относительно быстро и беспрепятственно могут выйти лишь люди, идущие пешком. Автотранспорт задерживается у КПП “Кавказ 1” в лучшем случае на несколько суток. Критерии, по которым идет пропуск или задержание на посту федеральных сил, неизвестны. Так, например, его прошли 16 находящихся в федеральном розыске рецидивистов, задержанных затем ингушской милицией. 

Проходящие через блок-пост люди жалуются на вымогательство со стороны военных. На КПП “Кавказ 1” идет “фильтрация” потока выходящих из Чечни людей, в ходе которой некоторых из них задерживают и направляют в фильтрационный пункт в Моздоке. О ситуации в этом фильтрационном пункте практически ничего не известно. 

Международные организации должны потребовать прозрачности системы содержания задержанных. 

4. По данным Миграционной службы Республики Ингушетия на 13 ноября: 
- в Республике Ингушетия были зарегистрированы 192800 человек, прибывших из Чечни (45304 семьи); 
- в центры временного размещения из Ингушетии выехали 38 человек (11 семей); 
- в регионы России к родственникам и знакомым выехали по железной дороге -13807 человек; 
- в северные районы Чечни - 7764 человека; 
- в Грузию - 1846 человек. 

С 1 ноября: 
- в Ингушетию въехало 36175 человек; 
- из Ингушетии в Чечню выехали 7893 человек; 
- в городках вынужденных переселенцев имеется 22 тысячи мест; 
- в том числе в железнодорожных вагонах живет около 10 тысяч человек, 
- МЧС Ингушетии имеет резерв еще на 8 тысяч мест в палатках. 

Между тем, по самым скромным подсчетам сейчас в день на территории Ингушетии оседают 1,5 тысяч вынужденных переселенцев из Чечни. Значительные усилия, предпринимаемые ингушскими властями для обеспечения беженцев из Чечни, позволяют пока лишь не допустить резкого и неконтролируемого ухудшения обстановки. Не хватает палаток и вагонов, а имеющиеся не отапливаются должным образом. Уже сейчас многие железнодорожные вагоны переполнены. В некоторых плацкартных вагонах, в купе, рассчитанном на 6 человек, живут по 12 и более человек. Во многих палатках на десяти местах проживают 15 и более человек. Мы видели палатки, в которых на десяти спальных местах проживали 30 человек. Причем снабжение пищей осуществляется по количеству мест в вагоне или палатке. В городках не хватает питьевой воды. Хотя голода пока не наблюдается, но снабжение продуктами питания явно недостаточно. Пищу зачастую негде приготовить. 

В железнодорожных вагонах у города Карабулак, где с конца октября расположены вынужденные переселенцы, централизованное снабжение людей горячей пищей из-за отсутствия газа и воды осуществлялось лишь дважды за весь период. 

В городках складываются тяжелая санитарная обстановка. Несмотря на заверения МЧС о том, что в городках работают бани, в реальности люди с момента своего приезда не имели возможности вымыться там ни одного раза. По данным представителя Минздрава России Арсанукаева Магамеда Асламбековича, в городках много случаев педикулеза, все больше появляется больных чесоткой, большинство жителей городков страдают острыми респираторными заболеваниями. Мы видели завшивленных детей. Возрастает количество заболевания дизентерией. 

Но особую опасность представляет надвигающаяся зима. Не хватает дров и угля для отапливания палаток и вагонов. В ряде вагонов отопление не работает или испортилось. Не хватает воды, необходимой для работы отопительной системы вагонов. Три дня холодов, обрушившихся во второй декаде ноября на Ингушетию, буквально поставили многих вынужденных переселенцев на грань выживания. 

Очевидно, что военная операция в Чечне является вооруженным конфликтом немеждународного характера. Федеральное руководство, называя вопреки очевидности вооруженный конфликт в Чечне “антитеррористической операцией” (в прошлый раз это было “уничтожение бандформирований”), пытается вывести происходящее из контекста гуманитарного права, а тем самым, из-под международного контроля. Между тем, Группа содействия ОБСЕ до сих пор имеет мандат на наблюдение за соблюдением прав человека и норм гуманитарного права в зоне конфликта. Все соответствующие международные организации должны обратить самое пристальное внимание на происходящее на Северном Кавказе и в России в целом.

«Точечные удары»

Конфликт в Чечне – 1999. Неизбирательное применение силы федеральными войсками в ходе вооруженного конфликта в Чечне в сентябре-октябре 1999 г. 

Предварительный доклад 
Составитель А. Черкасов 

Предварительный доклад содержит сведения о некоторых случаях неизбирательного применения силы федеральными войсками в первый месяц вооруженного конфликта, до 21 октября. Правозащитный Центр “Мемориал” продолжает сбор и систематизацию сведений о нарушении сторонами прав человека и норм гуманитарного права в ходе конфликта. 

Введение 
Прошел уже месяц после 22 сентября - начала бомбардировок федеральной авиацией Грозного и других крупных населенных пунктов Чечни. Сообщая о ходе боевых действий на Северном Кавказе осенью 1999 года, официальные лица Российской Федерации, а также и СМИ (основываясь, в основном на высказываниях официальных лиц), подчеркивают отличия происходящего от чеченской кампании 1994-1996 гг. Наряду с малыми потерями среди федеральных войск, отмечается избирательность их действия, применение высокоточного оружия с целью уничтожить террористов при минимальных жертвах среди мирного населения. Именно эти обстоятельства, по-видимому, обеспечивают поддержку действиям правительства как населением, так и политической элитой России: 

Евгений Примаков: 
Точечные удары, если они осуществляются действительно точечным образом, если применяется высокоточное оружие, а я уверен, что его следует применять и оно применяется, наверное, уже, то тогда жертвы среди мирного населения минимальны. (“Эхо Москвы”, Интервью, 01.10.99; 15:35) 

Сергей Степашин: 
...И главная задача сегодня, которая должна стоять перед войсковыми подразделениями, перед внутренними войсками наряду с уничтожением баз боевиков, - в основном это высокоточное оружие, артиллерия, авиация и специальные операции ... (Телеканал TV-6, Обозреватель, 10.10.99; 19:55) 

Именно о таких способах ведения боевых действий постоянно говорят чиновники, включая тогдашнего премьер-министра Путина. 

Владимир Владимирович ...выразил слова своего искреннего восхищения выучкой и умением летчиков и с особой теплотой отозвался о российских оружейниках, которые создали ... высокоточное оружие, которое позволяет сейчас наносить удары непосредственно по базам скопления боевиков и избежать ненужных жертв среди мирного населения. 
(ОРТ, Новости, 20.10.1999, 12:00) 

Насколько верны эти слова Путина? Даже цитируемые выше политики сомневаются в их реальности: 

Сергей Степашин: 
… давайте будем объективно оценивать боеспособность и возможность наших, в том числе, Вооруженных сил, того, что мы называем высокоточным оружием, космической разведкой. В течение последних 5-7 лет на эти самые технические разработки гроша ломаного, прошу прощения, не выделялось. 
(НТВ, Герой дня, 05:10:99, 19:40) 

Российские военные и чиновники много говорят о применении в Чечне высокоточного оружия - об этом, впрочем, мы знаем только с их слов. Однако и сообщения средств массовой информации из Чечни, и свидетельства беженцев, и даже простое сопоставление официальных заявлений должностных лиц РФ и представителей Министерства обороны позволяют усомниться в “точечном” и избирательном характере действия федеральных войск. 

1. Ракетный обстрел Грозного 21 октября 1999 года 

1.1 . Сообщения средств массовой информации 
Около 18:10 21 октября 1999 г. в некоторых районах Грозного прогремели взрывы; по сообщению корреспондента Ассошиэйтед Пресс Марии ЭЙСМОНТ, были убиты 118 и ранены более 400 человек. 

Один из взрывов произошел на грозненском Центральном рынке. “По словам очевидцев, среди прилавков: где обычно идет торговля кожаной одеждой и продуктами питания” (Интерфакс). О том же сообщили корреспонденты Радио “Свобода” (22-10-99, программа Liberty Live): 

Андрей Бабицкий: 
Удар по Центральному рынку Грозного, той его части, на которой торгуют не продовольствием, а одеждой, посудой, аппаратурой и прочим, застал людей под конец базарного дня, когда все после работы торопятся сделать необходимые покупки. Сегодня утром мы все побывали на рынке. … Целый квартал лоточков, будочек и навесов снесен взрывом. 

Петр Вайль (ведущий): 
Иными словами, это был обыкновенный “колхозный рынок”, как это раньше называлось? 

А.Бабицкий: 
Да, это абсолютно обыкновенный колхозный рынок, там торгуют продуктами, а там, куда упала ракета, там торговали вещами. Мы находились у здания Генерального Штаба во внутреннем дворике. И в это время прогремели два взрыва, после чего мы спустились в подвал. Взрывы прогремели совсем недалеко от нас, буквально в 50-60 метрах, нас спасло то, что ракеты упали с внешней стороны здания и фактически ударили по фасаду. По словам заведующего отделением реанимации 9-й городской больницы г.Грозного, только туда “…поступили где-то в 17:15-17:20 [учитывая разницу по времени с Москвой в один час - прим. сост.] около 65-70 человек” раненых 
(НТВ, Сегодня, 22.10.1999). 

А.Бабицкий: 
Мы поехали в 9-ю городскую больницу, …и там мы застали чудовищную картину: залитые кровью полы и огромное количество раненых. Раненых, убитых, и умирающих прямо на наших глазах людей подвозили каждую секунду. Автобусы, микроавтобусы, легковые машины. Весь внутренний дворик больницы был заставлен машинами с тяжелоранеными людьми, которых не успевали вносить в больницу. Я скажу, что насчитал около тридцати человек, и не всегда было понятно, кто просто ранен, а кто уже мертв. 

Хасин Радуев: 
Все ракеты взорвались в центральной части города, на Центральном рынке, торговые ряды которого функционируют практически круглосуточно - погиб 61 человек. В мечети поселка Калинина в часы вечерней молитвы оказалось около 60 человек. 41 погиб. Одна из ракет взорвалась во дворе единственного в Грозном действующего родильного дома. Жертвами стали 13 женщин и 15 новорожденных малышей. Еще 7 человек погибли от осколков на стоянке перед зданием роддома. Много раненых у Главпочты, где на автостоянке в момент взрыва находились несколько автобусов с пассажирами. 

Уцелевшие свидетели так описывают случившееся в районе рынка: 

Диктор: 
“Местные жители говорили, что видели, как что-то взрывалось в воздухе.” 

Жительница Грозного: 
“Три снаряда оттудова, три раза, и как будто в воздухе она взрывается, и потом эти осколки летят. … Не знаю, они в воздухе вроде бы взрывались.” 
(НТВ, “Сегодня”, 22.10.1999). 

Жительница Грозного Наталья Эстемирова в это время садилась в автобус 7-го маршрута неподалеку от бывшего здания почтамта. Услышав со стороны роддома звук взрыва и увидев ползущее оттуда бурое облако кирпичной пыли, пассажиры и бросились прятаться от обстрела в развалины напротив почтамта. Не успели они укрыться, как сверху над ними прогремели новые взрывы. Руины устояли, но те, кто не был защищен сверху перекрытиями, получили множественные осколочные ранения. 
(Интервью H.Эстимировой М.Замятину и А.Черкасову, Москва, “Мемориал”, 25.10.1999). 

В телевизионных репортажах на следующий день были показаны разрушения на рынке и деформированные металлические обломки - по словам чеченцев, фрагменты ракет “земля-земля” - “огромные, полутораметровые осколки, маркированные цифрами и буквами кириллицей”. 
(А.Бабицкий). 

По словам заведующего отделением реанимации 9-й городской больницы города Грозного, только туда “поступили где-то в 17:15-17:20 (учитывая разницу по времени с Москвой в один час - прим. сост.) около 65-70 человек” раненых (НТВ, Сегодня, 22.10.1999).Списки погибших были неполны, так как родственники забрали многие тела для похорон, и неизбежно пополнятся, так как около ста раненых находятся в критическом состоянии. На следующий день начальник оперативного управления чеченских вооруженных сил Мумади Сайдаев говорил о 137 погибших и свыше 250 раненых. 
Интерфакс. 

1.2. Комментарии должностных лиц РФ 

В течение дня 22 октября должностные лица РФ разного ранга дали как минимум пять существенно различных комментариев к происшедшему накануне. 

Руководитель Российского информационного центра Александр Михайлов в интервью утренней программе новостей телеканала НТВ заявил, что ни одного боевого вылета на Грозный самолеты федеральных сил накануне не совершали, не применялись и тактические ракеты «земля - земля». Михайлов не исключил, что взрыв в Грозном стал результатом теракта, подготовленного самими боевиками. 

Руководитель Центра общественных связей ФСБ Александр Зданович в интервью Радио России заявил, что Федеральная служба безопасности РФ не имеет отношения к взрывам в центре Грозного, в том числе на городском рынке, заметив, что у ФСБ “имелись данные о том, что на рынке складировалось оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества. Более того, боевики, считая, что по скоплению людей не будет нанесен удар ни авиацией, ни артиллерией, складировали там большое количество боеприпасов. Поэтому мы не исключаем, что мог произойти самопроизвольный подрыв боеприпасов, приведший к гибели людей”. 

Александр Веклич, начальник объединенного пресс-центра федеральной группировки войск на Северном Кавказе, в интервью телеканалу ОРТ заявил, что в четверг в районе рынка в Грозном была проведена спецоперация против торговцев оружием. “По данным разведки, вчера в районе Биржа в городе Грозном был обнаружен рынок, на котором шла продажа оружия и боеприпасов террористам. В результате специальной операции рынок вместе с оружием и боеприпасами, а также торговцами оружия уничтожен. Особо хочу подчеркнуть, что операция проводилась вневойсковыми способами и без применения артиллерии и авиации”. 

Отвечая на вопрос, не пострадали ли в ходе “спецоперации” мирные люди, Веклич сказал: “Вы знаете, в темное время суток мирные люди не ходят по рынку, где продается оружие бандитам и террористам, а сидят дома. Поэтому, там если и были пострадавшие, это были пострадавшие те, кто продает оружие и боеприпасы бандитам, обеспечивает их”. 

На пресс-конференции в Хельсинки председатель Правительства РФ Владимир Путин сказал: “Могу подтвердить, что действительно имел место какой-то взрыв в Грозном на рынке. Но хочу обратить внимание представителей прессы на то, что имеется в виду не просто рынок в общепринятом смысле этого слова, имеется в виду рынок вооружений - так это место в Грозном называется. Это база оружия, склад оружия. И это место - один из штабов бандформирований. Мы не исключаем, что взрыв, который там произошел, является результатом столкновений между противоборствующими группировками”. 

Вместе с тем, он отрицал причастность федеральной стороны к происшедшему, и фактически дезавуировал слова А.Веклича: “Есть информация о том, что проводилась какая-то спецоперация со стороны федеральных сил. Да, такие операции проводятся регулярно, есть основания полагать, что такая операция проводилась и вчера, но это никакого отношения не имеет к событиям, происшедшим в Грозном”. 

Наконец, начальник организационно-мобилизационного управления Генштаба РФ генерал-полковник Путилин заявил: “Никакие удары в это время по Грозному не наносились, и вооруженные силы к этому делу непричастны. В связи с тем, что Грозный в настоящее время не контролируется Вооруженными силами России, подтвердить объективность первого заявления, которое было сделано, объективной возможности пока не представляется”. Тем самым Путилин также дезавуировал заявление Веклич. 

Эти заявления, в общем, не нуждаются в комментариях - Путилин, Путин, Веклич, Зданович и Михайлов сами опровергают друг друга. Тем не менее, на следующий день “последним словом” федеральной стороны стала версия, вобравшая в себя три вышеприведенные; ее озвучил Валерий Манилов, первый заместитель начальника Генштаба ВС РФ: Если говорить о самых последних операциях, в том числе о той, которая была проведена 21 числа, то это была невойсковая операция специальная, и она проводилась в Грозном. 

В результате этой стремительной специальной операции произошло столкновение между двумя крупными, давно враждовавшими между собой противоборствующими бандитскими формированиями, и самую острую фазу, кульминацию эта схватка между этими двумя бандами получила вблизи одного из очень крупных складов вооружения и боеприпасов. Этот склад находится, вернее сказать теперь, находился рядом с территорией, на которой продолжительное время осуществлялась торговля оружием, боеприпасами. На этом складе, как показывают оперативные разведывательные данные, было сосредоточено огромное количество самых различных боеприпасов, различных типов вооружения, в том числе и ракетного. Так вот, в результате этой интенсивной перестрелки, о чем мы сообщали еще и раньше, видимо один из залпов или трассирующих... произошло попадание в этот склад боеприпасов и вооружений, и произошел мощный взрыв. 
(НТВ, Сегодня, 23.10.1999, 19:00) 

1.3. Выводы 

Как заметил В.Путилин, комментируя случившееся на рынке в Грозном: Если бы туда упали эти ракеты или был бы рынок поражен тремя ракетами класса “земля-земля”, то поражения были бы абсолютно не такие ... 
(РТР, Вести, 22.10.1999, 19:00) 

Действительно, взрыв одного или нескольких компактных мощных взрывных устройств на уровне земли в данном случае исключен. Даже телевизионные репортажи позволяют сделать несколько выводов о характере поражения территории грозненского рынка: Во-первых, в торговых рядах устояли все вертикальные элементы (стойки и т.п.), в то время как горизонтальные (навесы и перекрытия) снесены, расколоты, пробиты осколками; 

Во-вторых, на крупных планах видны характерные следы готовых убойных элементов (шариков), используемых в шариковых бомбах, которыми, в частности, снаряжаются кассетные боеприпасы (как авиационные, так и боеголовки ракет), фугасный же эффект при взрыве был незначителен, постройки, видимые на экране, устояли. 

Наконец, металлические обломки, которые демонстрировались в репортажах, похожи на фрагменты тактических ракет (управляемых или неуправляемых), допускающих кассетное снаряжение суббоеприпасами (в том числе и шариковыми бомбами). 

Телевизионные кадры и рассказ жительницы Грозного исключают версии Здановича о “самопроизвольном взрыве боеприпасов”, Веклича о “специальной операции” и Путина о “столкновении между противоборствующими бандформированиями”. Если бы одна из них была верна, то имели бы место взрыв на уровне земли и, соответственно, совершенно иная картина разрушений. 

Ранее в распоряжении ПЦ “Мемориал” уже имелась информация о применении в Чечне тактических ракет в кассетном варианте. 10-11 октября в ходе опроса беженцев из Чечни в лагерях в Ингушетии представителями ПЦ “Мемориал” и “Гражданского содействия” некоторые беженцы из Урус-Мартана говорили, что, начиная с 8 октября в районе Урус-Мартана и села Рошни-Чу взорвались несколько ракет с кассетным снаряжением. Но так как они, по-видимому, взорвались вдали от построек и скоплений людей и не привели к человеческим жертвам, беженцы не акцентировали на этом внимание. О том же сообщали и СМИ: …Используется и высокоточное оружие. Минувшей ночью по боевикам были выпущены 4 тактические ракеты «Земля-Земля» среднего радиуса действия. (ОРТ, Время, 11.10.1999; 21:00) 

Таким образом, наиболее вероятным объяснением взрыва 21 октября в районе грозненского рынка является использование тактических ракет с кассетными боеголовками. 

Такое же мнение высказал в беседе с директором московского бюро Радио “Свобода” Савиком Шустером и президент Ингушетии Руслан Аушев (23-10-99, Liberty Live). Он отверг как смехотворную версию о взрыве склада оружия: 

Р.Аушев: 
Я видел пожары на войсковых складах. Даже когда взрывались самые большие склады на Дальнем Востоке - ну, один-два раненых. А тут такое точное попадание и столько трупов, и столько раненых. Понятно, для меня, как военного, что нанесли удар тактическими ракетами… 

По словам генерала Аушева, в Ингушетии и Северной Осетии слышали, как пролетали эти ракеты, которые, по всей вероятности, были пущены с базы 58-й армии близ села Тарское на территории Северной Осетии. Он выразил сомнение, что решение об ударах по Грозному могло быть принято на уровне командующего армией: 

Р.Аушев: 
Нет, на самом верхнем. Все принимается на самом высоком уровне. …применялись ракеты “Земля-Земля”…, в принципе, носители ядерного оружия. Когда вопрос обсуждался, какие силы и средства будут задействованы, …когда операция планировалась, там дали добро. Я думаю, что президент об этом знает. Кто возьмет на себя ответственность без президента использовать ракетные войска? 

Наконец, 26 октября 1999 г. в телевизионной программе Евгения Киселева “Глас народа” (телеканал НТВ) командующий группировкой федеральных сил “Запад” генерал-майор Владимир Шаманов признал, что взрывы в Грозном 21 октября произошли в результате ракетного удара, нанесенного федеральными войсками: 

В.Шаманов: Видимо, были применены “средства старшего начальника”. 
Е.Киселев: Что такое средства старшего начальника? 
В.Шаманов: Это могут быть или ракетные удары, примененные авиацией или сухопутными войсками, или высокоточное оружие. 

На вопрос о том, кто имел право отдать приказ о применении таких видов оружия, последовал ответ: 
В.Шаманов: Это вопрос не ко мне, это вопрос к вышестоящему начальству. 
Е.Киселев: Вы можете дать такой приказ? 
В.Шаманов: Нет, у меня таких средств нет. 

Таким образом, высшие должностные лица РФ и руководство Генштаба не только лгали, пытаясь скрыть причины взрывов в Грозном, но и несут прямую ответственность за массовую гибель гражданского населения. 

***** 
Кассетные боеголовки ракет, снаряженные суббоеприпасами с готовыми убойными элементами предназначены для поражения незащищенной живой силы на больших площадях, и неизбирательное их применение, тем более - применение против гражданских объектов, является безусловным нарушением норм гуманитарного права. Российские должностные лица, говоря о взрыве в Грозном, - вне зависимости от того, признают они или отрицают участие в случившемся федеральной стороны, - едины в одном: они называют грозненский Центральный рынок “рынком (или складом) оружия”, “штабом боевиков” и т.п. Налицо попытки выдать гражданский объект за военный, и, тем самым, оправдать возможное преднамеренное нападение на гражданских лиц. 

Пока мы не имеем списка погибших и раненых, и не можем оценить соотношение мужчин и женщин среди них. В кадрах телевизионных репортажей, где были показаны тела погибших, мы видели только женщин. Рынок в центре Грозного работал все последние годы. Его посещали практически все журналисты, работающие в Чечне (за 3 часа до трагедии там побывала корреспондент агентства “Эпицентрум” Петра Прохазкова), которые могут подтвердить, что он никогда не был и тем более не назывался рынком оружия. Хотя, действительно, можно было при желании купить оружие в одном из уголков рынка - “на Бирже”: 

…Не знаю, кто назвал так участок на рынке, где играют на бильярде, жарят шашлыки и торгуют оружием. Пошли на биржу. Работает. Автомат Калашникова - 350 долларов, пистолет Макарова - 250, одноразовый гранатомет “Муха - 400, РПГ - 1000 долларов. … цены на товар напрямую зависят от обстановки в республике. Во время дагестанских событий - подскочили. Потом упали. Теперь опять полезли вверх. (А.Евтушенко “Черный рынок” в Грозном… Комсомольская правда, 23 октября 1999 г.) 

Ясно, что речь идет о розничной торговле, а не о “складах оружия”. Но даже если где-то на рынке кто-то торговал оружием, то применение оружия против рынка в целом было неизбирательным, что запрещено нормами гуманитарного права. Мечеть и роддом, о гибели людей в которых российские чиновники предпочитали не упоминать, безусловно являются гражданскими объектами, нападение на которые категорически запрещено. 

Отметим также, что целью ракетного обстрела не могли быть командные пункты, административные здания и иные капитальные постройки. Они не могут быть разрушены осколками суббоеприпасов и хорошо защищают от них; для их разрушения потребовались бы моноблочные фугасные боеприпасы, от которых, как верно заметил В.Путилин, “поражения были бы абсолютно не такие”. Огонь велся именно по “незащищенной живой силе”. 

2. Ковровая бомбардировка села Элистанжи 7 октября 1999 года 
9-13 октября представители “Мемориала” и “Гражданского содействия” Л.Гендель, М.Замятин и А.Черкасов опрашивали в Ингушетии в лагерях беженцев из Чечни. В пяти рассказах, записанных в четырех разных лагерях, беженцы (среди них - Гунаева Ирана, Магомадов Дауд, Имурзаев Зайнди) говорили о бомбардировке села Элистанжи 7 октября, в результате которой погибли свыше 30 жителей села. 

Д.Магомадов был в Элистанжи на похоронах своей погибшей при бомбежке племянницы Имани Музаевой, 18 лет, беременной, на 6-м месяце. По его словам, в селе были разрушены три улицы рядом со школой. 

***** 
Представитель общества “Мемориал” А.Н.Миронов с 9 по 12 октября 1999 года находился в Чечне. При посещении горного села Элистанжи Миронов зафиксировал зону сплошных разрушений (300 на 800 м). По словам местных жителей, разрушения возникли 7 октября около 12 часов дня в результате бомбардировки с большой высоты. 

Характерной особенностью разрушений является взаимное перекрывание зон поражения отдельных боеприпасов. Таким образом, имела место ковровая бомбардировка. 34 человека из числа погибших, похоронены на кладбище в с.Элистанжи; согласно списку, составленному со слов местных жителей, это в основном женщины и дети. Кроме того, тела погибших в Элистанжи беженцев из других сел, укрывавшихся там (число их не установлено), были увезены родственниками для похорон на родовые кладбища. Относительно небольшое число погибших объясняется редкой застройкой села, где дома разделены обширными садами и огородами. 

В больницах городов Шали и Грозного представитель “Мемориала” беседовал с ранеными из с.Элистанжи (всего около 20 человек). Из них лишь один взрослый мужчина, а остальные - дети и женщины. В селе Элистанжи и его окрестностях наш наблюдатель не обнаружил никаких объектов, которые можно было бы принять за военные. 

***** 
Неполные сведения о погибших в селе Элистанжи, приведенные ниже, взяты из двух различных списков. Первый получен 11 октября 1999 г. в Назрани от Адлана Бетмирзаева (комитет по правам человека в ЧРИ), второй (расходящаяся или дополнительная информация оттуда приведена в квадратных скобках) - с сайта МИД ЧРИ (http://mfachri.8m.com/ru/main.htm): 

Аппазов Рамзан, пенсионер, ветеран ВОВ, кавалер многих орденов. - [75 лет]; 
Арцуев Артур - 16 лет [17 лет]; 
Арцуева Таиса - 13 лет [10 лет]; 
Арцуева Шамсан - 13 лет [Шамса, 15 лет]; 
Арцуев Рахман - 12 лет [Рахьман, 7 лет]; 
Арцуев Заур - 7 лет [9 лет]; 
Арцуев Шамсуда - 11 лет [Шамсудди]; 
Гехаев Адам - пенсионер [62 лет]; 
Гехаева Айшат - пенсионерка [60 лет]; 
Гехаева Эпси - пенсионерка [79 лет]; 
Гехаева Хижан - пенсионерка [71 год]; 
Дурдиева Зина - домохозяйка [43 лет]; 
Дудаев Супьян - 50 лет [51 год]; 
Дудаев Усман - 44 года [42 года]; 
Дудаев Аслан - 16 лет [26 лет]; 
Дудаев Рахман - 12 лет [Рахьман, 14 лет]; 
Бабаева Мадина - домохозяйка [Габаева, 43 года]; 
Мухмадов Ислан - 18 лет [Ислам, 25 лет]; 
Мухмадова Малкан - 22 года, студентка [25 лет]; 
Надаев Сар-Али - 18 лет [25 лет]; 
Осупова Имани - 21 год [20 лет]; 
Петирова Сацита - 14 лет [Пектирова]; 
Исмаилова Тоара - пенсионерка [Тоар, 71 год]; 
Саитова Эсет - домохозяйка [Сапатова, 38 лет]; 
Саитов Ислам - 4 года [*]; 
Чуманов Ислам - 15 лет [Чумаков, 10 лет]; 
Халезатов Адам - 4 года [Хазатов, 8 лет]. 

Оба источника дают одинаковый список погибших, но приводят подчас разные сведения об именах, фамилиях и возрасте; кроме того, различен порядок следования людей в списке. Можно утверждать, что списки имеют различное происхождение, взаимно подтверждают друг друга и являются достоверными, хотя и не полными. 6 человек старше 60 лет, 7 - дети моложе 14 лет, 11 - женщины; только 8 из них хотя бы по одному из источников условно могут быть названы мужчинами “боеспособного возраста” - от 14 до 60 лет. 

Согласно списку раненых, поступивших 7 октября в хирургическое отделение Шалинской центральной районной больницы, из 35 человек 11 - дети до 14 лет, 3 - старше 60 лет. Из взрослых - от 15 до 60 лет - раненых 11 человек - женщины и 8 - мужчины. По сообщению Н.Эстемировой, предоставившей список, к 21 октября общее число погибших и умерших от ран составило 48 человек. 

Исходя из распределения погибших и раненых по полу и возрасту, также можно утверждать, что бомбардировка села Элистанжи была неизбирательной. 

Бомбардировки и обстрелы населенных пунктов: рассказы беженцев 

9-13 октября Ингушетии представители “Мемориала” и “Гражданского содействия” Л.Гендель, М.Замятин и А.Черкасов опросили в лагерях (Сунжа, Орджоникидзевская, Карабулак, Кантышево, Аки-Юрт) несколько десятков беженцев из различных частей Чечни: из сел северных Наурского, Шелковского и Надтеречного районов, где вели операции федеральные силы; из населенных пунктов плоскостной Чечни, которые с 22 сентября бомбит и обстреливает федеральная авиация; из сел граничащих с Дагестаном Веденского и Ножай-Юртовского районов, которые федеральная артиллерия и авиация начали обстреливать и бомбить еще в ходе отражения вторжения отрядов Басаева в Дагестан. 

Опрос беженцев показал, что до 10 октября бомбардировкам и обстрелу подверглись Грозный и его пригороды, Урус-Мартан, Гудермес, Аргун, Самашки, Сержень-Юрт, Зандак, Ведено, Ножай-Юрт, Беной, Замай-Юрт, Правобережное, Кень-Юрт, Наур, ст.Наурская, Горагорск. 

Все беженцы говорили, что бежали в Ингушетию, спасая свои жизни и жизни своих близких от бомбардировок и обстрелов. Практически все они покинули дома после того, как в их населенном пункте погибли люди при бомбежке или обстреле. Нами собраны десятки свидетельств, но здесь мы приведем лишь три эпизода. Каждый из них подтвержден несколькими рассказами беженцев в разных лагерях. 

27 сентября в пригороде Грозного поселке Старая Сунжа 4 штурмовика СУ-25 нанесли ракетно-бомбовый удар по жилому кварталу. Уничтожены два дома, сильно повреждены четыре. В подвале гаража по адресу: ул. Батукаева, д.6 убито как минимум шесть человек: семья Темирсултановых - Рамзан 34 лет, его мать Таус 62 лет, его дочь 5 лет, и их знакомая Хаджиханова (Алиева) Лиза 21 года, беременная женщина с двумя детьми - 3 лет и 1.5 лет. В соседнем доме погиб Умхаев Абдул 48 лет. 

Ранения различной тяжести получили до 50 человек. Об этом говорится в рассказах пяти беженцев. В Грозном в конце сентября - начале октября федеральная авиация в течении нескольких дней пыталась разрушить телебашню. В результате многочисленных попаданий в районе "56 участка" погибло 18 человек, среди раненых было по крайней мере 10 детей до семи лет. Об этом говорится в рассказах шести беженцев. 

По словам беженцев из Урус-Мартана, там ваххабисты базировались в зданиях ветеринарной лечебницы, ветеринарной лаборатории и военкомата. 2-3 октября от бомбардировок и ракетных обстрелов ни один из этих объектов не пострадал. Была разрушена школа №7, находящаяся через улицу от одного из них; при этом погиб находившийся в школе учитель Закриев Саид-Хасан. 

В октября в нескольких сотнях метров оттуда бомба попала в подвал, где прятались люди; погибли по крайней мере 6 членов семьи Керимовых: Хасан 46 лет, его жена Марьям 26 лет, их сын Зураб 2 лет, Адлан 39 лет, его жена Бирлант 36 лет, их дочь Рита 13 лет. В подвале также погибли беженцы из Ведено Алгиреев Лечи 43 лет и Дунаев Казбек 37 лет. В подвале своих домов убиты также Джанаралиева Асет 36 лет и Расуев Абуязид 49 лет. Гайтаева Марьям 42 лет убита пулеметной очередью на улице. В школе №1 убита учительница Катаева Луиза 26 лет. Бапаев Султан 52 лет и Хамзатов Ахмед 47 лет, сторожа зерноводческого хозяйства, погибли от бомбового удара по элеватору с зерном. Об этом говорится в рассказах девяти беженцев. 

По словам беженцев, переполненные ранеными больницы не могут полноценно работать: так, 9-тая горбольница в Грозном обесточена, ток подается от генератора. Газа нет, а значит, нет и отопления. Остро не хватает медикаментов. То же самое можно сказать про любую больницу. Больница в Заводском районе вообще закрыта. 

4. «Артиллерия бьет по своим». Дагестан, Ингушетия 

Вышеприведенные оценки касаются территории Чечни, которая “в настоящее время не контролируется Вооруженными силами России”. Однако в настоящее время есть многочисленные факты, “объективная возможность” “подтвердить объективность” которых “представляется” вполне реальной - более того, в настоящее время военная прокуратура этим активно занимается. Речь идет о случаях бомбардировки или обстрела федеральной авиацией и артиллерией своих же частей и подразделений. 

Еще в ходе боевых действий в Дагестане авиация показала свою неспособность наносить не то что “точечные”, а просто прицельные удары. Зафиксировано несколько случаев ошибочной, но прицельной бомбардировки федеральных частей и подразделений. Военная прокуратура Северокавказского военного округа возбудила по этим фактам три уголовных дела по статье 109 - “неосторожное причинение смерти”. Как сообщил в интервью (НТВ, “Сегодня”, 23.10.1999, 19:00, ведущий Михаил Осокин, репортаж Вадима Текменева) заместитель военного прокурора Северо-Кавказской военной прокуратуры Игорь Афанасьев, дела касаются бомбардировки дагестанских милиционеров в Ботлихе, кемеровского ОМОН в с.Карамахи и 15-го армавирского отряда спецназа ВВ МВД РФ в Новолакском районе, где погибли 34 бойца. 

Корр.: 9 сентября перед 15-м отрядом была поставлена единственная задача - захватить в Новолакском районе высоту 715.3, больше известную под называнием “Телевышка”, и удерживать ее до подхода подкрепления. За несколько часов до начала операции во время общего построения боевыми вертолетами был нанесен первый удар по своим … 

Григорий Терентьев, первый заместитель начальника штаба Северо-Кавказского округа ВВ МВД РФ [командовавший тогда в районе]: - В 19:45 4 боевых вертолета МИ-24, ну, пятый вертолет МИ-8 висел над нами как корректировщик, сделали по войскам, проводящим подготовительные мероприятия к наступлению, три захода неуправляемыми реактивными снарядами. В четвертый заход обработали нас пушками. В отряде после второго захода накрыло 8 человек из самой боевой группы. 
Корр.: …Вскоре группа попала в окружение боевиков, …и как раз в это время позиция российского спецназа еще дважды была атакована с неба, на этот раз штурмовиками СУ-25. 

Павел Урланов, командир 2-ой группы армавирского отряда спецназа: Порядка 6 заходов было сделано, 3 из них было сделано по нам ... 
Корр.: Спецназовцам не смогли помочь ни сигнальные ракеты, ни гигантские эмблемы на технике, которые хорошо просматриваются даже с 200-метровой высоты. 

Игорь Афанасьев: Если были случаи халатности, допустим, или тех или других - авиации, кто наводил, какие цели, какие боевые задачи, где эти находились, ну, наземные войска должны ли были там находиться - все это мы сейчас проверяем. Установим объективно. Когда все это установим объективно, я думаю, что виновные будут наказаны. 

Выше перечислены далеко не все случаи ударов федеральной авиацией по своим частям - прокурор не назвал бомбардировку в села Карамахи махачкалинского ОМОН. 

Вообще, по словам руководившего федеральной группировкой в районе села Карамахи командующего Северо-Кавказским округом ВВ МВД РФ генерал-полковника Михаила Лабунца, до 40% потерь федеральные силы несли там от собственной авиации. Взять села удалось только после того, как авиацию применять прекратили. То же самое продолжалось в Ингушетии. Там, по информации МВД РИ, 7 октября пара вертолетов методично расстреливала блок-пост ингушской милиции “Восток-44" до тех пор, пока командир располагавшейся на соседней высоте федеральной части не сообщил авиаторам, что они бьют по своим. Были уничтожены все постройки и три автомобиля. Кроме того, на 10 октября зафиксировано 7 случаев падения снарядов в районе населенных пунктов, которые можно объяснить случайностью или ошибкой. В настоящее время эти эпизоды также расследуются органами военной прокуратуры СКВО. 

Заключение 

Все это свидетельствовало о неудовлетворительной работе как пилотов, так и разведки и управления. Даже на контролируемой федеральными силами территории огонь зачастую велся по своим частям, расположение которых должно было быть достоверно известно. Естественный вывод: не приходится говорить об исключительно прицельном огневом воздействии в ходе боевых действий на территории Чечни. Эта территория “в настоящее время не контролируется Вооруженными силами России”, и “подтвердить объективность” любого “заявления, которое было сделано, объективной возможности пока не представляется”. 

Нет никаких оснований полагать, что при этом удается “наносить удары непосредственно по базам скопления боевиков и избежать ненужных жертв среди мирного населения”. 

Вышесказанное позволяет нам утверждать, что там действия авиации были столь же “точечными”, т.е. неизбирательными. В итоге стали неизбежны как промахи при бомбардировке “разрешенных” объектов, так и нападения на гражданские объекты. 
26.10.1999

 

Обстрелы и бомбардировки Чечни  

(Сентябрь-ноябрь 1999 года) 

Отразив нападение отрядов боевиков на Дагестан, Вооруженные Силы Российской Федерации с конца сентября 1999 года стали постепенно переносить боевые действия на территорию Чечни. Налеты авиации и артиллерийские обстрелы привели к массовой миграции населения в Чеченской Республике. Колонны машин с людьми и домашним скарбом устремились в казавшиеся безопасными места: одни стремились выехать за пределы Чечни, другие отправились в северный Надтеречный район, третьи - в предгорные и горные селения. Завязавшиеся бои на подступах к Грозному и в ряде районов республики, бомбардировки горных сел вызвали новую волну метавшихся в поисках спасения людей. 

Старые Атаги оказались одним из тех мест, где пересекались потоки беженцев, часть из них оседала в селе. По данным сельской администрации, зимой 1999/2000 года численность населения в Старых Атагах составила около 22 тысяч человек. 

В свою очередь, некоторые староатагинцы (дальше - атагинцы) сами начали покидать родное село. И именно среди них появились первые жертвы. 5 октября 1999 года в результате танкового обстрела в районе села Знаменское (Надтеречный район) погибла семья Межидовых из пяти человек. Межидовы - Олег Семенович (имя и отчество дали в детском доме), его жена Мовлат Львовна, их дети Беслан, 1969 г.р., Амина, 1973 г.р., и четырнадцатилетняя Света - были похоронены местными жителями. Там же в результате вертолетной атаки на автомашину 10 октября были убиты шестидесятилетний Иса Усамович Нахаев и еще двое мужчин, находившихся в машине. 

В октябре-ноябре российская авиация подвергала ракетно-бомбовым ударам всю территорию Чеченской Республики. Согласно заявлениям российских должностных лиц, по территории Чечни наносились лишь “точечные удары” с целью уничтожения вооруженного противника при минимальных жертвах среди мирного населения. Однако многочисленные сообщения с мест бомбардировок ставили под сомнение эти утверждения. 

Так же как и во время первой чеченской войны, российские войска снова использовали оружие, заведомо не предназначенное для избирательных, действительно точечных ударов. Широкую огласку за пределами Чечни получил ракетный удар, нанесенный по центру Грозного 21 октября. 

Использовались тактические ракеты “Точка У” с кассетной боевой частью, снабженной шариковыми бомбами. Одна ракета взорвалась на Центральном рынке, где было наибольшее число пострадавших. Две другие взорвались у родильного дома и здания Главпочтамта. В результате погибли около ста сорока человек и более двухсот человек получили ранения. Абсолютное большинство погибших и раненых составляли мирные жители, в том числе женщины и дети10. Среди пострадавших оказались и жители села Старые Атаги: Лиза Эзерханова и двадцатилетний Шамиль Эльбуздукаев погибли на месте, а тяжело раненная Айна Мударова скончалась в больнице спустя две недели. Эльбуздукаеву Увайсу, 1953 г.р., оторвало руку, он получил множественные осколочные ранения груди, головы, рук. Вместе с ним были ранены его несовершеннолетняя дочь и торговавшая на рынке галантерейными изделиями двоюродная сестра. 

Удары с воздуха наносились по любым скоплениям людей. Так, 28 октября в Старых Атагах во время похорон шестидесятипятилетней атагинки Тамары Чанкаевой, погибшей вместе с двенадцатилетней внучкой днем раньше под бомбежкой в Грозном, два самолета обстреляли похоронную процессию на кладбище. В результате один человек был убит, пять ранены, сожжен автобус и повреждены шесть легковых автомобилей. 

29 октября село Старые Атаги впервые было упомянуто в официальных сводках пресс-службы Министерства обороны РФ. Согласно этому сообщению, «жители населенного пункта Старые Атаги провели акцию с требованием выдворения бандформирований». Это сообщение, не имевшее ничего общего с действительностью, является примером работы российских военных пропагандистов, ведущих информационную войну. В селе в этот период какие-либо вооруженные отряды вообще не располагались. Соответственно, не было и никаких “акций протеста” со стороны местного населения. 

Бомбардировки и ракетные удары вынудили часть мирного населения искать спасения в сопредельных с Чечней регионах. Однако еще 29 сентября в министерства и управления внутренних дел ряда краев и республик, входящих в состав Российской Федерации, поступили телефонограммы с приказом закрыть административные границы для выхода людей из Чеченской Республики11. 

Выполнять это указание отказался лишь Президент Республики Ингушетия Руслан Аушев. В результате в Ингушетию устремился поток людей, бегущих от военных действий в Чечне. Но 22 октября российские войска полностью перекрыли границу между Ингушетией и Чечней, запретив пересекать ее гражданским лицам. 26 октября российские государственные средства массовой информации распространили сообщение о том, что с 29 октября для выезда в Ингушетию из Чечни будет открыт “гуманитарный коридор”12, проходящий через контрольно-пропускной пост “Кавказ-1”. Этот пост был оборудован13 на трассе Ростов-Баку, на границе Чечни и Ингушетии. 

Узнав о предоставлении “коридора” для выезда в Ингушетию, тысячи людей решили воспользоваться этой возможностью. Но 29 октября проезд в Ингушетию так и не был разрешен14. Сотни машин с беженцами, скопившиеся у контрольно-пропускного поста, начали разворачиваться и возвращаться по трассе Ростов-Баку назад, в сторону Грозного. Однако у села Шаами-Юрт колонна была внезапно атакована - с самолетов по ней выпустили несколько ракет. Среди десятков пострадавших, убитых и раненых на трассе у Шаами-Юрта были и атагинцы: шестидесятипятилетнему Дашалу Юсупову оторвало руку, была тяжело ранена Халипат Шапиева, шестидесяти лет. Позже оба скончались от полученных ран. 

Летчики устраивали настоящую охоту за любыми едущими за пределами населенных пунктов автомобилями, тракторами и т.п. Относительно безопасно передвигаться по дорогам Чечни можно было только в туманную погоду, а также в темное время суток или рано утром, так как авиация начинала “работать” обычно с 10 часов. Пренебрежение этим правилом приводило к беде. Так, днем 30 октября на дороге у Старых Атагов погиб двадцатишестилетний Хусейн Шахгириев. Он ехал домой с дровами, когда его грузовик подвергся атаке спикировавшего самолета. Оставшись без газа и электричества15, жители Старых Атагов в преддверии холодной зимы стали спешно заготавливать дрова. Однако проблема состояла в том, что ближайший лесной массив находился в 10-12 км от села и добраться до него можно было только по обстреливаемой с воздуха трассе на Шатой. 

В ноябре окраины Старых Атагов и ведущие в село дороги многократно подвергались ракетно-бомбовым ударам. При этом ни в самом селе, ни вблизи него не было никаких военных объектов, укреплений, баз и складов оружия. Старейшинам удалось убедить чеченские отряды не заходить в село, чтобы не подвергать опасности жизни тысяч местных жителей и беженцев. Многие надеялись, что война минует Старые Атаги, и решили переждать события здесь. Люди запасались керосином, продуктами питания и другими товарами первой необходимости, цены на которые резко возросли. 

3 ноября, в ясный солнечный день, российский штурмовик нанес ракетный удар по западной окраине села. Место удара было выбрано летчиком, видимо, не случайно - перекресток проходящей вдоль села трассы Грозный-Шатой и дороги, ведущей в глубь села. Здесь находилась автобусная остановка, здесь же торговали бензином, мясом, фруктами, напитками. Ракеты взорвались именно на этом пятачке. В результате авиаудара погибли две женщины: пятидесятипятилетняя Яха Джабраилова и двадцатипятилетняя Т.Цамаева. Еще одна из пострадавших, беженка из села Чишки Малика Сулейманова, скончалась от полученных ран некоторое время спустя. Кроме того, были ранены пять человек, в том числе двое детей Дадаевых, находившихся в легковой машине “Жигули”: девочка шести лет получила травму черепа, находилась без сознания девять суток, но чудом выжила; трехлетний мальчик был легко ранен и контужен, из больницы его выписали раньше времени в связи с большим наплывом раненых. Хозяин этого автомобиля, сорокапятилетний Мехкан Хамзатович Апаев, получил тяжелое ранение - до сорока крупных и мелких осколков, ожоги, контузию. 

Следует отметить, что хирургическое отделение Староатагинской участковой больницы (заведующий - Андарбек Бакаев) продолжало работу на протяжении всего периода военных действий, несмотря на неукомплектованность штата и нехватку медикаментов. 

5 ноября в результате ночной бомбежки на северной окраине села были частично разрушены мельница, кирпичный и плиточный цеха, уничтожены две частные автомашины. На следующий день в результате обстрела с воздуха получили серьезные ранения два человека, ехавшие по трассе на автомобиле. 

Днем 12 ноября ракетным ударом были повреждены несколько домов на улицах Почтовой и Шоссейной. При этом получили ранения местная жительница Асет Мугаева и женщина-беженка. 

18 ноября два истребителя устроили над селом Старые Атаги “показательное выступление”, демонстрируя фигуры высшего пилотажа. Многие жители, выйдя на улицу, наблюдали эту картину. В какой-то момент самолеты предприняли “психическую” атаку: резко сбросив высоту, пошли в пике на село. Напуганные люди, в основном ребятишки и женщины, в панике бросились в подвалы, но удара не последовало. Зато на южной окраине села в этот день два вертолета выпустили весь боезапас по мельнице. 

29 ноября, около 12 часов дня, был нанесен бомбовый удар по карьеру на севере села. Двадцатидвухлетнему Сайд-Магомеду Эльмурзаеву, находившемуся на работе, оторвало ногу. Ночью он скончался в больнице. На следующий день на трассе у села “точечным ударом” была уничтожена легковая машина. Водитель и пассажиры остались живы благодаря тому, что вовремя выскочили из автомобиля, увидев, что самолеты, развернувшись, идут в атаку. 

24, 25 и 30 ноября в сообщениях пресс-службы Министерства обороны РФ в перечне населенных пунктов, «в окрестностях которых ударами авиации нанесено поражение скоплениям боевиков, их технике и базам», есть и Старые Атаги. 

По мере приближения российских войск главной заботой местной администрации и старейшин стало сохранение села от разрушения, а населения - от уничтожения. Имам мечети и авторитетные сельчане обращались с призывами к молодежи не совершать провокационных действий, могущих привести к тяжелым для села последствиям. 

Между тем, в начале ноября ситуация в Чечне рассматривалась в Страсбурге на сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы. В своей резолюции от 4 ноября 1999 ПАСЕ призвала Российскую Федерацию не применять авиационные бомбардировки против гражданского населения, прекратить огонь и начать мирный диалог с избранными властями Чечни. Ассамблея призвала также к тому, чтобы все лица, виновные в совершении террористических актов, нарушениях прав человека и похищении людей, были призваны к ответственности в судебном порядке, а все заложники немедленно освобождены. До этого, в октябре, к тому же призывал Европейский парламент. 

Примечания 
10 Подробно см.: Орлов О.П., Черкасов А.В. «Точечные удары»: Неизбирательное применение силы федеральными войсками, сентябрь-октябрь 1999 г. М.: Звенья, 1999. 

11 Например, в Северную Осетию была направлена следующая телефонограмма: 
«Министру внутренних дел Республики Северная Осетия-Алания генерал-майору внутренней службы Дзантиеву К.П.: «В связи с обострением обстановки, командующий Объединенной группировкой федеральных сил “Запад” генерал-майор Шаманов приказал закрыть проезд и проход автотранспорта и гражданских лиц с территории Чеченской Республики на территорию Республики Ингушетия и РСО-А через КПП и КПМ». Резолюция замминистра внутренних дел Северной Осетии была такова: «Самый жесткий режим. Ни одна машина не проходит, ни одна!» 

12 Понятие «гуманитарный коридор» в строгом смысле включает в себя систему безопасных маршрутов, которые не подвергаются обстрелам и бомбардировкам. Население должно быть оповещено о таких маршрутах. Тем, кто не может выйти самостоятельно, должна по возможности оказываться помощь транспортом. Эти условия не выполнялись: российская артиллерия постоянно и неизбирательно обстреливала и бомбила дороги Чечни. Для беженцев в лучшем случае открывалась «форточка» на границе, безопасных путей к которой не было. Усилия по вывозу беспомощных людей не предпринимались вообще, за исключением эвакуации обитателей дома престарелых в Грозном силами МЧС Ингушетии в декабре 1999 г. 

13 Организацией КПП «Кавказ-1» руководил командующий группировкой федеральных сил «Запад» генерал-майор В.Шаманов, который назначил начальником КПП своего подчиненного, полковника-танкиста А.Хрулева. 

14 КПП «Кавказ-1» был открыт для прохода людей и проезда машин из Чечни лишь 2 ноября 1999 г. 

15 В октябре 1999 г. поступление электроэнергии и газа в Чечню по российским линиям электропередачи и газомагистралям было прекращено. 
Правозащитный Центр «МЕМОРИАЛ»

Часть II.

Бомбардировка «Гуманитарного коридора» 29 октября 1999 года на трассе Москва-Баку, на границе с республикой Ингушетия

Свидетельствует Исаева Медна Чучуевна

«Работала я в наркологическом диспансере заместителем главного врача по экономике. Я несколько раз слышала, что 29 октября дадут коридор для беженцев. 28 октября я и мои родственники приехали к посту рядом со станицей Ассиновской, по трассе ведущей в г.Назрань для того, чтобы уточнить время открытия коридора. На этом посту военные ответили нам, что коридор дадут 29 октября, то есть завтра. Об этом слышали многие люди, которые стояли на этом посту. 

Поверив этому, мы все, родственники 14 человек, на машине "Рафик" выехали из Грозного в направлении города Назрань. Приблизительно в 6 часов или в половине 7-го часа утра мы подъехали близко к блокпосту "Кавказ 1". Там уже была очередь из машин длиною 1 километр. Мы пешком прошли к военным. Они ответили нам, что к 9 часам должны подвезти приказ, что они ждут его, чтобы начать пропуск беженцев. Небо было пасмурное, шел мелкий дождь. И пока были тучи, военные говорили, что все еще ждут приказа. Уже было 11 часов, тучи разошлись, и небо стало ясным. После этого один из военных вышел к толпе людей и сказал: "Коридор для беженцев сегодня открыт не будет и точной информации о том, когда он будет открыт, мы не имеем". 

Машины стали разворачиваться назад, а между машинами люди шли пешком. Колонна двинулась назад, но очень медленно, потому что машины шли в несколько рядов и не могли разворачиваться быстро. 

Когда солнце выглянуло, мы увидели в небе самолеты. Они спокойно развернулись над колонной и стали бомбить машины с беженцами. Первый удар на моих глазах был нанесен по большой машине с вещами и беженцами, по рефрижератору. Следующий слышен был сзади. Водитель остановил машину, и мы стали выскакивать. Первыми выбежали мои двое детей, следом выскочила сноха. Всех троих на моих глазах отбросило взрывной волной на обочину трассы. Меня осколком отбросило назад в машину, ранило в правое предплечье. Когда я пришла в себя, я вылезла из машины и подбежала к детям, они уже были мертвы. Погибла сноха, осколок попал в сердце. Кругом лежали раненые, трупы. Пока самолеты полностью не сбросили свой груз, они несколько раз разворачивались и сбрасывали бомбы на нас, то есть на колонну беженцев протяженностью 12-14 км. 

Где-то около часу дня мы выехали домой, отправили раненых на одной машине в больницу, и другую с трупами. Раненых вывезли в Атаги. Их обрабатывали и оправляли домой, поток раненых не прекращался, и оставлять их в больнице было невозможно, так как боялись обстрела. Через неделю нас вывезли в Назрань, где мы долечивались. 

Чтобы получить свидетельства о смерти на своих детей мне пришлось подавать в Назрановский суд, так как нужны были доказательства, что они погибли при обстреле российскими самолетами. Затем в Москве я подала жалобу в Европейский суд по правам человека". 

Записано Базаевой Либхан 24 апреля 2000 года со слов Исаевой Медни. 

Свидетельствует Шапиева Зара Авгановна
"Мы жили в Грозном, когда по радио и телевидению передали, что 29 октября 1999 года будет открыт коридор для беженцев. Тогда еще наш родственник и сосед Юсупов Дашалу сказал, что нам еще осталось ждать 6 дней до открытия коридора для беженцев. Но 27 октября Октябрьский район бомбили так сильно, что мы потеряли надежду остаться в живых. Вообще мы отсиживались в подвале дома. В этот день ударной волной бомбы меня отбросило, и я упала в открытый канализационный люк. Я получила травму колена. Моя мама с трудом вытащила меня из люка и перенесла в подвал дома. 

В тот день мы решили не ждать открытия обещанного коридора и выехать в село Старые Атаги к родственникам, и уже оттуда 29 октября выехать в сторону Ингушетии. Так, вечером 28 октября пять человек (наши родственники - Юсупов Дашалу, 1930 г.р., его жена Юсупова Арпат, 1936 г.р., мои родители: Шапиева Ханипат Джамулаевна, 1935 г.р., Шапиев Авган Магомедович , 1926 г.р., и я, Шапиева Зара Авгановна, 1957 г.р.), спешно уехали в село Старые Атаги на машине "Жигули" к нашим родственникам Башировым. На второй машине с женой ехал сын Юсуповых Рамзан. Мы благополучно туда доехали и ночь с 28 на 29 октября провели у них. 

29 октября в 5 часов утра мы на двух машинах выехали по трассе, ведущей в Слепцовск в Ингушетию. Мы приехали рано, наша очередь была 187 или 188. Людей и машин было очень много. Машины стояли в три ряда. Мы ждали до 10 часов. После 10 часов объявили, что коридор открыт не будет. Машины стали разворачиваться, создалась пробка и машины разворачивались очень медленно. Огромное число машин двигалось очень медленно. 

Около 12 часов дня неожиданно произошел какой-то удар. Когда я пришла в сознание, я увидела, что моя мама слева от меня, вся в крови, а моего отца, который сидел впереди, не было вообще, наша родственница Арпат Юсупова тоже была вся в крови. Юсупову Дашалу оторвало руку, и он уже был без сознания. Живыми и в состоянии двигаться были я и Арпат Юсупова. Мы стали вытаскивать из машины раненых, мою маму и Юсупова Дашалу. В этот момент я увидела своего отца, лежащего у обочины дороги. Мы с Арпат стащили раненых в канаву (в кювет) вдоль дороги. 

В этот момент я увидела, снаряд попал в проскакивающую машину, и эта машина разлетелась на куски. Слышны были разрывы бомб. Когда самолеты пролетели, я выбежала из канавы, искала помощи. Мне нужна была машина, чтобы вывести раненых. Но кругом была паника. На всей дороге, на асфальте лежали убитые и раненые, куски человеческих тел, человеческого мяса. Сзади, немного дальше, стоял разбитый автобус. Мне запомнился мертвый водитель автобуса. Руки его держали руль, а головы не было. Люди бежали от дороги прямо по полю: так много было женщин и детей на этом поле. 

Я бегала по дороге, звала на помощь. В этот момент со стороны Шаами-юрта ехала машина "Нива". Она возле меня остановилась. Двое молодых мужчин выбежали из нее и помогли мне. Они забрали всех моих раненых в Урус-Мартан. Для меня не хватило места в машине, и я осталась на дороге. Тут, к счастью, подъехал Рамзан, который, оказывается, проскочил чуть раньше бомбового удара. Он отвез меня в больницу Урус-Мартана. Из Урус-Мартана мы родных перевезли в больницу в Старые Атаги. Моя мать через 8 дней умерла в больнице 9-го ноября 1999 года, отец умер 25 января 2000 года. Дашалу умер не приходя в себя, через два дня, 2 ноября 1999 года. Юсупова Арпат была ранена легко, она осталась живой. Я была ранена мелкими осколками. Раны мои медсестра обработала, я продолжала смотреть за ранеными, пока они не умерли. 

Я никогда не забуду этот кровавый день, эти куски человеческих тел, которые лежали на всей дороге, этот дикий женский крик, который стоял на дороге. На дороге вокруг меня было очень много мертвых тел. Мы похоронили своих троих. 

Я считаю это целенаправленной расправой над людьми. Сознательно созвали людей, объявляя по телевидению и радио об открытии гуманитарного коридора, чтобы люди сконцентрировались в одном месте, и хладнокровно их убили самолетами, стремясь убить как можно больше. 

Сейчас я живу в Кантышево, по улице Джабагиева, 22, в доме Дзаурова Бисолта, который бескорыстно пустил нас в дом и помогает нам по сей день. Сначала мы жили у Дзаурова Ахмеда, он также нам помог». 
Показания также подписали: Шапиева Ханифат Джамулаевна, Шапиев Авган Магомедович. 

Свидетельствуют Юсупова Зина Абдулаевна, Юсупов Дашалу из колонны беженцев у села Шаами-юрт 29 октября 1999 года.
Мы выехали из Грозного 29 октября в колонне беженцев на микроавтобусе. Нас было 12 человек и грудной ребенок (2 мес.) Часов в 8 утра мы были у границы c Ингушетией. Впереди было не больше десяти машин. Водитель вышел и отправился к солдатам, чтобы спросить, будут пропускать или нет. Ему ответили, что границу откроют часов в девять. Стояли до десяти, только потом сказали, что границу не откроют, и нам надо возвращаться назад. 

С утра был дождь, но к 11-ти часам прояснилось. В это время мы окончательно поняли, что нас не пропустят, все стали разворачиваться и уезжать. Создалась пробка, поэтому ехали очень медленно, буквально со скоростью пешехода. Колонна была длиной 12 километров. Подъезжая к Шаами-юрту, мы увидели два самолета. Они начали пускать тепловые ракеты. Я предположила: 
- Может, это они нас собираются бомбить? 
Мадина ответила: 
- Нет, это, наверное, боевики где-то. Не станут же они бомбить колонну беженцев. 

Но не прошло и пяти минут, как ракета попала в водителя машины, идущей впереди. Он, видимо погиб сразу, потому что машина развернулась очень резко. Мы выскочили из своей машины (Илона, Сайд-Магомед и я). И тут опять взрыв, и я почувствовала, что меня, как будто сильно сжало. 

Когда я начала приходить в себя, то увидела, что дети лежат мертвые, взявшись за руки. Я встала и смотрела на них, ничего не понимая. В кювете были люди, они затащили меня к себе. Потом было еще 8 таких ударов. Люди кричали: "Ложись!", но мне казалось, что если я лягу, то у меня оторвет руку или ногу. Потом я опять выскочила на дорогу и увидела, что Мадина лежит на трупах своих детей. "Иди сюда!" - крикнула я, но Мадина ответила: "Нет, я хочу умереть вместе с ними!" Там лежала еще женщина. У нее была рана в груди и оторвана нога. 

Микроавтобус остался цел. Из тех, кто ехал в автобусе, погибли Илона и Сайд-Магомед, дети Мадины. Были ранены: Мадина в предплечье, у меня было сквозное ранение в шею, касательное ранение руки, осколочное ранение в бедро; Магомед, племянник Мадины, был ранен осколком в спину; у Асланбека были сквозные ранения обеих ног; мать Магомеда была контужена. 

Трупы детей Илоны и Сайд-Магомеда мы собирали под обстрелом. Мальчик погиб от раны в живот, а девочка была без головы, левая нога была полностью раздроблена. Забрали раненую женщину Асму. По дороге она умерла. Асланбек - это ее сын. Умерла еще одна женщина, наша соседка. Ей осколок попал в сердце и вышел из спины. Везде лежали куски мяса и одежды: и на дороге, и на деревьях… 
Нам кажется, что пробку создали нарочно». 

Свидетельствует Базаева Либхан 15 апреля 2000 года г. Назрань. 
Я, Базаева Либхан, жила в городе Грозном, по улице Калужской, 56. После того, как Старопромысловский район города Грозного был, подвергнут бомбардировке и обстрелян ракетами "Земля-земля", оставаться в городе было равносильно смерти, и мы всей семьей решили выехать из города. По радио и телевидению, по телеканалам ОРТ и РТР шли сообщения, что 29 октября открываются гуманитарные коридоры для выхода беженцев. Так как бомбардировки города носили массированный характер, мы уехали из города 26 октября, приехали к своим родственникам в село Гехи, и там ждали наступления 29 октября. По радио и телевидению, в течение двух недель передавали, что 29 октября будет открыт коридор для беженцев. В этот день, после 5 часов утра, мы выехали на трассу, ведущую в Назрань. Когда мы приехали на место, наши машины были в колонне 384 и 385-ми. За нами выстроилась очередь машин в 3-4 раза больше тех, которые были впереди. По нашим подсчетам машин в колонне было гораздо больше одной тысячи. Колонна состояла из легковых машин, грузовых автомобилей, больших и маленьких автобусов. 

Люди задавали военным вопросы о времени открытия коридора. Сначала они говорили, что коридор будет открыт в 9 часов. Затем ответы стали неопределенными. Они говорили, что они сами не знают, что офицер куда-то поехал для решения вопроса, что они ждут только команды, приказа. И уже намного позже, к толпе людей у самого блокпоста вышел военный, вероятно, это был офицер, и объявил, что сегодня коридор открыт не будет и неизвестно когда он будет открыт. Он в приказном тоне заявил, чтобы люди немедленно уезжали с поста и освободили дорогу. Возмущенные и растерянные люди медленно стали разворачивать свои машины в обратном направлении. Колонна шла медленно, с трудом, потому что машины стояли в три ряда, то и дело образовывались пробки. 

Дождь, который накрапывал с утра, прекратился, небо очистилось от туч, и выглянуло солнце. Было уже больше 11 часов, когда наши машины проехали мимо села Хамби-ирзи, и подъезжали к селу Шаами-юрт. Мы ехали на двух машинах: белая машина "Жигули" и "УАЗ" синего цвета. 

Я с мужем и его товарищем находилась в первой машине, во второй ехали мой сын, двое племянников мужа и жена одного из них. Так получилось, что наш "УАЗик" отстал от нас на несколько машин. И вот, когда мы подъехали к небольшому мосточку вблизи Шаами-Юрта, неожиданно раздались удары-взрывы. Нашу машину отбросило к левой обочине, все стекла разлетелись. На меня со спины, через заднее стекло обрушилась масса битого стекла, земли и камней. Мы выскочили с машины. Я поняла, что первая из четырех бомб упала за нашей машиной сзади и, так как мой сын со своими двоюродными братьями ехал где-то позади, я кинулась назад, чтобы искать его. Я видела что все, кто может двигаться, или притаились в кюветах вдоль дороги, или бежали по полю подальше от шоссе. 

Вероятно, я была в шоковом состоянии, потому, что я не чувствовала ни страха, ни ужаса в тот момент. Я просто хотела найти машину сына, добежать до него. И вот, когда я, задыхаясь, бежала по этой дороге, я увидела: первой стояла красная машина "Жигули", в ней сидел за рулем убитый или раненый мужчина, женщина рядом с ним кричала о помощи. Дальше был большой автобус типа "Лаз", его задняя почти 1/3 часть была полностью отсечена, и на дороге лежали тела убитых и раненых людей, в передней части автобуса на сидениях оставались раненые или убитые в неподвижной позе. Дальше стояла темно-серого цвета машина типа "Скорой помощи", которая была сверху вскрыта, как консервная банка. Рядом с этими двумя машинами на всю ширину лежали тела людей, многие были расчленены на куски. Я видела отдельно руки, ноги. Дальше с правой стороны дороги был "КАМАЗ", я не видела, что было за его бортами, но из щелей кузова потоком текла кровь. Я пробежала, наверное, около ста метров, и на этом участке, по моим представлениям, лежало, наверно, от 40 до 50 трупов. 

Когда я подбежала к машине своего сына, я увидела его вылезающим из кювета с раненым ребенком на руках, это была девочка от 7 до 9 лет. Я видела, что она ранена смертельно, у нее полностью разбит весь затылок. Он положил ее в свою машину и крикнул мне: "Мама, я отвезу ее в Ачхой-Мартановскую больницу". В это время из кювета показался молодой парень, он крикнул: "Тут еще девушка ранена, заберите ее". Мой сын с двоюродными братьями подхватили раненую девушку и также отнесли ее в машину. Парень, который указывал на нее, также был ранен в руку, но он стоял на ногах. Его также посадили в машину, и они развернулись быстро в сторону Ачхой-Мартана. Все это произошло очень быстро, я только успела им крикнуть, что мы живы, но у нас проколоты задние колеса машины. 

Они уехали с ранеными, я побежала обратно к машине, опять наблюдая по дороге убитых и раненых. Мы посадили в свою машину какую-то старушку, которая металась в поисках помощи, решили съехать с дороги, так как самолеты могли вернуться в любую минуту. Кое-как "на дисках" мы добрались до Шаами-юрта и заехали в село. Сельчане выскочили нам навстречу, они быстро принесли откуда-то два колеса и поменяли нам, наши пробитые. После этого мы по проселочной дороге уехали в Гехи, откуда мы утром выехали на дорогу. Мы не успели с сыном ни о чем договориться, но надеялись, что он из Ачхой-Мартановской больницы догадается приехать в Гехи, не выезжая на трассу. Мы стали его ждать, но он не ехал. В это время мы видели, что самолеты вновь и вновь залетают над трассой и бомбят практически через 10-15 минут. В таком напряженном ожидании прошло 6 часов, и мы внутренне приготовились к самому худшему. Когда уже стемнело, и самолеты перестали летать, после 7 часов вечера они появились во дворе, без машины, в изорванной одежде. И рассказали нам, что случилось. 

Оставив раненых в больнице, они вернулись на трассу, помня, что мы остались с разбитой машиной на дороге. Когда они доехали до Хамби-ирзи, они увидели, что над ними залетают самолеты, и выскочили из машины, бросились в кювет, из машин, которые ехали за нами, также выбежали люди. Первый удар уничтожил нашу машину, второй - попал по кювету с другой стороны дороги, где, пытаясь спастись, прятались люди из других машин. Они поняли, что самолеты будут залетать еще и еще, и охотиться за людьми, и они стали делать перебежки из одной ямы в другую в сторону села Хамби-ирзи. Так они добежали до Хамби-ирзи и спрятались там в подвале какого-то дома. Ждали до 6 часов вечера, пока бомбежка не прекратилась, и после этого пешком вернулись в Гехи. Машина наша была уничтожена полностью, прямым попаданием, вещи (одежда, постельные принадлежности), естественно, были уничтожены. Вот таким образом мы чудом остались живы среди сотен убитых. 

Бомбардировка "гуманитарного коридора" для беженцев началась в 11 часов 30 минут и закончилась только после 6 часов вечера. 
Свидетельские показания собраны сотрудниками Правозащитного Центра «Мемориал» 


Расстрел «гуманитарного коридора» 29 октября 1999 года, со слов очевидца. 
С того трагического дня прошло почти четыре года, но и сегодня этот день свеж в памяти, как если бы это было вчера… 

Я с сестрой и подружкой собирались в этот день выехать в Назрань. 27 октября началась бомбежка города Грозный, которая длилась до самого вечера, а 28 октября бомбить начали с самого утра, но мы уже были в дороге, уезжая из города в село. Мы приехали в село Гехи, чтобы утром 29 октября выехать в город Назрань, Ингушетия. Уже две недели все СМИ России объявляли, что 29 октября будет дан "гуманитарный коридор" для желающих покинуть Чечню, где уже вовсю бушевала необъявленная война. Недели за две до этого числа были закрыты все дороги из Чечни, и через 3-4 дня стали объявлять: "Все желающие уйти из республики от бомбежек будут иметь возможность выехать из республики 29 октября во все стороны". Это значит: на Ставрополь, Дагестан, Ингушетию. Также было сказано, что все оставшиеся дома будут считаться бандитами или их пособниками. 

Поэтому сотни тысяч людей, собрав все самое дорогое, потянулись в дорогу, стараясь избежать участи остающихся. Но мы все забыли, что мы - чеченцы. Это значило, что весь чеченский народ, от мала до велика, был зачислен в бандиты. «Народ - бандит!», и мы по своей наивности еще не понимали этого. 

Итак, на трассе Баку - Ростов утром 29 октября 1999 года уже стояла очередь из автомашин в 3-4 ряда протяженностью в 12 км. Это мой знакомый рассказал мне в апреле 2000 года, когда я уже работала в «Мемориале». Так, впервые через полгода, узнала, что в этот день были расстреляны колонны беженцев на всех дорогах Чечни, так как дороги были запружены машинами с людьми и скарбом, которые стремились выехать за пределы республики. С собой люди брали все самое лучшее, самое ценное. Многие, понимая, что будут очереди, ночевали на трассе. 

Нас в этот день никуда не отпустили братья, сказав, что уехать мы еще успеем, что еще не известно, откроют дороги или нет. Это, я думаю, спасло нам жизни. 

Помню, как сегодня, с утра стоял густой туман, и сама не понимая почему, я была очень рада ему. А на душе было очень неспокойно. С утра приехал брат подруги, и, выяснив, что мы не уезжаем, выехал в село Закан-Юрт, где они остановились с матерью. Туман уже рассеивался, и моя тревога почему-то усилилась. 

И вот, к 11 часам туман совсем рассеялся, а в небе появилось два самолета. Они совсем низко пролетели над селом, и за окраиной, спикировав, выпустили куда-то по две ракеты. Затем взвились в небо, но как оказалось только для того, чтобы в новом пике выпустить следующую пару ракет. Они улетели, но следующая пара самолетов не заставила себя долго ждать. Они летели в сторону села Шаами-Юрт и было слышно, как разрываются ракеты и бомбы. Напрямую расстояние между селами Гехи и Шаами-Юрт всего 3-4 км. Подруга разволновалась, так как брат уехал по той дороге. Я успокоила ее, как могла, объяснив ей, что стрелять по дороге они не будут, что это стреляют, наверняка, по полям или по лесам. Хотя сама знала, что дороги часто обстреливались самолетами и до этого. По своей работе мне часто приходилось видеть расстрелянных на дорогах людей. 

Но в этот день не хотелось верить в такое, так как я знала, что дорога заполонена машинами и людьми. Наш сосед ездил на границу с утра и, выяснив, что границу не откроют, вернулся домой. Он рассказывал, что с великим трудом ему удалось выбраться с трассы. 

А самолеты все летели и летели. Нам казалось, что они бомбят «армию» Масхадова. Часам к 14-15 обстрел прекратился, и еще через полчаса до нас дошла страшная весть. Мы узнали, что на трассе, у села Шаами-Юрт, расстреляна колонна беженцев. Но, конечно, мы и в страшном сне не могли представить себе масштабы произошедшего. Погибло очень много людей, еще больше было раненых. И по сегодняшний день нет возможности выяснить точное число погибших. Но я надеюсь, что все-таки это удастся выяснить когда-нибудь. 

Сельчане после обстрела увозили раненых в больницы, а трупы забирали в мечеть, чтобы предать земле. Но многие сами забирали трупы своих близких, чтоб хоронить их на своих кладбищах. И мало кто узнал тогда об этом преступлении, да и мы тоже думали, что это было страшным недоразумением. Но как потом выяснилось - это было далеко не так. 

Страшное недоразумение оказалось страшным преступлением конца ХХ века. Это преступление было заранее продумано и подготовлено. Об этом говорят неопровержимые факты. Из Чечни закрыли все выходы, в то же время подвергая обстрелам и бомбежкам города и села республики, а также задействовав ракеты системы «Земля-Земля» и «Скад». 

В то же время и по телевидению, и по радио начали передавать объявления о том, что именно 29 октября будут открыты все дороги за пределы республики. И как тогда говорил В. Рыжков: «Пусть берут самое необходимое и уходят от бомб и снарядов за пределы республики, а мы будем бомбить, дабы уничтожить бандитов». 

Так людей подготовили к тому, чтобы они захватили с собой самое ценное и необходимое и покинули свои дома и республику, а военных - к тому, чтобы они были готовы перехватить то, что будет у этих людей, не говоря уже о том, что останется дома. Так российская военная машина просто и откровенно совершала свое очередное преступление против человечности. 

Колонны беженцев в тот день были расстреляны на всех дорогах республики. Я точно могу утверждать, что расстреливались в тот день именно колонны беженцев, а не случайные машины на дорогах, как это было до сих пор. Колонны машин, с вывешенными белыми флагами, со стариками, детьми и женщинами, а также отцами семейств - гражданские люди без оружия. 

В разговорах с пострадавшими и очевидцами тех событий я пришла к заключению, что это был заранее продуманный, цинично и хладнокровно осуществленный акт убийства простых людей и последующего их грабежа. 

Ахмед (имена изменены по известным причинам), у которого погибли близкие, рассказывал, что за два дня до этого события он возвращался домой по Петропавловскому шоссе, когда снаряд разорвался на дороге прямо перед его машиной. Он еще не успел понять, что происходит, как следующий снаряд чуть не угодил во встречную машину. А третий снаряд упал на обочину дороги. Тогда, конечно, он ничего не понял, но когда через день, 29 октября, уезжая с семьей в Хасавьюрт, попал под обстрел уже в колонне с беженцами в том же самом месте, Ахмед все понял: федералы пристреливались, готовясь к этому расстрелу. 

Сацита, слушая на базарчике рассказ молодого солдата о расстреле колонны беженцев, еще не знала, что из их семьи там погибло семеро человек. Солдат со слезами на глазах рассказывал чеченским ребятам о том, что их заставили расстреливать женщин, детей и стариков, прямой наводкой из дальнобойных орудий, под угрозой расстрела. Он у чеченцев спрашивал: «Как мне жить дальше, ведь они мне по ночам снятся, они молят меня о помощи, я слышу их крики». 

Зина, которая потеряла там же мать, говорила мне, что она 2 декабря 1999 года разговаривала с военными, первыми вошедшими в город Аргун о том расстреле. Военный в звании майора сказал ей, что это они расстреливали ту колонну. Но он, конечно, не сказал о том, кто отдавал этот приказ, ни номер части, ни имя. А мой муж со старшей дочкой и двухлетним внуком, чудом уцелел в тот день на Червленском мосту, где машины с людьми расстреливались с вертолетов. У них на глазах сгорели две машины с людьми. о сих пор неизвестно, сколько людей в тот день погибло на дорогах Чечни. А гибли люди разных возрастов и национальностей. 

Ни ООН, ни ПАСЕ, и ни одно Правительство в мире по сегодняшний день не сказали ни слова в осуждение этого страшного преступления века. Но чеченский народ твердо верит, что придет час расплаты для всех виновных как в этом преступлении, так и в других военных преступлениях. Ведь военные преступления не имеют срока давности. 
Асет Гехоева, очевидец расстрела колонны беженцев.

«Я не хочу жить…»

Когда война приблизилась к городу Грозному, и невозможно было там больше оставаться, я вместе с семьёй покинул город. Мы рано утром 27 октября 1999 года были на трассе Ростов-Баку, направляясь в Шатой. Я был за рулем, и вся моя семья сидела в машине. Впереди нашей машины ехал забитый пассажирами рейсовый автобус. Вдруг в машине раздались крики, самая младшая дочь, которой было 5 лет, кричала изо всех сил: 

- Папа, самолет?! Я боюсь… папа! 

И в это же мгновение, в автобус ехавший впереди, попал снаряд, и автобус разорвало на две части. Там были женщины, дети и старики. Самолёты били по движению. Я понял - это конец. Мгновенно остановил машину. Мы успели отбежать от дороги, чтобы затеряться в деревьях. Следующая ракета поразила нашу машину. От мощного взрыва меня и мою младшую дочь отбросило и сильно ударило об камни. Дочери моей повредило ногу. Она кричала вовсю, заглушив всё и всех. Я, словно лишенный разума, долго не мог прийти в себя, а мать прижимала её голову к своей груди, всё шепча: Ва Аллах! 

А самолёты, сменяя друг друга, всё летали и били по движению на дороге. Кто-то успевал выпрыгнуть из машин, а кто-то сгорал в своей машине со всей семьёй. Люди с автобуса кричали, просили Аллаха о помощи, а самолеты все били и били. Каждый их новый заход уносил человеческие жизни. Люди истекали кровью: кто-то потерял руку, кому-то попало в ногу, и у кого-то просто оторвало обе ноги, а самолёты все били и били по живым мишеням. Это длилось полчаса. 

- Вроде перестали, улетели, - сказала жена, и мы вышли из укрытия. 

Вновь прибывшие выскакивали из машин, чтобы помочь пострадавшим. Они стали вытаскивать из горящего автобуса людей, - тех, кто остался в живых. Некоторые просто сгорели дотла. Невозможно было опознать тела. У меня по лицу текли слёзы. Рядом лежала человеческая рука, а ещё где-то верхняя часть женщины, а нижнюю часть отбросило куда-то в даль. Это было страшное зрелище: разорванные человеческие тела, ручьи крови, собирающиеся в лужи. Подъехавшие люди спешили увезти раненых в ближайшую больницу села Чири-Юрт, потому что самолеты могли снова вернуться. 

Кто-то и нас привез в больницу села Чири-Юрт, как и остальных. Моя дочь истекала кровью, правая раненая нога отвисала. Жена от испуга не могла прийти в себя, так что вся забота осталась на моих плечах. 

В этот день в больницу Чири-Юрта попало много искалеченных людей, лишенных конечностей, и просто раненых, которым требовались операции. Было много убитых, не знаю сколько, некогда было считать. Этот день навсегда останется в моей памяти. 

Моя пятилетняя дочь лишилась ноги. О Аллах! Вы не знаете, не можете себе представить боль отца за своего ребенка. Боль отца, когда крохотное создание смотрит на тебя плачущими глазами и спрашивает тебя: 

- Пап, а моя нога? Как я буду играть? А когда прилетит самолёт, как я в подвал убегу? Пап, эта война когда кончится? Пап?.. - дальше она не сказала ни слова, она уснула измученная болью, страшными картинами этого дня, где в жгучем пламени горели люди, и никто не мог вытащить их оттуда, пока не улетели самолеты. 

На ум приходили ужасные мысли, и в эти минуты я жалел, что у меня есть семья, дети. Я не мог видеть боль дочки. Как должен чувствовать себя пятилетний ребенок, лишенный ноги? О Аллах! Ей бы ещё в куклы играть, а на её долю выпали страшные испытания, и так рано она познала жестокость этого несправедливого мира… 

- Пап, я не хочу просыпаться…, я не хочу жить! Эти её слова ранили меня в самое сердце. Я, ее отец, не могу ничем ей помочь. Что же это? Что же с нами делают? 

Скажите, что ждет ребенка, если у него в голове одно: «Я не хочу жить…» 

А что же делать мне? Помогите... 
Свидетельства Руслана Ангаева, проживавшего в городе Грозный, 9-й участок, 29 октября 1999 года. 
Показания взяты Обществом Узников Фильтрационных Лагерей ЧРИ 

Рассказы очевидцев бомбардировки колонны беженцев 29 октября 1999 года. 

1. Саралиева Зарита Хамзатовна приютила в своей квартире 11 родственников из ЧРИ. 22 ноября 1999 года они пришли на прием в Комитет “Гражданское содействие”.

Зина Хамзатовна Хамидова рассказала следующее. 
Военные 28 октября обещали, что на следующий день с 9 до 10 часов утра будет предоставлена возможность выйти из Чечни. К 9 часам между Ачхой-Мартаном и Шаами-Юртом протянулась на 11 километров колонна машин и людей. В 10 часов объявили, что выпускать не будут. Машины и люди начали расползаться. В это время в небе появились два самолета. Они поднимались и опускались, много раз и бомбили колонну. Началась страшная паника. Вместе с Зиной Хамзатовной были ее дети, невестка, ее мать и брат. Во время бомбежки из семьи Хамидовых погибло три человека. Сын Зины Рустам Хамидов потерял молодую беременную жену, Элону Исаеву, 1983 г.р. Они сыграли свадьбу летом. Элона вела дневник, из которого узнали о ее беременности. Дневник полон теплых слов о близких ей людях. Вместе с ней погиб ее брат Исаев Саид-Магомед, 1990 г.р, и родственница Асма Магомедова, 1954 г.р. Зина была ранена в руку. По ее словам, в соседнем грузовике из 30 человек остался жив только один. Никто не слышал, чтобы летчики понесли наказание за массовое убийство. Руководитель ФМС в беседе с С.А. Ганнушкиной подтвердил, что описанные события имели место. Он сказал, что по данным фактам ведется следствие. 
Записано в Комитете “Гражданское содействие” 22 ноября 1999 г. 

2. Рассказ беженки из Чечни Луизы Бакаевой. 
В 1994 г., когда началась война, я ждала ребенка, была беременна на 9-м месяце. 26 ноября, когда началась бомбежка, меня со схватками отвезли в роддом, там никого не оказалось, и меня привезли домой. Потом 29-го опять началась бомбежка, и у меня открылось кровотечение. Меня отвезли в другую больницу, и я родила преждевременно 30.11.94 г. 

В 1994 г. в конце декабря разбомбили мой дом пятиэтажный, который находился у железнодорожного вокзала, рядом с домом КГБ и МВД, на проспекте Орджоникидзе, дом 1, кв. 31. С тремя детьми и младшим сыном на руках мы отправились с мужем в село. У ребенка во рту была молочница, потница, пупок весь в крови, я сама не могла ни сесть, ни ходить, потому что у меня были тяжелые роды. 

В 1995 г., когда мой муж ехал в город из села проведать моего отца и своих родителей, его на дороге остановили военные люди вооруженные и забрали у него машину “Камаз” (муж Луизы по профессии - водитель, - ред.) 

В 1996 г., когда российские войска были в Грозном, ночью, в 23.30 взорвался дом дедушки и бабушки. Там с ними была моя старшая дочь, и она обгорела там, получила ожоги 65 %. Это было в старый Новый год, 13 января, ночью. Ее нельзя было отвезти в больницу, потому что был комендантский час. Один наш сосед, наркоман, колол ее в вены и дотянул ее до утра. Утром ее отвезли в ожоговое отделение, где не было никаких условий, ей делали перевязки через день под наркозом. Через два месяца она умерла - 13 марта в годовщину своей свадьбы. Ей было 18 с половиной лет. 

Потом в августе вошли снова боевики. Мы жили у знакомых, напротив воинской части. 7 августа на дворе раздался взрыв, на улице кричали, звали на помощь. Я это слышала, но не хотела выходить. Я была уверена, что это попали в мужа, но до последнего была какая-то надежда. Когда я услышала во дворе много мужских шагов, я открыла дверь и закричала на своем языке: ”Чего я боялась, то ты мне принес”. Соседи мне сказали: “Не кричи, неси подушку и бинт”. Но он не слышал меня, он лежал, как труп. Потом его отвезли соседи на машине в больницу под бомбежками. 

Я была уверена, что он уже больше не встанет, и думала только о том, куда деться мне с детьми. Когда на следующий день его привезли из больницы домой, я, честно, была удивлена. Потом начали ходить соседи. Он навстречу одному соседу-старику хотел приподняться, и у него открылись все раны. Потом нас всех наш сосед отвез к себе в село Чечен-Аул. Туда приехал мой брат и забрал нас в Нальчик, он сказал: “Нельзя, чтобы он гнил на глазах у всех”. В Нальчике его положили в больницу. Меня обследовали тоже и сказали, что положат меня в больницу. Но я не могла лечь на лечение, так как в день два раза ходила в больницу и ухаживала за мужем и на руках был полуторагодовалый ребенок и еще двое детей - одному 6, другому 5 лет. 

Когда дома все утихомирилось, мы вернулись домой. Мужа взяли на работу сторожем в Стоматологическую больницу, там работала жена его брата зубным врачом. Детей я устроила в школу. Отремонтировали крышу, заштукатурили, сделали отопление в доме, где нам дали жить. В эту зиму я как никогда сделала варенья, соленья, купила муку, осталось только картошку купить, побелила, покрасила и думала, что этот Новый год встретим, как нормальные люди. 

В этот раз (то есть осенью 1999 г. - ред.) я думала, никуда не выйду, потому что отец сказал, что он никуда не пойдет. Не дай бог никому выбирать между родителями и детьми. Я не могла бросить родителей, не зная, увижу я их еще или нет, и смотреть на детей, которые ждут от тебя какого-то решения. 

Я выросла в рабочей семье, мать была портниха, отец - водителем, и никогда мне не приходилось завидовать чужим детям, несмотря на то, что мои родители - неграмотные. А мои дети сегодня нуждаются во всем: и в здоровье, и в питании, и в учебе - о развлечениях я не говорю. И мне стыдно смотреть в глаза им, потому что я не могу дать им ничего. И они, особенно старший, которому 10 лет, понимают, что я, несмотря на все мои беды, стараюсь сделать хоть что-то из ничего. 

Мы ждали открытия коридора через Ингушетию, прошло 9 дней, сказали, что разблокирование поста будет 29 октября. В этот день мы отправились на границу в 5 часов утра, был дождь и туман, было плохое предчувствие, и я об этом сказала отцу. Я сказала: “ Папа, неизвестно, что будет с тобой дома и что случится с нами в дороге”. Он мне сказал: “Что может быть в дороге, вы же - беженцы”. Я сказала, что они бомбят по ним. Но он сказал: “Этого не может быть”. 

Мы простояли на посту до 10 ч. 40 мин. Нам сказали военные, что сегодня нет приказа, и еще 5 дней не будут открывать границу. Мы тогда спросили у военных, есть ли гарантия, что нас не будут бомбить. Они ответили, что на 15 км от них налево, направо и вперед не будут бомбить, а дальше они не знают. 

Мы проехали примерно 20-25 км, мой старший сын сказал: “Мама, посмотри, самолеты впереди, и от них белый пар, они собираются бомбить”. Сосед, которого мы на обратном пути посадили в машину (он шел пешком), сказал: все в лес бегом. И мы побежали, мы все молили бога, чтобы он нас спас от этого ада. У меня, точнее подо мной лежала моя дочь, старший сын под отцом, он его прикрывал собой, а младший был на руках соседа. После первого налета мой младший сын сказал соседу: “В меня попало”. Сосед не хотел, чтобы я слышала об этом. Он спросил: “Куда тебе попало”. Ребенок сказал: “В руку”. Сосед посмотрел: кисть руки вроде не в крови. 

Потом был второй налет. У меня в ушах что-то треснуло, и я крикнула соседу: “Закрой пальцами уши ребенку”. Потом мы ушли вглубь леса, когда они начинали третий налет. Людей в машинах, которые были впереди нас, убило насмерть. В той, которая была позади нас, - тоже насмерть, там лежали изуродованные трупы. У нашей машины, когда мы вернулись, были выбиты стекла и машина была вся побита. Всевышний к нам пришел на помощь, и наша машина завелась, и мы добрались до отцовского дома. Отец был в шоке, он сидел за столом и держал руками голову. Он сказал: “Значит, им дали приказ бить по беженцам по трассе”. 

Мой младший сын, когда мы вернулись, сказал: “Мама, ну дай я посмотрю свою руку, подтяни мне рукава”. Оказывается, он все терпел от этого страха и испуга. Рука была вся в крови, и такую рану я не видела. Она была какая-то непонятная. Мы его повели на дом к медработнику. Она посыпала руку каким-то желтым порошком, она была вся опухшая и красная. 

Муж и дети наотрез отказались больше ехать по этой дороге, даже если будет открыта граница. И мы потом отправились пешком на границу с Дагестаном. Оттуда мы отправились в Герзель. Ночью был поезд на Москву. Мы сели и приехали сюда к знакомой, и до сих пор я у нее. 

Прошу мне помочь и моей семье просто как человек. 
Текст 26 ноября 1999 г. был подан в Комитет “Гражданское содействие”, как заявление об оказании помощи.

Часть III.

Расстрел «Гуманитарного коридора» беженцев на Петропавловском шоссе 29 октября 1999 года по направлению в Дагестан

Погибшая семья Алхазуровых 
(из станицы Червленной, улица Демьяна Бедного 64, Шелковского района (семь человек из этой семьи было в колонне беженцев. Все погибли) 

Алхазуров Султан Кажахметович, 18.10.34 г.р. - отец семьи; 
Мадуева Кужан Султановна, 1.01.53 г.р. - дочь Султана; 
Мадуева Хеда Ихвановна, 1987 г.р., - дочь Кужан; 
Мадуев Усман Ихванович, 1986 г.р., - сын Кужан; 
Бухаева Зарема Алиевна, 1.03.72 г.р. - сноха Султана; 
Алхазурова Карина Асланбековна, 19.05.92 г.р. - дочь Заремы; 
Алхазурова Фариза Асланбековна, 13.10.99 г.р. - дочь Заремы 

Рассказывает Алхазурова Кока 
(мать погибшей семьи, в колонне беженцев не была) 
Они беженцами находились в селении Таузен Веденского района, в тот день их путь лежал к дому, в станицу Червленная Шелковского района. Все средства массовой информации объявляли, что дан коридор беженцам. Люди, которые регулярно слушали радио и смотрели телевизор, решили воспользоваться данным коридором. В то утро, 29 октября 99 года, собрав свои пожитки, они двинулись в дорогу, тем более что Веденский район уже подвергался интенсивному обстрелу. 

Как мне рассказала потом женщина, которая сама все это видела, их колонна подверглась обстрелу из дальнобойных орудий со стороны села Виноградное. Я искала свою маленькую внучку, мне сказали, что она осталась жива. Но оказалось, что это была не моя внучка. А мне потом сказали, что все мои погибли. Имя женщины этой я не помню, но она нам все рассказала. Она видела как в машину «восьмерка» цвета мокрого асфальта попал снаряд, и все кто был в машине, погибли. Мужчину выбросило из машины, и он звал на помощь, боялся, что взорвется бак с бензином и трупы сгорят. Но помочь было некому, так как шел постоянный снайперский обстрел, а еще и с вертолетов стреляли пушки, добивая оставшихся в живых. 

Другой, которому посчастливилось остаться в живых в этом аду, рассказывал мне, что у него в теле было семнадцать осколков. «В живых я остался лишь потому, что, по всей видимости, день смерти, предначертанный мне Всевышним, еще не настал, - сказал он, - я лежал в стороне, но отчетливо слышал стоны умирающих и раненых людей. Когда этот человек звал на помощь, к нему подошла женщина, и он у нее спросил, что же это происходит, что нас ждет. Женщина отвечала, что нас уничтожают, убивают. «Отец! Мы не можем тебе помочь чем-либо, постарайся спастись, если сможешь. Я сама потеряла здесь часть своей семьи», - сказала она ему. 

У этой женщины там погибли две дочки и муж. По ее словам муж ее получил осколок в сердце от снаряда, который попал в машину моего мужа. Он шел на помощь к своей дочери, и в тот момент взорвалась наша машина. Так его убило. Это была семья Эмиевых из Аргуна. Люди из Толстой-Юрта (Дойкар-Эвл) подобрали раненых и убитых, а также тех, кому посчастливилось не пострадать и вывезли в село, а оттуда по больницам в Моздок и Знаменское. 

Есть еще одна женщина по имени Дагой, у нее был единственный сын, который в тот день там и погиб. Она сама была свидетелем его смерти, а ее сноха осталась на всю жизнь калекой, она потеряла ногу и также девятилетнего сына. Их фамилия Саидовы. Они тоже из Аргуна. Люди из Толстой-Юрта похоронили тогда четыре трупа моих детей. Мою дочь Кужан, двоих ее детей: Хеду и Усмана, а также мою сноху Зарему. Это было, как они говорили, 14 ноября. У моей внучки Хеды не было пол тела, точнее верхней части тела. (Их тела выдали спустя две недели после их гибели, но мы и тогда еще не знали об этой трагедии, а остальные просто исчезли, никто не знал, где они захоронены). 

Вопрос: Когда Вы нашли трупы других погибших и где Вы их похоронили? Ответ: Раскопок захоронений мы добивались долгие месяцы, но свершилось это только спустя семь месяцев, 3 июня 2000 года. В тот день мы приехали к Горячеводску, где неподалеку от села, во дворе асфальтового завода и было это захоронение. Яма была огромная - размером с жилой дом. Когда ее разрыли, в ней обнаружили семь трупов и четыре автомашины, одна из которых была грузовая. Трупы лежали под машинами. 

Раскопки начались с одиннадцати часов. Были там несколько военных: один из них - заместитель прокурора района, другой префект, а также глава администрации, они нам очень помогли. Были еще люди, которые разыскивали, как и мы, своих близких из Аргуна, из Петропавловской. Чтоб раскопать, привели экскаватор, подъемный кран, иначе невозможно было достать машины из этой ямы. После того, как вытащили несколько машин, были обнаружены трупы двух девушек из Аргуна, точнее, одна из них была молодая беременная женщина. Потом откопали труп единственного сына Дагой из Аргуна. Дальше выкопали машину, и потом трупы моих внучек… (Рассказ женщины здесь прерывается, она обливается слезами, не может дальше говорить. Минут через пять, успокоившись, она продолжает свой рассказ, несмотря на то, что ей это причиняет немало душевных страданий). 

Вопрос: Вы видели, как доставали трупы из ямы, в каком они были состоянии? 
Ответ: Да, я смотрела и видела эту ужасную картину. Никогда, наверное, не забуду обезображенного ребенка в пеленках. Его тельце было раздроблено, из пеленок виднелся только череп. А другая, семилетняя девочка была вообще без головы, в нее попал снаряд, череп девочки лежал рядом с нею. Я увидела ее плечи и заметила, что нет правой руки, но она все еще оставалась в свитере, который был на ней. Все это было ужасно. Это были мои ни в чем не повинные внучки. После того, как достали их тельца, нам солдаты сказали, что достать других уже не успеем - они семь месяцев пролежали в этой яме, и одна ночь ничего не решает, подождите до утра. Но как часто бывало до сих пор, так и на это утро изменилось решение российских служб. На утро мы пришли во двор завода, а там чуть ли не вся армия, оцепили яму и не подпускают к ней близко. Можно было подумать, что мы пришли совершить какую-то диверсию, или забирать трупы боевиков. Солдаты были с собаками, и их было очень много. В это время подоспели префект района и русский комендант, и только после их вмешательства нам разрешили продолжить эксгумацию. 

Утром 4 июня мы достали из ямы еще два трупа: один из них был труп моего мужа, а второго так и не опознали. Его похоронили в Толстой-Юрте неопознанным. Сказать по правде, некоторые русские солдаты нам сочувствовали, были и такие, что даже прослезились. Но сфотографировать трупы и яму нам не разрешили. Когда моя дочь хотела заснять то захоронение, то начальник пригрозил пальцем, и сказал, что они закроют яму. После этого она не решилась делать снимки. Труп моего мужа уже на кладбище сфотографировал его брат. Тело Султана, так звали моего мужа, было без ранений, но голова, зато, была сильно раздроблена. 

Мы долгое время не знали, что с ними произошло, мы считали, что они у родственников в Таузене. Но был случай, когда моя дочь, которая замужем, вместе с семьей мужа в колонне около ста человек, шла пешком 31 октября по этой дороге. Она увидела разбитую машину отца и кинулась к ней, но ей стало плохо. Ее деверь и его жена сразу оттащили Малкан, так зовут мою дочь, от машины. Их по дороге строго предупредили: не подходить и даже не смотреть в ту сторону, где были разбитые машины и убитые люди, которых они не еще не успели убрать. Им было сказано: «Если в ту сторону сделаете хотя бы один шаг, мы будем стрелять, не смейте даже смотреть туда». Они не успели разглядеть, был ли в машине кто-нибудь, так как стекла у нее были затемненные. Она приехала домой и сказала, что 29 октября ездила к тем родственникам, где была наша семья, но они уехали в это утро, поэтому они тоже решили выехать. Дочь мне еще сказала, что колонна беженцев, выезжавших в то утро по Петропавловскому шоссе, была уничтожена. Я высказала свои опасения, что они могли быть среди них. На это она сказала, что она слышала, отец уехал в Назрань. И мы надеялись, что это так. А ездить выяснять, что и как не было возможности, т.к. дороги были перекрыты. 

О случившемся, мы узнали месяц спустя. 8 декабря нам прислали сообщение наши родственники, уведомляя о том, что 29 октября они проводили наших домой и просили сообщить им доехали они или нет. От меня это сообщение скрыли, хотя даже посторонние знали об этом. Моя сноха с моей соседкой Айзан поехали в Моздок и обошли в поисках членов нашей семьи все больницы и другие места, где, по их соображениям, они могли оказаться. Эти поиски не дали никаких результатов. 

В это время нам передали, что какая-то женщина в электричке просила сообщить родственникам Султана из Червленной, что они все погибли под селом Толстой-Юрт: погибла вся семья, которая была в машине «восьмерка» цвета мокрого асфальта. Так мы узнали, что с ними все-таки стало. Когда пришло это сообщение, жена моего деверя поехала в Толстой-Юрт, чтобы узнать подробности. Ей удалось выяснить, что в Толстой-Юрте захоронено 4 трупа из семерых: Кужан, двое ее детей и Зарема. У девочки не было верхней части тела, похоронили лишь нижнюю часть. Где были остальные трое - неизвестно. Это было уже в декабре. 

В марте месяце умерла в больнице в Архангельске моя вторая дочь Малика, после того как она узнала о смерти семьи. Врач сказал, что с ней случился сильный стресс, она страдает из-за случившегося, и не будет долго жить, что ее лучше забрать домой. Но моя дочь Малкан не смогла это сделать, да и как ей можно было сказать, что ей осталось недолго жить. Умерла она 14 марта. Привезла ее Малкан через пять дней, а похоронили 20 марта. Она занималась журналистикой до войны. 

И только спустя два месяца после смерти Малики мы нашли и похоронили ее отца и двух племянниц, как я уже рассказывала, 4 июня в Толстой-Юрте, но только на другом кладбище. Мою дочь Кужан и сноху Зарему похоронили в одной могиле, детей Кужан - Хеду и Усмана - в одной, детей Заремы - моих внучек: Карину и Фаризу - в одной, а Султана и того, неопознанного мужчину - в одной могиле. 

Да, еще до войны мы продали машину «Газель» за шестьдесят тысяч рублей, и муж ездил на машине сына, марки «Жигули - восьмерка». Немного денег были потрачены, а сумма свыше пятидесяти тысяч была у него с собой. Потом родственники рассказали, что деньги он завернул в простыню, туда же завернул и другие бумаги: военный билет, трудовые книжки, кроме паспорта и документов на машину. Во время раскопок порванную простыню мы нашли, но ни денег, ни документов в ней не было. Не было также и тех документов, что он оставлял при себе, а также - следов: ни порванных, ни сожженных бумаг. И документы, и деньги просто исчезли. 

Рассказывает Алхазурова Лайла 
(сноха Коки) 
Я видела молодого солдата, который разговаривал с местными ребятами около рынка в Червленной. Он им рассказывал о том, как их заставили расстреливать колонну беженцев 29 октября 1999 года. Они стреляли в мирных людей, которые выезжали в сторону Шелковского района. Он говорил, что когда они стали возражать и говорить, что в колонне женщины, старики и дети, командир им сказал: «Есть приказ, он дан сверху, и нужно безоговорочно подчиняться приказу». Он со слезами на глазах говорил этим молодым людям: «Как мне теперь жить? Я засыпаю, а мне снятся эти женщины, дети и старики. Я слышу их крики и стоны, мольбы о помощи, хотя в тот день я их видел только в бинокль. Я никогда об этом не забуду». 
Когда он об этом рассказывал, я еще не знала, что в этой колонне погибли родственники моего мужа. 

Рассказывает Дидаев Ризван Ахметович, 1949 года рождения 
Я, Дидаев Ризван Ахметович, житель села Старая Сунжа, вместе со своей семьей выехал 29 октября 1999 года на Петропавловское шоссе, чтобы выехать в Ингушетию. По дороге к нам присоединилась семья моей сестры. Мы от людей слышали, что 29 октября будет предоставлен коридор, для желающих выехать в другие регионы России. Мы, конечно же, решили им воспользоваться. 

По дороге собралась целая колонна машин таких же как и мы, выезжавших в более безопасные районы. Мы вывесили белые флаги и поехали. Дальше был крутой поворот налево. Впереди нас шла машина моей сестры, за рулем сидел ее деверь. Когда я завернул машину, то не понял, в чем дело. Оказалось, что первый снаряд попал в машину моей сестры, второй снаряд взорвался около моей машины, пыль поднялась столбом, а осколки посыпались на нас. 

Мы в колонне были вторыми, и я решил проскочить по холмам, но когда повернул, увидел впереди разбитую грузовую машину, по дороге лежали люди - живые или мертвые, не понял тогда. Опять разорвался снаряд. Я крикнул своим, чтобы все выскакивали из машины, и ложились на землю. Выбравшись из машины, я увидел опрокинутую "Волгу", впоследствии узнал, что это была машина толстойюртовцев. Но тогда, я не мог понять, что происходит. Возле одной машины стоял контуженный, тоже не понимая происходящего. Все время били снайперы - "дзын-дзын", у меня до сих пор в ушах стоит этот свист. В это время тот контуженный обошел свою машину, увидел мою и сел в нее. Я еще подумал, что ключи остались в машине, но не успел решить, что делать дальше, как снова раздался взрыв, после которого он вышел из машины и громко хлопнул дверью, пошел по дороге. Я не знаю его имени, но он и сам его не смог бы назвать. (Когда к вечеру он оказался в больнице, то пытался все время уйти: его заводят, а он выходит.) 

Кругом пыль, дым, крики людей. Кто-то кричал, что погибли дети и Усман. Когда все выбрались из машины, мы все сползли в канаву, и поползли к селу Горячеводское. Я долго ездил по этой дороге и хорошо знал ее и эту канаву тоже. Мы по этой канаве ползли километра три, три с половиной. Поднять голову нельзя, постоянно бьют снайперы, а посмотреть все равно тянет после каждого взрыва. Пока полз, я насчитал около тридцати подбитых машин, мимо нас не проскочила ни одна. Они очень точно выбрали время и место для обстрела: дорога, по которой должна пройти колонна беженцев; и день, в который был объявлен коридор для беженцев. 

Били прямой наводкой по каждой машине, я еще сказал, что этим танкистам надо "пять" поставить за точное попадание. Если снаряд попадал куда-то рядом, то водитель останавливал машину и детвора высыпала на дорогу. В большинстве случаев попадания были прямые. Страшная картина - осколки, раненные - на фоне, которой мелькают ангельские личики маленьких детишек. 

Нас обстреливали ежеминутно, непрерывно гремели взрывы, рвались снаряды, мы были в канавах, чуть голову приподнимешь, сразу попадет. Трупов было очень много, валялись куски человеческого мяса: руки, ноги, головы, половинки туловищ. Я видел все это своими глазами, потому что все время поднимал голову и выглядывал, хоть жена меня и ругала. Когда дошли до угла, и нужно было переходить на другую сторону, я предложил им проскакивать по одному, хотя и знал, что федералы смотрят и видят в бинокль всех. Но мне возразили, решили дожидаться темноты. 

К тому времени главе администрации села Горячеводское удалось договориться с руководством федералов, чтобы они дали им возможность вывезти с поля людей. Они дали полтора-два часа на то, чтобы сельчане могли оказать помощь пострадавшим людям. Первая машина, которая выехала из Толстой-Юрта, подобрала нас недалеко от села Горячеводское, а также еще несколько человек, которые подобно нам, ползком добирались до села. Еще одна машина с молодежью поехала на дорогу забирать трупы и раненых. Потом рассказывали, что после того, как они положили 5 трупов, начался обстрел, стреляли возле колес, они этим как бы говорили "поторапливайтесь". В это время ехал автобус и несколько машин, то есть небольшая колонна. Они тоже погрузили людей в эти 3-4 легковые машины и проскочили, так как их не обстреливали, хотя снайперы били. Видимо они не стали их обстреливать, потому что хотели, чтобы поскорее закончили начатое дело. 

Была одна тяжелораненая женщина. Ей врач сразу сделал укол, обработал рану. Она была здоровой женщиной. Кулак ее был сжат, все тело в осколках, лицо с правой стороны тоже в осколках. Укол ей видимо не помог. Ее пронесли метров сто, но до больницы не донесли, она умерла. (Она, по-моему, из Ведено). 

Остальных группой отправили на машине в Толстой-Юрт, так как оставаться в Горячеводске было небезопасно. Раненых переправили на машинах, а мы пошли пешком. Сестру и племянницу привезли только через двое суток. Некоторых раненых отправили в Моздок: среди них была женщина (узбечка), которая ехала из Аргуна, она замужем за двоюродным братом отца моей жены. С ней были сын ее дочери, еще 2 внука - дети ее сына, то есть внуки, и записка у нее была Исраилову Валиду, мы сказали, что это наш брат. 

Пятеро детей и 28 летняя девушка, 5 суток они блуждали по этим холмам. Рассказывали, как маленькая девочка говорила: "Если бы я добралась сейчас до дому, я бы съела 10 лепешек и выпила бы 10 стаканов воды". Они ее кое-как утешали. После пятидневного путешествия они пришли в село. Двое мальчиков Оздамировых были ранены. 

Рассказывает не назвавшийся пострадавший. 
29 октября я ехал из Аргуна, вез беженцев. Возле села Толстой-юрт по нашей колонне ударили тяжелые орудия со стороны расположения федеральных войск. Я начал спускаться по склону, только повернул - увидел машину черного цвета, она горела. Дальше еще несколько горящих машин. Я только хотел разогнаться, чтоб в село заскочить, и в этот момент в мою машину попало. 

Сзади подъехала девятка цвета мокрого асфальта, мы кричим: «Езжайте быстрей!», а они, видимо, растерялись, остановились, и ударило прямо по ним. Я не думаю, что там кто-то живой остался, а было не меньше шести человек. 

Еще четверых из другой машины сразу на месте убило, остальные все в осколках, в крови лежали, дотемна. Выбраться оттуда было невозможно. Обстрел не прекращался, по машинам била тяжелая артиллерия. Потом снайперы добивали оставшихся в живых. 

Проскочило только три машины. Разбито было, примерно 27 машин; легковых и грузовых. В легковых вряд ли кто живой мог остаться, в грузовых возможно остались. 

Живые и мертвые, все валялись на этой поляне под дождем. Мы ждали, пока стемнеет, чтобы как-нибудь выползти отсюда, а обстрел не прекращался ни на минуту. Просто так били, били, и думаешь, вот-вот попадет в тебя что-то. Били снайперы с горы за селом Виноградным. Несколько раз пули пролетали над головой, чуть высунешься - уже бьют. 

Нас было 27 человек в машине: мои родственники, родственники брата. Погибло пять человек, все остальные ранены. Трупы Исмаиловй Зары и Эмиевой Малики остались в машине, вместе с машиной их потом федералы утащили. Им было лет по 25 лет, они были подругами. 

После 29-го вывезли нас оттуда в больницу. Там я заходил к родственнику Магомед Абубакарову. Он под капельницей лежал. Одна сторона тела у него была разбита полностью. Я зашел, пару слов сказал. Магомед узнал меня, спросил, как он туда попал. А на второй день утром выходит врач и говорит: «Все, скончался». 

Рассказывает Нуреш 
Никого не допускали, как чуть подходят, они сразу стреляли. Я за руку схватила их, этих сволочей, уже деваться мне некуда было, там же погибают мои все родные! Я просила: «Помогите мне!» Я пошла туда до Терека, на Комсомольский мост. Мне сказали: «Тысячу рублей дашь - пройдешь пешком». А у меня же нету тысячи рублей! Я прямо плачу, плачу. Шарапов был у нас тогда комендант, я обняла его, - ненавижу, но все равно, край мне уже, - я говорю: « Помогите мне, пожалуйста, сын у меня там чуть живой и все родные там, дайте мне машину, или разрешение, что-нибудь!» 

На третий день, он мне дал машину и сопровождение, своего зама дал, и я поехала за ними. Я их привезла тогда. Сколько растрат у меня было, все больные лежат, в крови все, у кого голова совсем разрезана, у кого нога, сын и сейчас в осколках весь. Я привезла двух внуков Лайлы, которые в живых остались, и ее сноху. Они все были в крови. Я думала у одного рана на лице никогда не заживет В той машине была Абдулкаримова Зара, на девятом месяце беременности, и двое ее незамужних сестер Дареш и Умани. 

А остальные трупы они просто экскаватором закопали. Местные видели. Недавно туда женщины ездили, нашли на этом месте детские трусики, руку нашли и платья кусочки торчат, следы до сих пор есть. По этому кусочку платья видно, что там что-то еще есть. Там нашли волосы женские. Писали командиру какому-то, просили: «наши трупы отдайте, у нас же нельзя так - должна же могила быть». Они сказали тогда: «У нас саперов нет, может трупы заминированы». Наши женщины: «Мы саперов найдем, мы хоть что сделаем». Он находит разные причины для отказа. Или он большие деньги хочет, или еще что-то. Уже пять раз наши родственники из Аргуна туда ездили. Никакого толку нет. 

Там семья погибла: Эмиев Хасен отец, только что пошел на пенсию. Дочь Мадина 29 лет, старшая, второй Малике был 21 год. Обе не замужем, девушки. У них ни ног нет, ни тела нет, ничего нету. Одну ногу отца нашли дней через 10-12. 

Абдулкаримовы: мать Падам и дочка Дареш, вторая дочка Умани, третья дочка Зара, отца у них не было. Зара была беременна. У ней было привязано на поясе все, что у них было: 25 тысяч. Они думали, беременную не будут обыскивать. Зара погибла, Падам, Умани, увидев эту страшную картину убежала с чужими детьми, их четверо было, прямо в горы, туда наверх. Они четыре дня дождевую воду пили и траву ели, как скотина, в трубе и в канаве прятались, чтоб не попасть. По ним все время снайпер стрелял. Босые, раздетые, чуть живые. На пятый день нашли их. Так простыла она, что даже разговаривать не могла. 19 лет ей. Два года ребенку. Они сидели с Лайлой в кабине, их мать кинулась на поле и там сгорела. Я привезла этих двоих детей и мать их и одну дочку, а троих уже нету. Еще я привезла мать своей снохи, одну дочку, и сейчас говорят врачи, что одну руку у ней придется отнять. Сразу отвезли в Моздок, оттуда прямо одну дочку, одна сторона тела у нее была словно молотом побитая, всю кровь она потеряла. Они потратили 13 тысяч денег в Моздоке, она и сейчас полуживая. Недавно они уехали в Аргун, а там ни кушать, ни пить нету. Все, что у них было, они везли на той машине. А сыну сейчас ВТЭК проходить нужно, а у меня нету ничего. Не дай бог такой кошмар никому увидеть, не дай Бог! 

Кишки, головы на дороге все руки и ноги, как будто дождь идет сильный, так кровь текла. Они же видят, что белые флаги, что едут беженцы, они же все видят! Как же можно так! Все бедные люди, все почти погибли. И сейчас ищут люди своих родных. Все плачут, ходят, даже половину еще не нашли. Не знают еще ничего. 

Список погибших при обстреле колонны беженцев у села Толстой-юрт 29 октября 1999 года. 
1. Дидаева Лейла 40 лет, «Совхоз Северный», Наурский р-он 
2.Карсанов Руслан 38 лет 
3. Абубакаров Усман 1976 г.р. 
4. Абубакаров Магомед 1966 г.р. 
5. Алиев Арби 
6. Эмиева Мадина 1970 г.р. г. Аргун 
7. Эмиева Малика 1976 г.р. 
8. Эмиев Хасан 80 лет 
9.Саидов Ильман 8 лет 
10.Саидов Ибрагим 44, года труп не дали забрать 
11.Абакаева Зарган 59 лет, поселок Чернокозово 
12.Вадуев Султан 75 лет, с.Толстой-Юрт 
13.Майдаев Шарани 90 лет, г.Аргун 
14.Майдаев Хусен 10 лет 
15.Темиргаев Абубакар 27 лет, ст.Калиновская 
16.Абдулкаримова Зара, труп не найден 
17.Абдулкаримова Дареш, труп не найден 
18.Батмурзаев Абдул-Косум 1936 г.р., ст.Петропавловская, труп не найден 
19.Алхазуров Султан 66 лет, ст.Червленная 
20.Алхазурова Зарема 27 лет ( сноха Султана Алхазурова) 
21.Алхазурова Карина 8 лет (дочь Алхазуровой Заремы) 
22.Алхазурова Фариза 1 месяц (младшая дочь Алхазуровой Заремы) 
23.Мудаева Кужан 53 года 
24.Мудаева Хеда 13 лет (дочь Мудаевой Кужан) 
25.Мудаев 10 лет ( сын Мудаевой Кужан) 
26.Иса (фамилия неизвестна) 

Список раненых при обстреле колонны беженцев у села Толстой-юрт 29 октября 1999 года. 
1. Насуханов Юсуп 1978г.р., поселок Чернокозово 
2. Гацаев Хамид 45 лет, хутор Постный 
3. Саидова Люба 1966г., г.Аргун 
4. Саидова Лейла 6 лет 
5. Саидова Зарган 3 месяца 
6. Саидов Султан 4 г. 
7. Саидова Тамара 55лет 
8. Эмиев Умар 33 года 
9.Мадаева Бирлант 40 лет 
10.Оздамиров Усман 12 лет 
11.Оздамиров Аслан 14 лет 
12.Оздамирова Лена 75 лет (умерла) 
13.Далаева Яха 39 лет, г.Аргун 
14.Лондамирова Лена 31 год, станица Червленная 
15.Ясаева Ломани 38 лет, «Совхоз Северный» 
16.Хатуева Малика 47 лет 
17.Гераев Казбек 73 года, ст.Калиновская 
18.Эмиева Хабила 47 лет, г.Аргун 
19.Эмиев 3 года 
20.Эмиев Ибрагим 32 года 
21.Абдулкеримова 28 лет 
22.Абдулкеримова 60 лет 
23.Чермоханова Асет 62 года 
24.Мусиев Балавди 30 лет, с.Комсомольское 
25.Улубаев Абдул-Шахид 76 лет, «Совхоз им. Ленина» 
26.Улубаев 16 лет 
27.Улубаева 19 лет 
28.Абубакаров (умер в больнице) 

Список пропавших без вести при обстреле колонны беженцев у села Толстой-юрт 29 октября 1999 года. 
1.Далаева Шена 32 года, г.Аргун 
2.Далаев Умар 15 лет (сын Далаевой Шены) 
3.Далаев Мохьмад 11 лет (сын Далаевой Шены) 
4.Далаев Усман 13 лет (сын Далаевой Шены) 
5.Далаев Ум-Эла 8 лет (сын Далаевой Шены) 
6.Далаева Хами 5 лет (дочь Далаевой Шены) 

Записано со слов очевидцев, 
(из села Толстой – Юрт, станицы Горячеводской и беженцев, опрошенных сотрудницей ПЦ "Мемориал" 28-30 мая 2000 года) 
Колонна беженцев, следовавшая из Аргуна в сторону Наурского и Шелковского районов, была обстреляна федералами из дальнобойных орудий со стороны Виноградного, неподалеку от водо-насосной станции, именуемой в народе "водокачкой". Обстрел начался с девяти утра, и велся непрерывно в течение нескольких часов. Со стороны сел Толстой-Юрт и Горячеводского никого не пускали на помощь, обезумевшим от страха и ужаса происходящего, людям. 

Но вопреки всему, глава администрации ст. Горячеводской сумел договориться, чтобы местных жителей пропустили на помощь женщинам и детям, которые не знали куда бежать, где получить помощь. И вот, в час дня к этим людям выехала машина "Газель", которая подобрала людей еще по дороге, сумевших ползком выбраться из-под обстрела. Второй была машина ЗИЛ с молодыми людьми из села Толстой-Юрт, которые приехали прямо на поле, где был обстрел. 

Если в приведенных ниже интервью будут некоторые разночтения, то это вполне допустимо, так как каждый из них рассказывал то, что видел и пережил он сам. 

Рассказывает не назвавшийся житель села Толстой-Юрт 
Картина стала ясна, когда людей доставили в больницу. Четыре человека погибло сразу, к вечеру скончался ребенок девяти лет, наутро скончалась еще одна старушка. Их похоронили на местном кладбище. Но раненых было очень много. Врачи не успевали оказывать им помощь. По договору с федералами многих раненых вывезли в село Знаменское. Многим были ампутированы конечности, удаляли осколки, не хватало медикаментов. И местные жители несли в больницу, кто что мог: бинты, шприцы, вату, йод и т. д., а также несли еду, одежду. Один мужчина потерял своих детей. Не помню точно, но, по-моему, они нашлись только на пятые сутки. Четверо суток они провели в поле, прячась от обстрелов, и не зная куда идти. 

Рассказывает Иса из станицы Горячеводской 
По обстрелу колонны 29 октября я помню, что стали слышны взрывы орудий после девяти часов утра. Потом, как-то выяснилось, что идет обстрел колонны беженцев, которая выходила по Петропавловскому шоссе. Мы старались пройти на помощь людям, терпящим бедствие, но нас не подпускали близко к месту обстрела, били снайперы. Моему отцу с трудом удалось добиться разрешения вывезти людей из-под обстрела. Федералы дали два часа времени, чтобы мы могли оказать помощь людям, но все равно снайперский обстрел не прекращался. Машина ЗИЛ, в которой были ребята из Толстой-Юрта, проехала на поле, где были убитые и раненые, а также те, кому повезло уцелеть. 

Люди без машин тоже шли на помощь, они выводили тех, кто не получил ранений. Из тех, кого вывезли на машине, было человек 20 раненных, и столько же трупов. В больнице от ран скончалось еще человек семь. Насколько я могу сказать из вывезенных в тот день, погибших было человек 25. Некоторых из них похоронили на кладбище в селе Толстой-Юрт. Это были люди из Аргуна, Наурской, Шелковской. Некоторых забрали родственники, и похоронили уже дома. Я помню женщину, которой оторвало ногу, с ней был сын, который никак не хотел расстаться с матерью, когда ее забирали в больницу. С трудом убедили его, что ей нужна срочно помощь врачей. 

Оказывая помощь людям, особо отличился Хасульбеков Зураб, у которого в начале октября, в результате обстрела нашего села погибли жена - лет 18 и сестра 12 лет, которую почти разорвало на куски. 

Парень, который был за рулем ЗИЛа в тот день, погиб спустя полгода – 2 апреля 2000 года. Он был застрелен на окраине села, когда вечером возвращался домой на машине, почти в упор. Сказали, что он якобы нарушил комендантский час, хотя когда его труп забирали, еще не было восьми часов. Его звали Хасуев Сайд-Магомед Шамсуевич. Он был 1972 г. р. Также оказали огромную помощь этим людям Дениев Аюб, Мадаев Д., Алиев Алихан, Хасуханов Хамзат, Хасуев Иса и другие. Обстрел велся из дальнобойных орудий и танков, авиации не было. С вертолетов били только пулеметы. Насколько я знаю, детей в тот день погибло четыре. 

Рассказывает Мамед 
(житель села Толстой-Юрт, пострадавший в это утро, и выехавший на помощь пострадавшим в час дня) 

29 октября в восемь часов утра я со своим дядей Вадуевым Султаном выехали из Толстой-Юрта в Грозный, чтобы забрать труп моего дяди Баталова Салеха, 1933 г.р., который погиб в Грозном у себя дома 27 октября, во время авианалета. На 29 октября был объявлен коридор для беженцев, желающих покинуть особо опасные районы Чечни, что четыре дня люди могут беспрепятственно уезжать. Я с моим дядей, он был 1942 или 1943 года рождения, выехали на окраину села, расспросили можно ли проехать на Грозный, и поехали. 

У водо-насосной станции по нам был открыт огонь из дальнобойных орудий. Снаряд попал в машину, и ее отбросило метров на 15. Сделав два-три круга, она остановилась. Я выполз из машины, оттащил дядю, у него была пробита голова осколком, чтоб в случае пожара он не сгорел. Вышел на дорогу, остановил машину, следовавшую за нами, и вернулся в село, так как забрать тело дяди нам не дали. 

Приблизительно в час дня приехал к нам глава местной администрации и попросил помочь. У меня была машина "ЗИЛ-131", на ней мы и выехали. Я сам не в состоянии был вести машину, после пережитого утром, и за руль сел мой друг Хасуев Сайд-Магомед, он погиб месяц назад. Собралось шесть-семь ребят, которые вызвались ехать на помощь людям, мы еще не знали, что там происходит. Когда мы приехали на дорогу, там творилось что-то страшное. Всюду на дороге и на поле валялись трупы, раненые. Разбитые машины. Люди, разбежавшиеся в панике, лежали по всему полю, так как обстрел шел интенсивный. Мы собрали раненых и убитых, а здоровые сами бежали к машине. Собрав всех, кого успели, мы отвезли их в больницу села Толстой-Юрт. Среди раненых были покалеченные дети: без ног, без рук. Многих погибших похоронили на местном кладбище. Там же похоронили и моего дядю Вадуева Султана. А Баталова Салеха мы вывезли и похоронили уже после, 8 ноября. Все разбитые в тот день машины растащили федералы. Они еще несколько дней не допускали к этому месту никого. Потом выяснилось, что они очищали место своего преступления. 

Рассказывает Болатбиев Рамзан 
(мулла села Толстой-Юрт, занимавшийся похоронами людей, погибших в этот день) 

Я занимался похоронами людей, погибших во время обстрела 29 октября 1999 года. Мы хоронили их 30 и 31 октября, а еще двоих, дней через четырнадцать, когда федералы выдали их трупы. Имена, которые нам известны, записаны на памятниках у могил. Я сейчас не помню, конечно, сколько человек мы хоронили, но примерно человек пятнадцать - шестнадцать. Некоторых хоронили по двое в одной могиле. Точнее вы это можете узнать на кладбище. Еще я помню, что трупы троих сразу забрали родственники, прямо из больницы. Но говорили, что еще несколько трупов забрали на следующий день. Были и такие, которые после скончались от ран, и не только в Толстой-юртовской больнице, но и в других больницах, куда их в тот день переправляли. 

На кладбище произведено захоронение некоторых близких по двое, так как не было сил рыть одновременно столько могил, а похоронено здесь было за два дня шестнадцать человек 

Эмиев Хасен 1940 г.р., 
Эмиева Мадина1970 г.р. (в одной могиле) 
Абубакаров Магомед 1966 г.р., 
Алиев Арби 1972 г.р. (в одной могиле) 
Саидов Ильман 1991 г.р. 
Маидаев Шааран 1914 г.р. 
Маидаев Хусейн 1990 г.р. (в одной могиле) 
Мадуева Кужан Султановна 1953 г.р., 
Бухаева Зарема Алиевна 1972 г.р. (в одной могиле) 
Алиев Руслан 1955 г.р. 
Мадуева Хеда Ихвановна 1987 г.р., 
Мадуев Усман Ихванович 1986 г.р. (в одной могиле) 
Один мужчина (имя неизвестно) 

Рассказывает Эмиева Тоита Хасеновна 
(1974 г.р., жительница г.Аргун, следовавшая в колонне беженцев в станицу Калиновская) 
29 октября я была в колонне беженцев по дороге на Толстой-Юрт. Когда начался обстрел г. Аргуна, мы решили выехать в освобожденный район, где уже прошли боевые действия и была установлена, как передавали, "законная власть". Собрав все свое имущество, мы вместе с Гераевым Казбеком, который уезжал домой в ст. Калиновскую, на его машине, выехали в 8 часов утра 29 октября. Было объявлено, что в этот день открывается коридор для беженцев, которые хотят покинуть опасные районы республики. Всего в машине нас было 27 человек, машина бортовая "ГАЗ-53". 

На повороте на Петропавловское шоссе мы остановились и ждали, пока подъедут другие машины. В колонне было 5-6 машин, потом подъехали другие, мы вывесили белые полотна (флаги). Первой выехала машина "Жигули", мы последовали за ней. Когда мы сделали поворот, обогнув холм, увидели, что машина, выехавшая вперед, уже горела. Как потом выяснилось водитель погиб сразу, его жене Любе, она русская по происхождению, оторвало ногу. Сыну Ильману также разорвало ноги, он скончался уже в больнице и похоронен на кладбище в селе Толстой-Юрт, а четырехмесячная дочка была выкинута из машины. Ее потом нашли, но слава Аллаху, с ней ничего не случилось. Это, оказалось, была семья Саидова Ибрагима, труп которого до сих пор не найден. Говорят, их где-то там захоронили.

Снаряд попал в борт нашей машины. Сразу погибла моя сестра Малика, я сама это видела. Вторая сестра Мадина была тяжело ранена и скончалась там же. Мы попрыгали с машины, легли кто куда. Нельзя было поднять голову, били снайперы, снаряды рвались беспрерывно. У меня и моего брата Умалта лопнули перепонки (у меня в левом ухе, у брата в правом ухе). В левом запястье у меня до сих пор сидят два осколка, которые никак не могут удалить. Буквально вчера мне оперировали руку и не смогли его найти. Умалт был ранен в плечо, шею и лицо. У мамы, Эмиевой Хабиры - 1947 г.р. (ее еще зовут Лайла) - множественные осколочные ранения по всему телу. До сих пор ей удалили только один осколок. 

Мой отец побежал к машине, чтоб забрать своих дочерей. Мадину он успел снять с машины, но когда он поднялся, чтобы снять труп Малики, его поразили осколки, разорвавшегося сзади снаряда. Один осколок попал в ногу, а второй, как потом выяснилось, поразил его прямо в сердце. Он с трудом дополз до нас и сказал маме: "Знаешь, что стало с твоими дочерьми". Помолчал, потом спросил, что с внуком, а он был ранен в левую руку и в лицо. Мама ему сказала, чтобы он не поднимал головы, так как беспрерывно били снайперы. Он наклонил голову и больше ее не поднял. 

Я видела, как каждую машину, заворачивавшую по трассе, постигала та же участь, что и нашу. Было абсолютно ясно, что по машинам били прямой наводкой с хребта. Минимум машин тридцать, я могу сказать это вполне уверенно, было разбито и сожжено. Некоторые сгорели с людьми. 

Всего, как я знаю, было трупов 28, некоторых похоронили в Толстой-Юрте, трупы некоторых увезли родственники. А трупы некоторых до сих пор не найдены, но есть захоронение, которое не дают вскрыть, хотя они каждый месяц собирают людей, якобы для вскрытия, но потом под каким-либо предлогом откладывают до "лучших времен". И никто из нас не знает, где именно это захоронение. 

Спустя несколько часов на поле появилась машина "ЗИЛ - 131", с которой нам крикнули, чтобы мы бежали к машине, кто может. В машине их было пять-шесть человек, они кинулись подбирать раненых и погибших. Собирали людей по всему полю, хотя беспрерывно били снайперы. Мама даже кричала им, чтоб они уезжали, не рисковали своими жизнями. Но эти ребята оказали нам помощь, они спасли нам жизнь, а также тела наших погибших. Если б не они, мы б не похоронили тела наших родственников. А в нашей семье в то утро погибло трое: отец наш - Эмиев Хасен, 1940 г.р., сестра Мадина - 1970 г.р. Они похоронены в одной могиле в Толстой-Юрте, благодаря тем людям, о которых я говорила. Труп второй сестры Малики - 1978 г.р. выдали только через четырнадцать дней, и ее тоже похоронили в Толстой-Юрте. (Прим. от автора: оказалось, что та девушка, похороненная спустя две недели не была Маликой. Ее труп обнаружен был 3 июня 2000 года и похоронен там же, в Толстой-Юрте 4 июня. Когда бралось это интервью об этом не было известно, и поэтому автор допускает эту неточность в данном тексте). Мы очень благодарны тем людям, оказавшим нам такие неоценимые услуги. 

Загрузив машину, они погнали на всю скорость, чтобы спасти нас от снарядов и пуль. Нас привезли в больницу в селе Толстой-Юрт. Потом приехала еще одна машина "Нива" с ранеными. Нас там перевязывали, оперировали, кого-то отправляли в Знаменское и в Моздок. Тела погибших, которые успели спасти, похоронили 30 и 31 октября, на местном кладбище, как я уже говорила. 

Мы выехали в этот день со всем своим имуществом, которое в этот день тоже погибло. Все наши золотые вещи (всех сестер) были у Малики. С ее трупа сняли даже сапожки. Чтобы получить ее труп мы объявили, что все золото, которое при ней, мы оставим, как выкуп за нее. А, что нам еще оставалось делать, ведь прошло две недели, пока нам выдали ее труп. Ее хоронили без нас, люди, которые приютили нас и помогали нам двенадцать дней. Я помню имя хозяйки, ее звали Тамара. 

Насколько я помню, в тот день погибла Лена - узбечка, была замужем за чеченцем, похоронена в «Совхозе Калиновский", двое ее внуков - Оздамировы Аслан и Усман - были ранены. Другой ее внук Адам несколько дней провел в поле с другими детьми. Черемхановы Асет и Яха тоже были ранены. Как я уже говорила, погибли Саидовы - отец и сын. Саидова Люба, которой оторвало ногу, была переправлена в госпиталь города Моздок. Мы все были в шоке.В ночь на тридцатое октября, сельские молодые люди "приволокли" машину "Газель" с пятью трупами. 

Авиация нас не бомбила, был только артобстрел из дальнобойных орудий и танков. Над нами кружили вертолеты, но ракет не выпускали, вели только пулеметный огонь. 

Рассказывает Абдулкеримова Умани 
(1971 года рождения, дочь Алпату Абдулкеримовой, жила с матерью в городе Аргун) 
Когда снаряд попал в машину, меня в затылок что-то ударило, и я на какое-то время потеряла сознание. Когда я очнулась, я поняла, что недолго была в этом состоянии. Рядом со мной лежали какие-то трупы, потом я узнала, что один из них принадлежал моей сестре. Спрыгнув с машины, я подумала о шофере, что если он погиб, мы не сумеем уехать. Я тогда еще не поняла, что мы все равно не сможем просто так уехать. 

Но шофер, слава богу, был жив, хоть и ранен. Снаряды продолжали рваться рядом, свистели пули, и я побежала, не зная куда. Подальше от этого ада. Я остановилась передохнуть, и увидела, что рядом со мной шестеро детей. От снайперов мы спрятались в канаве, но там тоже не было спасения. Выбравшись из канавы, мы увидели машину, и бросились к ней, но только один мальчик из нас успел добежать и вскочить в нее. Ему помогли сесть, но ждать, кого бы то ни было, было некогда, иначе погибли бы они все, снова начинался обстрел. 

И я с пятью чужими мне детьми осталась в поле. Старшему из них в те дни исполнилось семнадцать лет, а самой младшей девочке было 7 лет, но выглядела она гораздо младше, я думала ей четыре года. Троим другим мальчикам было от 9 до 13 лет, я точно не знаю. Все мы почти раздетые, а к вечеру пошел дождь. На третий день пошел снег с дождем. Мы все раздетые, голодные, закапываясь в грязь, чтобы хоть как-то согреться, проводили ночи, а днем ползком пробирались в село. Нельзя было подняться, все время били снайперы. Пятую ночь мы провели в канаве совсем недалеко от села, но побоялись идти в село, потому что в селе могли быть русские. 

Но на шестое утро я сказала, что нужно идти в село, иначе мы бы погибли от голода и холода. В селе мы пришли к самому крайнему дому, женщина, увидев нас, ужаснулась. Она быстро завела нас в дом, обмыла, дала переодеться, во что нашлось, дала нам хлеба, но у нее было нетоплено. Женщина повела нас к своим соседям, там нам оказали необходимую помощь. В ходе разговора выяснилось, что нас безуспешно искали. Конечно, эти дни не прошли для нас бесследно, мы все проболели довольно долго. 

Рассказывает Дареш 
(1967 года рождения, дочь Алпату Абдулкеримовой, жила с матерью в городе Аргун) 
Как говорила сестра, мы ехали в машине, ничего не подозревая, считая, что чем дальше мы уезжаем от Аргуна, тем большую безопасность обретаем. Но все оказалось далеко не так. Осколки снаряда, угодившего в нашу машину, ранили меня в руку, и я потеряла сознание. Очнувшись, я обнаружила себя лежащей на земле, и, помимо всего прочего, раненой в ногу еще одним осколком. Я, как могла, попыталась отползти от машины, но вновь потеряла сознание. Вообще я мало, что помню. Помню, что кто-то перевязывал меня, но даже не помню кто. Лечилась я очень долго, врачи считали, что руку мне придется отнять, но слава Аллаху до этого не дошло. Но мне предстоит еще одна операция, которую возможно сделать только в клинических условиях. 

Свидетельствует Эмиева Разет 
(Была в колонне беженцев 29 октября на Петропавловском шоссе, и присутствовала на вскрытии захоронения 3 июня 2000 года) 
3 июня 2000 года, я была на вскрытии того самого захоронения, которое федералы произвели 1-2 ноября, на месте обстрела колонны беженцев на Петропавловском шоссе, сразу за поворотом, не доезжая до села Толстой-Юрт. О том, что будет вскрытие, нам передали 2 июня, нет, не власти, а те, кто, как и мы, искали своих близких, которых потеряли 29 октября, во время обстрела нашей колонны. Мы договорились встретиться в 11 часов, третьего июня, и вместе поехать на вскрытие. Мы немного опоздали. Когда мы приехали, вскрытие уже шло. 

Со мной была Абдулкеримова Падам, ее дочь и еще мои родственницы, а также родственники Ибрагима Саидова, труп которого в тот день нашли в этой яме. Мы немного опоздали, когда мы приехали, раскопки шли полным ходом, работал экскаватор, копать вручную было невозможно. Уже показалось колесо машины, на которой мы ехали, я его узнала сразу, потому что два передних колеса нашего "Газика" были тракторными. Достали наш "Газик", продолжая раскопки, показалась рука женская, тогда парень, который рыл, остановил экскаватор, и начали копать вручную. Копали очень осторожно. Показалась голова, белая водолазка, и стало понятно, что это труп Зары Абдулкеримовой. Он не разложился, но уже начинал портиться. Все конечности были на месте. 

Парень, который очень осторожно раскопал и достал труп Зары, также осторожно продолжил работу, не позволяя другим торопиться, чтобы не повредить труп. Показалась нога в чем-то черном, и парень спросил, ищет ли кто-нибудь еще женщину. Я сказала, что у меня есть основания думать, что это моя золовка Малика Эмиева, хотя и был разговор, что она похоронена 14 ноября, но никто из нас не присутствовал при этом, и не мог бы утверждать это. Я объяснила, что Малика была одета в черные лосины, черный халат и красный свитер, и что у нее белые волосы. Так оно и получилось: показался черный халат, после красный свитер, а потом и белые волосы. Когда лицо очистили от земли, то стало видно, что это и есть труп Малики Эмиевой, т.е. моей золовки, которую считали уже давно похороненной. У нее стопа левой ноги отвалилась, прямо с носком, по локоть не было правой руки. На голове, видно, была рана, потому что затылочная часть черепа вместе с волосами тоже отвалилась, я взяла это в кулек и положила вместе с трупом. 

Убитые три дня оставались на дороге в машине, как погибли, и те, кто потом ее видел в машине, говорили, что там сидит девушка с белыми волосами, и с раненой рукой. А также я знаю, что снаряд попал в борт сзади от того места, где они сидели, и она наверняка была ранена в затылок. Как я уже говорила, они были рядом: Малика и Зара. Зара была еще и беременна, на восьмом или девятом месяце. Ее труп достали в четырнадцатом часу, а труп Малики - в четырнадцать часов десять минут. 

В: А откуда Вы знаете, что ее труп достали без десяти три? 
О: Федералы записывали это на диктофон. Один из них стоял, комментировал все раскопки, и записывал все это на диктофон. 
В: Сколько всего машин достали из этой ямы? 
О: Оттуда достали один грузовик, на котором мы ехали, еще "восьмерку", цвета мокрого асфальта, в ней погибло 7 человек, еще красные "Жигули". Из той "восьмерки" в день эксгумации нашли три трупа, а раньше, 14 ноября, в Толстой-Юрте были похоронены еще четверо из этой семьи. Из этой семьи всего погибло семь человек. Я знаю, что они из станицы Червленной, но не знаю их фамилии, и помню, что девушку, которая разыскивала их, звали Малкан. Да, ее отца, чей труп нашли там в этот день, звали Султан, погибшую вместе с ним дочь звали Кужан. У нее погибло в тот день и двое ее детей. Погибла их сноха, и две ее дочки, у нее была грудная месячная девочка. Ее трупик тоже нашли 3 июня в этом же захоронении, а еще - труп ее семилетней девочки. 
В: В каком состоянии были их трупы? 
О: Трупик грудного ребенка, как был завернут в пеленки, так и нашли, тоже начинал только портиться, и труп семилетней девочки также начинал разлагаться. Труп Султана, деда этих девочек, достали на второй день утром, т.е. 4 июня. Я как-то перескочила… Но после того как достали труп Малики, следующим был обнаружен труп Ибрагима Саидова, он из Аргуна. Там были его родственники, они его опознали, но я не видела его труп, они привезли его и похоронили здесь в Аргуне. После того, как обнаружили и достали труп Ибрагима, были обнаружены трупы этих девочек. А труп Султана, и еще один труп, мы прикрыли тряпьем, чтоб не трогали собаки, и оставили до утра, потому что уже было поздно. Некоторые наши вещи тоже были свалены в эту яму, хотя многое исчезло совсем. У нас были большие сумки с вещами: одеждой, посудой, были ковры и т.д., от которых мы не нашли и следа. 

Свидетельствует Алпату Абдулкеримова 
(1932 года рождения, проживавшая в городе Аргун) 
Когда начался обстрел Аргуна, мы решили уехать подальше от бомб и снарядов в машине Казбека Гераева, жителя станицы Калиновская, который уезжал домой. Мы, конечно, и подумать не могли о том, что нас ждет по дороге. Ведь в том районе к тому времени уже закончились боевые действия. 29 октября 1999 года должен был быть открыт коридор для беженцев из Грозного, Аргуна, как передавали целую неделю по всем каналам телевидения и радио. 

Мы уезжали вчетвером: три мои дочери (Дареш 1967 г.р., Умани 1971 г.р., Зара 1973 г.р.) и я. С собой мы взяли все свое имущество, деньги и золотые вещи. Всего же в машине нас было 28 человек. 

Недалеко от села Толстой-Юрт наша колонна подверглась обстрелу. Мы спокойно ехали, с белыми флагами, ничего не подозревая, наша машина сделала крутой поворот за холм, и угодила прямо под снаряд. Это произошло в десятом часу утра, неподалеку от сел Толстой-Юрт и Горячеводское. Спускаясь с машины, я увидела, что Лена лежала на борту вниз головой. Я стащила ее вниз, думая, что она мертва, но она была жива, хоть и ранена. Я заметила, что Дареш ранена, но оказать ей помощь не смогла, поскольку мне в голову что-то попало, и я потеряла сознание. Придя в себя, я уползла подальше от машины. Со вторым снарядом, раненых стало еще больше. Этот снаряд был выпущен уже в другую машину. Четыре с половиной часа из-за обстрелов мы лежали и не могли поднять даже голову. Мы видели, как разбивали и горели машины, гибли люди. По машинам били снаряды, то ли танковые, то ли еще какие, не знаю, но не бомбы или ракеты. Авиация нас не бомбила. Помню, погибла семья из Старой Сунжи, 5 человек. Трупы были обожжены. Их на машине «Газель» ночью привезли местные ребята. Погибла также Аймани - родом из Ведено, была замужем за Насухановым из Аргуна. С ней был ее сын лет двадцати, раненый, он забрал труп матери в Наурский район. 

В: Скажите, никто не мог вам помочь, почему вы столько времени там провели? 
О: Нам действительно никто не мог помочь, от Толстой-Юрта ни одна машина не проезжала, как потом выяснилось, их не пропускали к нам. А те машины, которые ехали от Петропавловской, объезжали разбитые машины и сами попадали под снаряды. 
В: Сколько же машин было тогда подбито? 
О: Я даже не смогу вам точно сказать. 
В: Ну, а все же, хотя бы приблизительно. 
О: Приблизительно, наверное, машин за тридцать, я, когда посчитала до пятнадцати, дальше я не смогла, испугалась. Мне стало просто страшно. Я даже не видела все машины, так как обзор закрывался и машинами, и дымом. И нельзя было просто голову поднять, из-за обстрелов. Я видела, как горела одна машина. Раненых было двенадцать, четверо убитых, а пятая умерла две недели спустя. Это была узбечка, фамилию не знаю, а звали ее Лена и она из Аргуна, мы ехали в одной машине. Еще погибли Эмиевы: Хасан, Мадина и Малика, отец и две дочери. Погибла также моя дочь, Зара Абдулкеримова, она была беременная. 

Приблизительно во втором часу дня подъехала со стороны Толстой-Юрта машина с местными ребятами. Мы им кричали: - "Уезжайте, а то вас тоже подобьют". Они нам крикнули: - "Кто может, бегите к машине, мы без вас не уедем, мы за вами приехали". Соскочив с машины, они начали собирать раненных и убитых, укладывая их в машину. Меня они тоже подобрали. Я сразу узнала, что моя дочь Зара погибла, но ее труп забрать не дали снайперы. У Зары была разбита голова, а тело изуродовано осколками. Но зато взяли мою вторую дочь Дареш, которой прямо в машине оказали первую помощь, ей остановили кровотечение. Это спасло ей не только жизнь, но и руку, и ногу. В битком набитой машине нас привезли в больницу села Толстой-Юрт, где нам была оказана необходимая помощь. Похоронить сразу мы ее не смогли. Я попросила одного парня залезть на машину и кинуть ее мне на руки, но вдруг, откуда ни возьмись, раздался взрыв снаряда, и нам пришлось отскочить. К счастью, в нас он не попал, он взорвался по ту сторону машины. В тот день забрать ее труп мы так и не смогли, а потом туда никого не допустили. Все, кто остался в тот день на поле, были захоронены неизвестно где. 

А узнать и похоронить свою дочь я смогла только 3 июня, спустя семь месяцев, после ее гибели. Все это время я бегала по всем инстанциям, просила отдать мне тело моей дочери, чтобы предать его земле, как положено по нашим обычаям, дочери, которая носила в утробе восьмимесячного ребенка. Это была ее первая беременность. Она погибла, не успев испытать счастья материнства. Оказалось, их захоронили во дворе Асфальтового завода, неподалеку от места обстрела. Их захоронили вместе с транспортом, в котором они были, в какую-то большую яму. Помимо нашего грузовика, там было зарыто еще 3 легковые машины, изрядно помятые. Наш грузовик я узнала сразу, так как у него были тракторные колеса. Нам сказали, что там никого нет, только, мол, машины, но мы не стали их слушать. Мы настояли, чтобы продолжали рыть, а рыли экскаватором, потому что руками было невозможно разрыть эту яму. Ее успели укатать, когда вытащили грузовик, раздался крик Дареш: "Осторожно, там видна голова Зары, это ее волосы". Сын стал осторожно копать руками вокруг головы, показался ее халат, действительно это была она. Мы осторожно достали ее тело. Она была в той же одежде, но в карманах ничего не было, не было и золотых вещей, которые на ней были, когда мы выезжали: золотая цепочка-веревка и серьги. Не нашли мы также сумку с деньгами, которая у нее была. Все хозяйственные вещи, которые мы с собой взяли: холодильник, стиральная машина, столы, - ничего этого, даже обломков от них в яме мы не обнаружили. 

После Зары выкопали труп Малики Эмиевой, она лежала неподалеку от Зары. Они вместе оставались в тот день в машине. Еще выкопали трупы двух детей, один из них был грудной ребенок. Эти дети были из Червленной. После них нашли останки Ибрагима Саидова с Аргуна. Его труп был в страшном состоянии. На второе утро выкопали труп Султана и еще одного мужчины, но его никто не узнал, потом, правда, я слышала, что он из Цацан-Юрта, но точно не знаю. А этот Султан из Червленной, - дед этих девочек, которых откопали третьего вечером. 

Семья Оздамировых, обстрелянная в Гумкоридоре (бабушка и три внука находились в колонне беженцев 29 октября 1999 года) 
Лена Оздамирова, 15 сентября 1931 г.р.; 13 ноября умерла от ран, полученных 29 октября 1999 года; 
Аслан Оздамиров, внук Лены; 
Усман Оздамиров, внук Лены; 
Адам Шитаев, внук Лены; 
Ханбатыр Оздамиров, муж Лены; 
Майя Оздамирова, дочь Лены, мать Адама Шитаева 

Рассказывает Аслан Оздамиров, 15 лет 
(15 ноября 1984 года рождения, проживавший в городе Аргун) 
Когда мы поехали, я увидел вдалеке вспышку, что-то ударило в нашу машину, и я спрыгнул с нее. Я быстро лег на землю и увидел, как бабушку сбросило с машины взрывной волной, она была без сознания. Бабушку зовут Лена. Когда я снова поднял голову, то увидел, как взорвалась машина, модель "Жигули-99", и мне в шею угодил осколок от этого взрыва (мне чуть было не задело сонную артерию). Я не знаю, сколько времени был без сознания, и сколько там пролежал. Затем, кто-то поднял меня и перенес в машину. Это были люди из села Толстой-Юрт. 
Нас привезли в больницу этого села. В больнице я пролежал два дня. Мне сказали, что осколок просто задел шею, сделали укол и перевязку. Из больницы нас отправили в Моздок, но туда мы не доехали, нас положили в больницу в Знаменском. Там выяснилось, что у меня в шее сидит осколок, чуть не задевший сонную артерию. Сделали операцию и удалили осколок, который застрял в затылке. Наложили на шею шину. После операции меня лечили дней десять. 

Рассказывает Усман Оздамиров, 12 лет 
(19 мая 1987 года рождения) 
Когда я соскочил с машины, то увидел бабушку. Она хотела слезть с машины, но следующий взрыв, сбросил ее оттуда, ударив об борт. За нашей машиной остановилась "девятка", но в нее угодил снаряд. Там были люди, впереди сидели двое. Водитель хотел выползти из машины, но не смог. Сзади тоже были люди - они все погибли. В машине шедшей впереди нас, был мальчик лет восьми, ему разорвало ноги: с костей у него все мясо было как будто срезано. А его отца разорвало пополам, верхнюю часть туловища выбросило из машины. Из этой же машины выбросило окровавленного четырехмесячного ребенка. Его потом нашли, он был жив, с ним ничего не случилось. Это была семья Саидовых. 

Еще был ранен наш шофер, Казбек, а также была ранена наша соседка Эмиева, у нее все лицо было в крови. Дальше я видел, горела машина "КАМАЗ" с красной кабинкой, говорили, что там были женщина и ребенок. Они сгорели живьем. Горела еще машина "Газель", но оттуда люди успели выскочить. Еще подбили мотоцикл, он опрокинулся. Проскочила машина со скотом. Еще одна машина "Газель" осталась там же на поле. Мы долго лежали на земле, было очень холодно, на нас была не очень теплая одежда. Вдруг подъехала машина, с которой нам крикнули, чтобы мы бежали к ним. Им кричали, чтоб они уезжали, но они стали собирать раненых и убитых. Я был ранен в ногу. Они собрали, кого смогли взять, а те, кто сам двигался тоже сели в машину, и ребята повезли нас. Когда машина тронулась, в борт нашей машины ударили пули, то ли автомата, то ли пулемета. Машина рванула с места, и нас привезли в больницу села Толстой-Юрт. 

Когда мы ехали, я видел на дороге мужчину без ноги, его нога лежала возле плеча, он был мертв. Всюду были лужи крови. Лежал тот человек, т.е. половина человека, которого выкинуло из машины "Жигули". По нему ехали машины, т.к. была большая паника. Валялись руки, одному парню срезало голову, потом говорили, что он единственный сын у родителей. Лежала еще одна голова. Эти головы кто-то убрал под опрокинутый мотоцикл. Когда сестра потянула своего брата, он оказался без головы, и она потеряла сознание, об этом потом рассказывали люди в больнице. Я их не знал, но говорили что они из Совхоза Северный" Наурского района. На дороге валялись вещи людей, даже куры и скотина тоже. 

Насколько я знаю из тех, кто ехал с нами, погибли Эмиевы: отец, ему осколок попал в сердце, и две его дочери. Одна Мадина, а имя другой не помню. Погибла еще одна девушка, а ее сестра Умани несколько дней была на поле вместе с другими детьми, среди которых был мой двоюродный брат Адам. Сестра Умани, которая погибла, была беременная. Вот недавно нашли их трупы и похоронили, говорят, что у них забрали золотые вещи. У Малики Эмиевой была на шее золотая цепочка, ее тоже не нашли. 

Мой двоюродный брат Адам и другие дети видели, как тащили машины и все оттуда убирали. Они это видели с холма, где прятались несколько дней, пока не пришли в село. Когда пришли в село, мой брат был весь синюшный, он несколько дней ничего не ел кроме растений, а воду пили дождевую, в эти дни шел дождь. Было очень холодно в эти дни, и они все замерзли основательно. Адам даже на ногах не держался, все они тоже не могли стоять на ногах. С ними была маленькая девочка лет четырех. Их было шестеро: мальчики лет десяти и двенадцати, и еще мальчик, которому исполнилось семнадцать лет, там на поле. Мне рассказывал об этом Адам. Эти дети были братьями, а девочка была их сестрой. Умани была ранена в голову, об этом тоже говорил Адам. Они прятались в разных окопах, потому что все время стреляли, и они боялись, что в них попадет. 

В этот же день в селе Толстой-Юрт снаряд попал в дом, но не взорвался, об этом рассказывали в больнице, когда нас туда привезли. В больнице мне удалили осколок из ноги. Он ударился в кость и рикошетом пошел обратно, но остался в ноге. Однако, мне повезло, кость уцелела. 

Рассказывает Ханбатыр Оздамиров 
(1932 г.р., муж Лены, в колонне беженцев не был) 
Когда начали бомбить Аргун, жена сказала, что возьмет детей и поедет к родственникам в Наур, я согласился. Они готовились к поездке и решили ехать 29 октября, так как по радио и по телевидению передавали, что в этот день будет дан коридор беженцам, во всех направлениях. Наши соседи Эмиевы тоже собирались ехать. Вез их на грузовике Казбек из станицы Калиновская, он ехал домой на своей машине. Они выехали 29 октября 1999 года в девятом часу утра. 

О случившемся я узнал третьего ноября. Услышал, что моего внука одного убило, второй, якобы легко ранен, третий внук пропал, хозяйка тоже легко ранена. Я даже не знал, что жена умерла, (она скончалась от ран 13 ноября 1999 года, а я об этом узнал уже в декабре). Ее похоронил мой двоюродный племянник в «Совхозе Северный" Наурского района. Нас же в Толстой-Юрт не пропустили, они там пост выставили, даже женщин не пустили, сказали: "Не подходи, стрелять будем!" Было очень тяжело быть все это время в безвестности, переживать за всех. Я весь поседел за этот месяц. 

Рассказывает Адам Шитаев, 12 лет, 24 ноября 1987 года рождения 
Когда наша машина завернула за холм, я понял, что в машину, выехавшую вперед, попал снаряд. Наша машина остановилась, в это время в нее тоже угодил снаряд. С машины спрыгнул Асланбек, я тоже спрыгнул следом за ним и не мог встать на ноги. Я увидел Умара, он бежал от машины, еще одну женщину и побежал тоже. Снаряды продолжали рваться. 

...Увидев бежавшую к холму девушку (Умани, которой было 28 лет), я и еще шестеро детей (Магомед, маленькая девочка лет четырех; имен других не помню) присоединились к ней. Все время били танковые снаряды и снайперы. Мы ушли и спрятались в какой-то окоп, но за нами больше никто не поднялся. Через несколько часов вроде шум стих, и подняв головы, мы увидели машину, которая загрузила людей с поля и выезжала на дорогу, ведущую к селу. Мы побежали к этой машине, но только один из нас успел сесть в нее. Нас шестеро осталось в этом поле. Уже наступал вечер, а обстрел продолжался, и нам приходилось искать убежище от снарядов: мы спрятались в какой-то окоп или яму и там провели первую ночь. В эту ночь пошел дождь. Мы были почти раздетые, только у меня на ногах были ботинки, а все другие обуви не имели - одни носки (когда сели в машину, все они разулись, чтобы не пачкать одеяла, на которых сидели, а один из них, по-моему, Магомед был только в одном носке), но и мои туфли промокли насквозь. У меня была шапка, поэтому свой капюшон я отдал кому-то из мальчиков. 

На следующее утро старший из нас, кажется, Умар, пошел смотреть, что можно найти для убежища, потому что оставаться там уже было невозможно. Он нашел другую канаву, и вернулся за нами. Мы перебрались ползком, потому что нельзя было подняться, все время били снайперы. Там мы нашли куст шиповника и поели немного ягод, но они только раздражали желудок. Из нового укрытия мы видели, как солдаты на БТРах подъезжали к тому месту, где был обстрел, и забирали вещи людей; цепляли неразбитые, брошенные машины к БТРам и увозили их. Также мы заметили, что федеральные солдаты убивали коров, которые остались брошенными на этом месте. Было видно, внизу все было разброшено и валялось два три дня. Только на четвертый день они стали там все расчищать. 

В поле мы провели пять суток. Мы потихоньку спускались с холма, но все больше прятались, потому что постоянно шел обстрел. Был случай, когда мы только, что ушли в другую яму, как туда, где мы до этого сидели, попал снаряд. Передвигались мы все время ползком, встать на ноги почти не было сил: еды не было никакой, кроме шиповника, а воду пили дождевую. Как-то я нашел корень лопуха и съел его, но другие отказались, они не знали, что его можно есть. Вечером на исходе пятых суток мы пришли к селу, но побоялись войти туда, потому что по дороге ездили БТРы (мы думали, что в селе могут быть русские). Найдя канаву на окраине, мы переночевали в ней. Утром, увидев вышедшего на дорогу парня, Умар позвал его. Тот быстро подошел к нам и, увидев нас, понял кто мы такие. Они в селе знали, что мы ушли на холмы, и ждали нас. 

Нас хотели сразу отправить в больницу, но женщина, которая вышла из ворот какого-то дома, сразу завела нас к себе домой. Девочка, увидев лужу во дворе, кинулась к ней и стала из нее пить: ее с трудом оторвали от лужи женщины, которые плакали. Собрались еще женщины, они нас почистили, растерли нам ноги и руки и дали поесть. Потом нас увезли в больницу, где нас лечили два-три дня: делали растирание, уколы от простуды, давали лекарства. Несколько дней мы не могли подняться на ноги, бывает, что и сейчас они побаливают. После больницы меня к себе забрала одна женщина, она ухаживала за мной, ставила мне горчичники, давала лекарства. Я был в шоке и поэтому мало что помню. Забыл даже имена людей, которые меня приютили. Помню только имена мальчиков в том доме: Расамбек и Ризван, а имя женщины-хозяйки я не помню. 

Рассказывает Майя Оздамирова 
(в колонне беженцев не находилась) 
О том, что произошло, я узнала 1 ноября, но не знала, кто из них жив, а кто погиб или пропал. Сказали, что видели мальчика в красной куртке, это был мой племянник, а у моего сына куртка была черная с красным. Тогда же, 1 ноября, мы услышали о гибели Эмиевых: отца и двух дочерей. Потом я услышала, что племянники живы, мама легко ранена, с ней вроде все нормально, а моего мальчика нет. Я думала, что он погиб, и больше не увижу его. 

Рассказывали, что много людей было разорвано на куски, творилось там что-то страшное. 11 декабря приехал мой двоюродный брат, он у меня спрашивает, что и как там обстоят дела. Я говорю: "Вроде сказали, что все живы и здоровы" (мне уже сказали, что мой мальчик нашелся; он 5 суток находился в зоне обстрела, он 5 суток не могли подняться и спуститься в село). Сын был под обстрелом вместе с другими детьми. Они ползком искали безопасные места. К вечеру пятого дня они спустились к селу, но они не знали, как в Великую Отечественную войну, кто там: немцы или красные. Они видели бронетехнику, и вот понимаете, для них эта русская армия была, все равно, что та немецкая армия в ту войну. Вот я говорю, неужели не видно было, четверо суток дети ползали по земле, вокруг били снайперы, там нет никаких заграждений, никаких лесопосадок, неужели не видно было в бинокль, что это дети. Они пять дней не могли подняться на ноги, по ним били из снайперских винтовок. Приползли они к селу - голодные, изможденные, замученные жаждой - и не посмели войти в него, чтоб получить долгожданный приют, боясь попасть в руки к русским, настолько силен был в них страх. Они ели траву, корни, пили дождевую воду. Когда они спускались поближе к селу, там уже не было ни ям, ни канав, и они рыли убежища руками, с помощью рогатки, которая была с собой у Адама. Выроют ямку, спрячут в нее голову и ночуют так. 

Утром, решив, что все равно делать им нечего, они вышли из своего укрытия. Женщины забрали их домой, обогрели, почистили, дали им поесть и отвезли в больницу села Толстой-Юрт. Когда их вели в дом, девочка, которая была с ними, бросилась к луже и стала из нее пить; ее с трудом оторвали от нее. Женщины стали их поить молоком (они пили и их тут же рвало, настолько их желудки не принимали ничего); растирали спиртом, перед тем, как отвезти их в больницу. Понимаете, что я хочу Вам сказать: "вот эта жестокость по отношению к детям, и чтобы мне не говорили, я не поверю, что они не видели, что там ползали дети". И мало того, после всего этого никого не допустили к этому месту несколько дней, а когда допустили, то люди ничего не нашли - ни трупов своих близких, которые там остались, ни свое имущество, ни скот. 

Уже потом, вернувшись, племянник мне рассказал, что он был ранен в шею, буквально в миллиметрах от сонной артерии. Он мне сказал: "деци, я не удивился, когда возле меня положили труп без головы, но я удивился, когда с другой стороны положили труп, с него буквально мясо срезано, и видно, в предсмертной агонии, у него на лице застыла улыбка, вот тогда я удивился". Понимаете, с ним рядом положили труп без головы, а он не удивился, что он должен был пережить и перевидать! Какой это должен был быть шок у ребенка. И мне кажется, что с целью наживы, они с трудом дали забрать трупы и больше ничего, а люди выезжали, брали с собой все свое имущество, деньги, золото. И сделано это только с целью наживы! Была расстреляна колонна в тридцать с лишним машин, тем более на каждой машине вывешен белый флаг. Тем более в открытых машинах: дети, женщины, старики, снизу вещи уложены, а на них люди сидят. Сразу было понятно, что это никакие не боевики, а колонна беженцев. И такая жестокая расправа. 

Только в декабре я узнала о смерти мамы, а умерла она 13 ноября 1999 года. Маму звали Оздамирова Елена Таборовна, по национальности узбечка. У нас семья была интернациональная, мы никого никогда не делились по национальности, для нас люди были плохие или хорошие. Понимаете, я даже не была на ее похоронах, не то, что рядом в трудные для нее минуты. И я не одна такая. 

Когда второго декабря в Аргун вошли российские части, я еще была в шоковом состоянии, и не знала: кто жив, а кто - нет, спросила у военных, не знают ли они, кто обстрелял колонну беженцев на Петропавловском шоссе. И один из этих военнослужащих (он был званием постарше) мне ответил, что это сделали они, им был дан приказ. Первый комендант города Аргуна и был тем командиром, который расстреливал колонну беженцев, по чьему бы приказу он не действовал. Они искусственно создали эти колонны, и одновременно обстреляли их. Этот обстрел они скрыли, скрыли так, что не дали людям похоронить своих погибших, зарыв все, что осталось от колонны в огромные ямы: и людей, и машины, и имущество все, которое они забрали с собой. Недавно была вскрыта одна из этих ям, где Эмиевы нашли труп своей дочери и похоронили буквально на днях, вроде 4 или 5 июня 2000 года. Но еще многие не нашли своих близких, пропавших там в тот день. Значит, есть еще захоронения, которые до сих пор не вскрыты. И эта жестокость ничем не оправдана. 

Семья Далаевых, обстрелянная в гумкоридоре (8 человек, находились в колонне беженцев 29 октября 2000 года) 
Асланбек Далаев, отец - 28.08. 58 г.р. 
Яха Далаева, мать - 10.03.59 г.р. 
Умар Далаев, сын; 
Усман Далаев, сын; 
Магомед Далаев, сын; 
Умар-Али Далаев, сын; 
Халимат Далаева, дочь; 
Асет Чермыханова, бабушка - 1937 г.р. 

Рассказывает Умар Далаев, 16 лет 
(2 декабря 1982 года рождения) 
Мы выехали в девятом часу из Аргуна, доехав до рокового поворота, остановились. Стали ждать, когда подъедут еще машины, и вывесили на своей машине белый флаг, в знак того, что мы беженцы. Машины тронулись и мы поехали. Когда завернули за холм, дети закричали: "Смотрите, машина перевернулась!" Неожиданно в нашу машину попал снаряд. Поднялся шум, все кричат, орут. Я спрыгнул, помог маме спуститься, видел, что Усман подхватил на руки сестренку. Потом я видел, как отец тащит бабушку. Заметив, как убегают наверх мои братья, я кинулся за ними. Мы увидели холм и решили, что там будет безопаснее, но оказалось, наоборот. Там снаряды рвались чаще, и осколки рассыпались больше. Я решил, что надо искать убежище получше, и мы поползли дальше наверх, нашли яму и укрылись в ней. Какое-то время мы пересидели в ней, но когда появились самолеты, хотя они не били, мы решили уходить дальше. 

Так от одной ямы к другой, ползком мы уходили от места обстрела, но не могли нигде укрыться, потому что били все время снайперы. Наверное, через несколько часов (теперь я знаю точное время, это было во втором часу дня), мы увидели машину, которая собирала людей с поля и стремглав бросились к ней. Но успел на нее только один из нас, это был Усман. Он уехал, а мы вшестером остались в поле, так как начали бить снайперы и нас не пустили к машине. Плакала Умани, она не знала, что с матерью, сестрами. 

Я успокоил ее, и мы пошли опять искать укрытие, найдя новый окоп, спрятались в него. Там оказалась лопата, я потом взял ее с собой; нашел куст шиповника, и поели ягод, но много есть их нельзя было; хотелось воды, а ее у нас не было. Эту ночь мы провели в этом окопе, на утро я обломил ветку с куста для маскировки, и пошел искать другое место, потому что с утра опять начался обстрел, и находиться в этом окопе было опасно. Невдалеке была яма от взрыва, отдохнув в ней и, осмотревшись, пополз дальше. Найдя канаву, из которой был хороший обзор, я вернулся за своими товарищами, и уже вместе с ними пополз к этой канаве. Вторую ночь мы провели в этой канаве. Ночью пошел дождь, а там, в канаве оказалась водосточная труба, не знаю, откуда, но в эту трубу хлынула вода, и мы все промокли до нитки. Всю ночь промерзли, а утром не могли подняться, так нас трясло от холода, что ноги не держали. 

Появились самолеты, и стали обстреливать какую-то вышку, примерно через полчаса они улетели, а мы снова искать место для ночлега. Так прошло еще двое суток. Я сказал Умани, что посплю немного, и лег отдохнуть. Почти сразу же заснул, но спустя некоторое время очнулся, будто меня подбросило. Я вскочил на ноги, оглянулся и увидел внизу на дороге женщин, стал им кричать. Одна женщина меня услышала, начала оглядываться, искать меня, но не увидела, слишком высоко я был. Они ушли, а я сказал своим: "Давайте пойдем за ними". Мы начали спускаться с холма, но пока спустились, уже стемнело. Побоявшись идти в село, так как по дороге ездила бронетехника, и не зная, есть ли в селе русские, мы нашли одну канаву и решили переночевать в ней. Как только наступило утро (оказалось 3 ноября 1999 года), мы вышли из своего укрытия и поплелись к селу, решили, что все равно как умирать. Сестренка совсем не в силах была идти, и просилась на руки, но у меня тоже не было сил, не то, что ее нести, но и самому идти. Так мы добирались до села. Увидели на улице парня и стали ему кричать. Он подбежал к нам, и очень сожалел, что нет камеры, чтобы нас заснять. В это время подошла еще женщина, она также поняла, кто мы такие. В это время моя сестренка увидела лужу, кинулась к ней и стала из нее пить. Мы с трудом оторвали ее от лужи. Женщины забрали нас домой, почистили, растерли спиртом руки и ноги, и дали выпить спирт. Потом накормили, правда, есть мы не могли - рвало. Нас отвезли в больницу села Толстой-Юрт. 

Рассказывает Асланбек Далаев, 28 августа 1958 года рождения 
Действительно, моя семья (семь человек, и еще была мать моей жены - всего восемь) попала под обстрел 29 октября 1999 года, когда в колонне беженцев мы ехали из Аргуна в станицу Калиновскую. Перед этим по радио и по телевидению объявляли, что 29 октября 1999 года будет дан коридор, для желающих выехать из зон боевых действий, вот мы, и поехали, поверили российскому правительству. 

Обстрел велся из дальнобойных орудий. Мы выпрыгнули из машины, в которой ехало четыре семьи, и побежали в поле, легли на землю - укрыться там было негде. Обстрел шел постоянно. Я видел, как в машину "девятку" попал снаряд. В ней убило двух женщин, мужчину. Кричала Эмиева, она была ранена. К ней на помощь пошел ее отец, и его ранило в сердце. Он скончался там же, в поле. Мы все были в шоке, и я мало, что помню. Потом подъехала машина с ребятами, они крикнули нам, чтоб мы бежали к ним. Мы же им кричали и махали руками, - уезжайте, мол, вас тоже подобьют. Они не уехали, попрыгали с машины и начали собирать раненых и убитых. Все мои дети разбежались, я никого из них не мог найти. Теща была ранена, жена тоже ранена. 

Эти ребята, да благословит их Аллах, подобрали всех раненых, кто не был ранен сами сели в машину. Они еще подобрали трупы, какие успели собрать и привезли нас в больницу села Толстой-Юрт. Там оказали помощь раненым, а кому невозможно было помочь там, повезли в Знаменское и Моздок. Из моих детей к нам присоединился второй сын, Усман, остальные четверо пробыли в поле пять суток, потом их привезли люди из Горячеводска. Они сами пришли в село на шестой день. 

Рассказывает Халимат Далаева, 7 лет 
(26 июня 1992 года рождения) 
Вопрос: Скажи, как тебя зовут? 
Ответ: Халимат. 
В: А, сколько тебе лет? 
О: Семь. 
В: Ты в школу ходишь? 
О: Да, во второй класс. 
В: Расскажи, что ты помнишь, о том дне, когда вас обстреляли. 
О: Я помню, что я была в ямах. 
В: А почему в ямах? 
О: В нас стреляли из орудий, и я убежала. 
В: Кто с тобой был, и почему вы бежали? 
О: (плачет, не отвечает) 
В: Кушать у вас с собой было что-нибудь? 
О: Нет, не было. 
В: А вода была? 
О: Воды тоже не было. 
В: Ты пить хотела? 
О: Да, очень! По дороге я нашла бутылку, а Умани ей отбила горлышко, и когда был дождь, мы набрали в нее дождевой воды, и все понемногу выпили ее. 
В: А скажи, что ты говорила в поле, когда была голодная? 
О: Что я бы съела 10 лепешек и выпила бы 10 чашек чая. 
В: А ты съела, как говорила? 
О: Нет, не смогла (опять расплакалась). 
В: А кто тебе помог? 
О: Помогли мне женщины. 
В: Как они тебе помогли? 
О: Помыли мне руки, ноги, растерли спиртом и даже напоили им, дали одежду, накормили. 
В: Ты поела чего-нибудь? 
О: Я не смогла, меня вырвало. Потом нас отвезли в больницу. Там меня послушали, дали мне лекарства, сделали укол. 
В: Ноги у тебя болели? 
О: Да, и сейчас болят. 

Рассказывает Усман Далаев, 15 лет 
(26 января 1984 года рождения) 
В: Во что вы были одеты, на вас была теплая одежда? 
О: На нас была не очень теплая одежда, мы сидели, закутавшись в одеяла, а наша обувь стояла в стороне. Мы разулись, потому что садились на вещи, которые везли с собой, и когда мы соскочили с машины, мы были без обуви. 
В: Так вы несколько дней в поле были еще и разутые? 
О: Да, мы все, кроме Адашки, то есть Адама, были разутые, но и у него вся обувь на ногах расползлась. Поэтому можно сказать, мы все были без обуви. 
В: Хоть носки у вас были на ногах? 
О: Да, носки теплые у нас были, только Умар-Али потерял один носок, и был совсем разут. Одеты тоже были по-разному, кто в куртке, кто в свитере, кто в костюме. 
В: Вы брали с собой что-нибудь из имущества? 
О: Да, мы брали и одежду, и некоторые ценные вещи из хозяйства. Все это пропало в тот день, мы ничего не нашли. 

Рассказывает Магомед Далаев, 11 лет 
(13 марта 1988 года рождения) 
В: Расскажи, что ты помнишь о том дне, 29 октября? Что ты видел? 
О: По нашей колонне ударили из дальнобойных орудий. 
В: А, что за колонна у вас была, и где вы были? 
О: Это была колонна беженцев, а находились мы недалеко от села Толстой-Юрт (Докар-Эвл). По нам ударили, и погибло много людей. 
В: Ты сам видел убитых и раненых? 
О: Да, видел. Трупов и раненых было много. Они выглядели по-разному: кто без рук, кто без ног, кто и без головы. 
В: На какой машине ехали вы? И какие еще там были машины? 
О: Мы ехали на "Газике". Были машины "Жигули", "Волга", "Газели", еще "Газики". Разбитых машин было много, сколько точно я не знаю, я не считал, не до того было. 
В: А было так, чтобы машины горели? 
О: Да, было. И люди тоже в этой машине были. 
В: Что сделал ты, когда все это случилось? 
О: Я побежал наверх, прятаться, со мной были мои братья, сестра, еще девушка Умани и еще мальчик Адам. 
В: Долго вы были в поле, помнишь? 
О: Да, мы провели там пять ночей, на шестой день мы пришли к Горячеводску. 
В: Вы видели это село раньше? Почему вы не пришли туда сразу? 
О: Мы боялись, потому что все время стреляли, а потом мы думали, что там посты, и что в селе русские. 
В: А почему вы боялись русских? 
О: Ну, как почему? Ведь это же они стреляли по нам все время и из орудий, и из снайперских винтовок. Они же убили Малику Эмиеву, я сам это видел. 
В: Когда вы пришли в село, что было? 
О: Нас почистили, накормили, одели, отвезли в больницу. Мы были очень грязные, раздетые, голодные, на ногах почти ничего не было, потому что мы еще в машине разулись и наша обувь осталась там, в машине. 
В: Вы что-нибудь ели в эти дни, что вы пили? 
О: За все время мы ели шиповник, и один раз, когда прошел дождь, мы пили дождевую воду. 

Рассказывает Умар-Али Далаев, 10 лет 
(26 декабря 1989 года рождения) 
В: Где ты был 29 октября, ты помнишь этот день? 
О: Да, помню хорошо! Я был в колонне беженцев, мы хотели уехать в станицу Калиновскую. Но нас обстреляли на Петропавловском шоссе. Когда начался обстрел колонны, в нашу машину угодил снаряд. Я спрыгнул с нее, и, схватив за руку мою сестренку, побежал на холм. Там же со мной оказались и мои братья: Умар, Усман, Магомед, а еще Умани, и Адашка, ой, Адам. Мы спрятались в большой яме, но потом поняли, что и это опасно. Мы побежали дальше, повыше. Нашли другую яму и спрятались туда. Там мы провели эту ночь. Утром Умар пошел искать другое убежище, потому что опять стреляли, совсем недалеко от нас. Он нашел один окоп и увел нас туда. В поле мы провели пять суток. 
В: Что же вы ели там, ведь у вас с собой не было еды? 
О: Все, что мы поели, это был шиповник, его там было много, но ничего другого не было. От него болели желудки, и хотелось пить. 
В: Как ты был одет? 
О: На мне была куртка, а на ногах один носок шерстяной, а другой я потерял, когда бежал наверх, в первый же день. Было очень холодно. Один день с вечера пошел дождь, и мы промокли до ниток, и замерзли. Это было на второй день. 
В: А вот последняя ночь была какая? 
О: Очень холодная, мы очень замерзли. 
В: Как к вам отнеслись люди в селе, куда вы пришли после всех ваших скитаний? 
О: Приняли очень хорошо. Они нас почистили, одели, дали нам поесть, прежде чем отправить в больницу. Спасибо им всем! 

Показания записаны 6-7 июня 2000 года сотрудником "Мемориала" в Аргуне. 
Как таковых родственных связей между этими семьями нет. Это соседи и просто хорошие знакомые 

Заключение 
Телевизионный комментатор Михаил Леонтьев 22 октября 1999 года по Общественному Российскому Телевидению (ОРТ), заявил, что удар тактическими ракетами по центру Грозного на самом деле совсем не варварская акция, как ее воспринял весь мир. И вообще, по его мнению, вести из Чечни о бомбежках и гибели мирного населения это как раз самые РАДОСТНЫЕ вести, ибо в этом случае, по словам Леонтьева, «чеченцы сами принесут голову Басаева и Масхадова и скажут: что нам еще сделать, чтобы бомбежки прекратились?» Да, возможно для Леонтьева, Путина, Патрушева, Иванова, Шаманова и прочих нелюдей вести о бомбежках и гибели мирного населения - самые радостные, но разделяет ли мировое сообщество их неуемную радость? – Похоже, что да, если судить по их гробовому молчанию… 

Возможно кто-то обвинит меня, что я сгущаю краски? – Вовсе нет, я всего лишь попытался собрать воедино разрозненный фактический материал о чудовищных преступлениях политического и военного руководства России. А мой вывод по поводу молчания и круговой поруки ведущих стран мирового сообщества общеизвестен, и мои слова подтверждают кровоточащие стихи вдовы первого чеченского президента Аллы Дудаевой: 

Голубые дали, синие леса, 
Дальняя дорога прямо в небеса.
Кровью снег струится, ближе – все видней,
Но не вы бредете по колено в ней.

Но не в вашей крыше черная дыра,
И не ваши дети умерли вчера,
И не ваших сестер в 18 лет
Бронетранспортеры волокли во след.

Вдоль по всем дорогам в кровяных следах
Не дошел до нормы геноцид в горах…
Столько слез и крови на земле моей
Совесть всей Европы искупайся в ней!

Записал и отредактировал Майрбек ТАРАМОВ

http://old.ua-today.com/modules/myarticles/article.php?storyid=6532

----------------------

КОММЕНТАРИИ

Будда Шакъямуни, 11/12/2010 21:52:39

Удивительно, что во всем мире есть только один не чеченец, который так воспринимает боль этого народа. Это их настоящий друг!

 ci-devant, 11/12/2010 23:33:31

Почему один? Как минимум два...

 nieshans, 12/12/2010 0:48:29

добавьте,КАК МИНИМУМ, меня,В.Новoдворскую и , надеюсь,С.ЮШЕНКОВА, Е.ГАЙДАРА, все мы не чеченцы и исповедуем другую религию....

 Лом-Али ака Noxchi, 12/12/2010 1:19:15

Спасибо Сергей.

 Сергей, 12/12/2010 1:41:36

россия будь ты проклята!!!

 Александер, 12/12/2010 3:19:38

Да это уже полное вырождение. Кругом только и слышно "хайль" и "сталина на вас нет". Никто не может вразумить эту дикую орду.

 Андреас Оссен, 12/12/2010 3:30:1

Нелюдь запела тогда сказку из 41 года: "Мы жили мирно, а на нас напали..." Однако поезд Грозный-Москва перестал ходить за два дня до похода Басаева в Дагестан. С чего бы это железная дорога оказалась такой прозорливой?

 nohcho, 12/12/2010 3:40:51

Sergey,Barkalla/spasibo/.A vo-vtorih rusniya i tak uje prokliata. Ey ostalos ne dolgo. Jestokost samounichtojitelna.Dumayu i ya skoro pomogu ey v etom.Eshe raz SPASIBO !

 Павел, 12/12/2010 3:59:41

Мало кто об этом сейчас говорит, а ведь точно такое же могло быть в Украине - в моем родном городе, возле моста на "стратегическом направлении", в сторону Приднестровья, в 1992 году уже были вырыты окопы, ходы сообщения, солдаты с оружием, с полными боекомплектами несли боевое дежурство, - все уже готовились отражать нападение "православных братьев-славян". В Крыму против украинцев, которые принимали присягу на верность Украины уже бросали военные корабли и бронетехнику: http://ukrlife.org/main/prosvita/_kojyn.htm   

Открытой войны Россия тогда побоялась только из-за очень сильного подъема национального духа, огромного военного потенциала, доставшегося от СССР и численности украинского населения. А то, наверное, была бы бойня, похлеще Чечни. Не знаю, кого еще сруССкие ненавидят больше, чем чеченцев и украинцев...

 Александер, 12/12/2010 4:15:7

Павел, согласен абсолютно. Они любят нас только малороссами мнущими перед ними кепку. Нет большего счастья для раба чем если империя поставит его выше другого и будет ему радость отыграться и выплеснуть злобу хотя бы в виде "воспитания хахлов неразумных".

 Жидъ, 12/12/2010 6:17:41

Никогда не слышал о подобном, даже и не верится...Хотя я всегда смутно подозревал что в войне в Чечне что то не так...Где можно еще узнать о скрытой стороне войны в Чечне? P.S:Выложите пожалуйста побольше материала о беспределе триколорной военщины в Чечне.

 Mac man, 12/12/2010 8:24:45

Прочитал две трети статьи. Больше не в состоянии... В первый подходящий момент возьмусь за оружие... и в рассию, удобрение заготавливать...

 zabugina, 12/12/2010 8:53:5

За что погибли все эти мирные чеченцы тогда и продолжают погибать и мучиться сейчас в отданной на откуп бандиту-академику стране?! За то, что одна плешивая и тухлоглазая мразь силами вверенной ей ФСБ взорвала мирно спящую в своих домах Россию осенью 1999 года, с единственной целью: прибрать страну к руками и поделив её с подельниками, нажиться пожирней. Чтоб они все сдохли твари. для них, конечно, нужен свой Нюрнберг, но потом, после приговора, не на "сроки" или виселицу - это слишком легко! - а отдать тем, кто выжил в чеченской мясорубке, на растерзание. А Вам, Сергей, спасибо большое, за то что всё так подробно документируете и публикуете. Страна, а заодно политическое и молчащее в такт ему быдло ждут своего Страшного Суда.

 северозапад, 12/12/2010 9:31:56

Для поста начинающегося на букву Ж...- http://www.kavkazctntr.com/russ/ ; http://checenews.com/ ; http://www.ichkeria.info/ -- это найболее информативные сайты описывающие геноцид чеченского народа.Мне эти свидетельсва очевидцев напоминают пдобные трагедии в Хиросиме и Нагасаки.Ублюдочное нацисское государство под именем Россия!Это так они вошли в новое тысячелетие.Скорее бы пришол конец и этой твари- Путин и всей этой стране!

 Константин, 12/12/2010 10:21:4

Расчетливый европейский цинизм в отношении чеченцев еще более страшен чем российские преступления. Он убивает молча, и его руки при этом остаются чистыми. А политика перезагрузки с такой страной - это уже соучастие в ее преступлениях.

 северозапад, 12/12/2010 11:38:50

Согласен с Константином- противно видеть шрёдеров,меркелей,берлусконий облизывающих преступников.

 Антон, 12/12/2010 12:16:15

Были люди, которые хотели САМООПРЕДЕЛЕНИЯ в соответствии с Конституцией. Их начали уничтожать, да еще при этом называть бандитами. Вот и все. Люди, борющиеся за свою свободу, не взирая на потери. Свобода или Смерть! Вам бы, раССеянам-обезьянам, хоть одну миллионную долю Чести Настоящих Людей. Будьте вы прокляты, скотские совки, рабы, лижущие зад нацПидеру.

 Казбич, 12/12/2010 12:39:21

Да, мы знаем, что есть много порядочных людей и среди русского народа и мы это не отрицаем. Но они не в состоянии предотвратить или остановить ту силу и мощь государственного террора, который продолжается унося жизни не винных людей как в россии, так и на Кавказе. Но нам больно и трудно, когда многие россияне не видят сотни тысяча убитых чеченцев, более 42-х тыс. убитых детей, десятки тысяч инвалидов и детей сирот и при этом усиленно твердят, что ЧРИ-это субъект российской федерации. Я хочу вам заявить официально, ЧРИ никогда не было частью российской федерации и не будет. Все за всё ответят и время не за горами!

 Киевлянин, 12/12/2010 12:44:21

Русские = это трусливая и жлобская гопота под предводительством ФСБ. Это далеко НЕ единственный бесспорный геноцид совершенный русскими ( все эти материалы по Чечне в свое время читал или слышал ), можно еще вспомнить крымских татар ( уж не буду про Голодомор напоминать -- тут постом не отпишешся, и за всю жизнь статьями и книгами не отпишешся ). Примеров хватает... Россия -- преступная страна, Русские -- преступная "нация" Вот и вчера "ветераны"-мародеры разных имперских войн и их достойные выблядки десятитысячной толпой охотились за "черными" -- вот фоторепортаж с лапидарными комментами http://zyalt.livejournal.com/330396.html . На одной из фоток видно как толпу этих Истинно Русских подонков-гопоты-пъяни состоящую как минимум из СОТЕН этих австралопитеков сдерживает цепочка из ОДНОГО отделения ОМОНА в ОДИН эшелон... Стоят расслабленно -- этого трусливого сброда не боятся... ( Всегда прнзирал "Беркут"(aka "ОМОН") за импотентскую "работу" -- бить по головам баб и прочих лиц не представляющих опасности, а тут еще чего доброго против воли слегка зауважаеш... ) Посмотрите КАК эта трусливая мразь ( http://news.nswap.info/?p=49626 ), под предводительством ФСБ, теперь кладет полные штаны, ожидая расплаты за вчерашнее... Трусливые ничтожества!.. Пъянь, жлобье, хулиганье, дерьмо!..

 северозапад, 12/12/2010 13:26:58

Так это был пивной путч номер 2!Только не в Мюнхине а в Москве. Это значит что к власти рвётся новое поколение нациков.А Путин по их понятиям устарел.

 Будда Шакъямуни, 12/12/2010 13:51:23

Не зря же эта статья названа "Окончательное решение". Так назывался нацистский план по Холокосту, если кто не в курсе.

 Киевлянин, 12/12/2010 17:26:19

Будет ли суд над рашкинскими военными преступниками по геноциду в Чечне по типу Трибунала по "подвигам" С.Милошевича сотоварищи??? Дкмаю что нет -- эту Ряшку попросту замочат и притом ( фигурально ) не гден-ибудь а именно "в сортире" -- за что боролись на то и... Гнусный Масквабад грабит всю империю, жиреет, нажирается, блюет с перепою как Фонтан Дружбы Народов... И создав НЕВЫНОСИМЫН условия для "перефирии" ( своим грабежом ) имеет наглость боротся с "понаехалом". По пятнадцать на одного ( в новостях было )... Затем нажирается до скотского ( как ВСЕГДА ) состояния празднует эту свою "победу". Вероятный вариант -- этот самозванный "третий Рим" ( сто-первый саддамовский Багдад ) попросту прибъют в своей-же масквабадской берлоге... Достойный и закономерный финал... По скорей бы!

 Азулянт, 12/12/2010 18:18:53

Спасибо автору за этот материал.слов нет у меня пока...

 Boris Paramonow/UK/, 12/12/2010 19:21:21

Thank you

 nieshans, 13/12/2010 6:32:17

ПОВЕРьТЕ,ДОРОГОЙ Казбич, НАМ РУССКИМ,ПЕРЕЖИВАЮЩИМ ЗА ЧЕЧЕНЦЕВ (а может мы НЕ русские?), САМИМ ОЧЕНь ТРУДНО ПОНЯТь ЧТО В МОЗГАХ У ПОДАВЛЯЮЩЕГО БОЛьШИНСТВА ДРУГИХ РУССКИХ...

 местный, 13/12/2010 6:53:55

волей судьбы живу в стране,которой посвящен сайт...ненавижу эту страну,но пока не имею возможности выехать.хочу этим сказать что не все здесь живущие конченные уроды.хочу услышать мнение Sergey Melnikoff на этот счет

 ci-devant, 13/12/2010 7:31:1

Прочел несколько абзацев... Больше не в силах...

Сергей Мельникофф, 13/12/2010 13:3:52

Конечно нет. Есть ОЧЕНЬ достойные и порядочные люди. И даже более того скажу - их много! Да, мозги покалечены почти у всех. Включая меня. Как же может пройти бесследно воспитание в такой песочнице? Тем более МЫ ВСЕ ОБЯЗАНЫ ВСЕ ЭТО ЗНАТЬ И ЧИТАТЬ! Тут море фактического материала (будет очень, очень много) которого вполне хватит на три Нюрнбергских процесса. И пишу их не я. (Мои личные опусы можно вообще не читать - не обижусь). А вот ФАКТЫ, типа собранных моим другом Майрбеком Тарамовым по Чечне - это ЮРИДИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ ПО КОТОРЫМ НЕОБХОДИМО СУДИТЬ! Судить страну, судить людей это совершивших, судить людей об этом молчавшим. Я не молчу по той причине, что не желаю быть СОУЧАСТНИКОМ чудовищных преступлений! Нации тут ни при чем. Вон, Кремль сделал ставку на чеченских отморозков, которых чеченцы не то что за своих не считают, за людей даже... Думаете им легче, чем русским? Неа... Не легче. Тяжелее. Там не вытравливали сто лет понятие личной чести.

 Анатолий, 13/12/2010 13:53:25

Чему, собственно, удивляться?! Достойные преемники своих учителей-убийц из ЧК-НКВД –ГПУ и т.д. Даже стиль прослеживается – окружить, не выпуская за "освобождаемую" территорию и казнить. Мой народ казнили голодом, чеченцев ракетами, снарядами. На вопросы окружающих (стран) о происходящем – смотреть на всех рыбьими глазами и врать, что ничего не случилось. И что удивительно, "эти все" делают вид, что верят. В какой еще стране в МИРНОЕ время число казненных СОБСТВЕННЫХ граждан исчисляется миллионами!? Уверен, когда-то все это назовут "преступлением века", и тогда показания всех свидетелей окажутся востребованными. Склоняю голову перед жертвами и борцами за свободу. Имена преступников, в общем-то, известны и вопрос заключается не в том, должны ли они быть проклятыми, а до какого поколения должно действовать проклятье.

 , 14/12/2010 1:10:7

Не дочитал до конца... Ужасно.

 Роман, 14/12/2010 16:50:50

Это геноцид.

 Руслан из Одессы, 14/12/2010 17:40:4

Это ГЕНОЦИД - однозначно!!!Думаю,что стоит опубликовать материалы Виктора Попкова,Анны Политковской,стоившие им жизни.А путинским выродкам очередной раз напомнить,что такие злодеяния без срока давности!И отвечать все равно придется!Кстати,на прошлой неделе,если не ошибаюсь,страсбургский суд потребовал провести расследование расстрелов русскими фашистами-путиноидами колонн с беженцами!Так ,что дрожите,твари,Путины,Ивановы,Шамановы,Барановы и прочая гниль!Кстати, Трошева Бог наказал,теперь ВАША очередь!

 Жидъ, 15/12/2010 9:20:35

Вот еще "занимательная" информация - http://grani.ru/War/Chechnya/m.1298.html

Жидъ, 15/12/2010 9:33:17

И еще - http://grani.ru/War/Chechnya/m.1295.html

 Гиорги, 17/12/2010 13:16:1

шакалы руссийские горите вы в аду, Кавказ будет един

 елена.крым, 21/12/2010 12:48:57

да разве поединицам надо считать нечеченцев, которые чувствуют каждый выстрел в Чечне и на всем Кавказе?! Наверное, нечеченцы заслужили, чтобы о них так думали. Потомучто молчали и голосовали. Но прибавьте хотя бы меня к тем, кто встал на сторону Чечни. Аллаху Акбар!

 Вячеслав(Уфа), 21/12/2010 22:57:37

А то, что эти нелюди 500 тысяч русских выдавили из чечни с конца восьмидесятых это как? Давали им независимость после 1996 года во что это вылилось? а сейчас? эти звери ведь имарат целый хотят, с территорией краснодарского и ставропольского края!!! А хрен им!!! Сучье племя, среди которого нет никого достойного внимания... Пастухи и воины, с менталитетом неандертальца или кроманьонца.Ни одного математика, физика, ученого..

 Жидъ, 22/12/2010 10:23:43

Ну а славик я думаю писатель,математик,ученый,ах да наверное еще и поэт.Ну а если без иронии - чеченцев чуть больше миллиона,русских 145 млн(раньше было на порядок больше,но сами же перекромсали себя в революцию,а потом в Отечественную из за собственного дебилизма положили пол страны)и несмотря на такое количество Россия отметилась достижениями в науке,культуре,исскустве только в основном 19 веком,ну еще частично 20,а до этого-ТЬМА,ничего нет,те же крестьяне(рабы),войны,помещики...Да и в 19-20 веках чисто русских из выдающихся было немного,в основном только и приводят Достоевского и Толстого(который кстати о многом в России отзывался нелестно)остальные же были полукровки,либо полуевреи,немцы на треть,поляки,французы,вот например Лермонтов-от французского "Лермонт" и т.д.Так что Славик прежде чем строить из себя "Истинного Арийца" хоть бы эрудицию(если ты конечно знаешь что это такое) свою восполнил.

 Жидъ, 22/12/2010 10:52:21

Ну а теперь насчет выдавливания 500 тыс русских из Чечни,послушай Славик "достойный внимания" - Чечня это НЕ ЧАСТЬ РОССИИ - вся эта демагогия про принадлежность Чечни России - БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ Рашенских политиканов недоумков - поэтому русские жили на ЧУЖОЙ территории,Россия в 1994 вторглась захватывать территорию ЧУЖОГО государства а защитников объявила террористами-так кто она после этого?!Чем она тогда лучше нацисткой Германии?!Также и она поступала в России - захватила чужую территорию,население тоже считала за дикарей-неандертальцев,партизанов называла бандитами-террористами.Чем вы тогда лучше их?!

 Жидъ, 22/12/2010 11:3:5

А насчет Имарата с Краснодаром и Ставропольем это тебе кто сказал?Уж не больное ли воображение?

 Жидъ, 22/12/2010 11:13:6

Лучше бы там у себя порядок навели придурки,а там ваши отморозки уже весь край переимели,чего случай в Кущевке стоит.Ну ладно,хватит с тебя, перевари хоть ту информацию которую я здесь привел.И когда пишешь,монитор не заплюй от злобы,оттирать тебе же придется.Ну все,отдыхай славик.

 михей, 28/12/2010 10:3:40

У меня 3(три) философских справочника московского "разлива"- периодов Сталина, Хрущёва, Брежнева- ни в одном нет ГЕРОДОТА...- почему? За что московиты ненавидят АНТРОПОЛОГИЮ? Господин Путин назвал ее- фашистской. Поясняю: 1.Геродот назвал племя МОКСЕЛЬ (ексель-моксель)- АНДРОФАГИ (людоеды) 2. Г-н Путин великолепно знает - в АНТРОПОЛОГИИ есть отдел КРАНИОЛОГИЯ (от слова череп)- по черепу можно узнать, практически, всё о человеки или человекообразном, вплоть до портрета... мокша-московит относится к группе НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ, АВСТРАЛОПИТЕКОВ...- начальная стадия человечества.- Старший брат обезьяноподобных-это их уровень развития.

 Люба- " абу-тир", 29/12/2010 23:53:29

Шалом всем! Да не один..и даже не два... Спасибо, Майрбек!

 Lupus, 6/1/2011 18:57:9

Вот на этом сайте собрано довольно таки много материала на тему преступлений российской военщины в Чечне. Посмотрите одну только эту тему, и вы многое для себя узнаете. Там собраны исключительно факты, заверенные правозащитными организациями, и подкрепленные множеством фотографий. http://www.adamalla.com/showthread.php?t=412&page=2

 Нохчо, 21/1/2011 13:1:36

Не буду пытаться выразить слова благодарности Сергею. Все равно не смогу... Настоящую благодарность невозможно выразить словами... как и ненависть с презрением. Я хочу сказать только одно, Сергей... если у тебя нет братьев родных, то с этого дня можешь считать, что один у тебя уже есть. Если же у тебя есть братья, то считай, что у тебя появился еще один. Насчет данного ресурса... я хочу помогать чем могу в работе данного ресурса. 100 долларов, 1000 долларов, миллион долларов... Я хочу отдавать половину того, что я буду получать. И не говори мне, что не нужно. НУЖНО! Если я хоть чем то могу помочь в том, чтобы уничтожить это людоедское государство, я ХОЧУ это делать и я БУДУ это делать! В общем, без пышных и пафосных фраз и тому подобном, напиши ответ в комментариях, как и где мне оставить мои координаты. С уважением!

 Сергей Мельникофф, 25/1/2011 18:58:54

Спасибо, дорогой Hохчо! Баркал! Да прибудет всегда ясное небо над твоей головой и будет жива и здорова твоя семья и твой род! Хочешь помогать, брат мой? Да, нужна, очень нужна помощь. Все, что я делаю, я делаю открыто. Давай, попробуем собрать средства среди кавказцев, чтобы провести выставку "Хроники Ада" (посмотри ее - есть баннер на главной странице - с него зайдешь) перед российским посольством в Вашингтоне. Это моя давняя мечта. Написать мне можно сюда: info@ipvnews.org Спасибо тебе еще раз - я знаю цену словам горцев.

 jaworsky, 27/1/2011 13:10:54

"...В стране той пойдёшь ли на Север, на Запад, Восток или Юг - везде человек человеку надёжный товарищ и друг..." Помните? Была такая песня... Почему, спрашивается, американские парни выбрасывали награды, полученные за Вьетнам, а наши ребята в Чечне превратились в карателей - без ропота? Вот вам и готовые национал-садисты. "Wir werden weiter marschieren, wenn alles in Scherben fallt..." Кончится это, боюсь, плохо.

 Хава, 7/2/2011 14:15:9

Добрый вечер, уважаемый Сергей. Меня зовут Хава. Мне порекомендовала к Вам обратиться Люба Раскин. Я вот с каким вопросом: как-то мне попалась информация о том, что евреи внесли чеченский народ в книгу Холокоста в США. Информация эта была не официальной, а просто на одном из форумов это было написано участником. Подробностей этот участник также не знает. Я обратилась к знакомым евреям и вот по цепочке добралась до Вас. Скажите, есть ли у Вас какая-то информация по этому поводу? В любом случае спасибо за внимание. С уважением, Хава.

 Мануил, 20/2/2011 12:42:1

Для русских чечены - это не вполне люди. Страдания чеченские для них суть страдания не человеческие, а страдания зоологические. Слезы и кровь чеченские для них есть вода. Чеченское желание независимости - "тьфу и растереть". Командировки всевозможных спецназов для них давно уже стали чем-то вроде нового национального хобби, развлечения, экстремальной охоты на больших волков. Тупорылый психбольной огромных размеров и с опасной деформацией личности тычет и тычет одной и той же ржавой иголкой в гноящуюся рану связаного им несчастного,- доверчивого, наивного человека. Глаза психбольного выражают одно лишь возбужденное любопытство. Он способен заниматься этим бесконечно... Проклятый коррумпированный мир молчит... Бог выжидает и выжидает... Но, по крайней мере, два итога всей этой чеченской истории уже очевидны. Россия, как говорили чеченцы, "думала, что убивала нас, а на самом деле убивала себя".

Запад же христианский во всей этой истории настолько дискредитировал всего себя, что наступившая эра Водолея уже не будет эрой христианства и эрой доминирования западной цивилизации. Смысл Запада постыдно и случайно утерян и Он тихо умрет вслед за Россией, которая все равно как-нибудь самоистребится, как Свидригайлов...

 http://hghltd.yandex.net/yandbtm?text=%D0%A0%D0%90%D0%9A%D0%95%D0%A2%D0%9D%D0%AB%D0%99%20%D0%9E%D0%91%D0%A1%D0%A2%D0%A0%D0%95%D0%9B%20%D0%93%D0%A0%D0%9E%D0%97%D0%9D%D0%95%D0%9D%D0%A1%D0%9A%D0%9E%D0%93%D0%9E%20%D0%A0%D0%AB%D0%9D%D0%9A%D0%90&url=http%3A%2F%2Fipvnews.org%2Fnurnberg_article11122010.php&fmode=inject&mime=html&l10n=ru&sign=dfd2280405108725b41413818ff2ad0c&keyno=0

ИЛИ

http://old.ua-today.com/modules/myarticles/article.php?storyid=